«Довел - я ответил». Советские спортсмены, сидевшие в тюрьме

Спортивная жизнь сопряжена со стрессом, а также с деньгами и известностью, сваливающимися на неподготовленных молодых людей. В последнее время это наглядно доказали футболисты Кокорин и Мамаев. Оказывались в тюрьме и некоторые выдающиеся советские спортсмены.

Сегодня Fishki расскажет, почему гениальный боксер постоянно показывал навыки на обычных людях. Кто пострадал от запрета целого направления спорта? И как разрушилась карьера самого талантливого советского футболиста?

Виктор Агеев. «А вы, писатель, разве могли бы не писать?»

В разгар «хрущевский оттепели» одним из самых знаменитых спортсменов СССР был боксер Виктор Агеев. В 1960 году он начал уникальную победную серию, в ходе которой выиграл 34 международных встречи, дважды (1965, 1967) завоевал титул чемпиона Европы. На внутренней же арене спортсмен четырежды (1963, 1965—1967) выиграл превенство СССР.

Победы Агеев совмещал с ярким, импровизационным стилем, чем еще прочнее завоевывал сердца болельщиков. Некоторые специалисты до сих пор считают Агеева главным талантом в истории отечественного бокса.

К сожалению, как это нередко бывает у талантливых людей, спортивная одаренность соседствовала у спортсмена с непростым характером. «Он делал в ринге то, чему невозможно научить. Это шло от интуиции, от ощущения свободы. Он был абсолютно свободен и на ринге, и за пределами ринга. Если кто-то пытался запретить Агееву что-то - Агеев все равно это делал» - сказал о спортсмене историк бокса Илья Рябцев.

Боксер любил погулять, выпить, но хуже всего - он далеко не всегда сдерживал силы в пьяных конфликтах. Как-то писатель Василий Аксенов спросил у спортсмена, почему тот так любит демонстрировать свое искусство за пределами ринга. На что Агеев ответил: «А вы, писатель, разве могли бы не писать?»

28 июля 1968 года спортсмен вписал в свою биографию явно лишние строки. «Сидели вечером в кафе „Лира". Отдыхали, выпивали, - описывал произошедший инцидент сам Агеев, - Вокруг народ ухоженный – место по тем временам считалось приличным. А у нас с другом Васюшкиным вид был довольно простой. И некоторым товарищам не понравился. Они сделали Васюшкину замечание, и он решил тут же с товарищем разобраться. На улице, за углом.

Не мог же я одного его бросить. Тоже пришлось руками помахать. Да только противники, как назло, работниками МИДа оказались – тут же вызвали милицию. Поймали только Васюшкина, меня догнать не смогли… А толку-то? На следующий день все равно отправился его выручать. Как офицера (Агеев служил в ЦСКА) меня тут же в комендатуру вызывают. Выясняется, что у людей тяжелые травмы и вряд ли они захотят забрать заявления. Стал я ездить по всем пострадавшим в надежде хоть с кем-то поговорить, но народ после драки перепугался. Дверь никто не открывает».

Согласно другим сведениям, спортсмен нарушал порядок в заведении, разбивая об пол стеклянные стаканы, а после, на улице, напал на человека, сделавшего ему замечание, а боксер-тяжеловес Александр Васюшкин, приняв участие в потасовке, серьезно травмировал посетителей.

31 июля на своем внеочередном заседании собралось Бюро ЦС союза спортивных обществ и организаций СССР. Агеев, как и Васюшкин, был исключен из сборной и лишен звания мастера спорта, из-за чего не смог поехать на Олимпиаду в Мехико.

Спустя три года Агеева снова привлекли за драку - и на этот раз даже сам боксер не описывал ситуацию благоприятно для себя:

«Я в ресторане „Метрополя" сигареты забыл и хотел вернуться. А в то время в подобные заведения попасть было трудно, пускали не всех. Милиционер увидел, что я сквозь народ ко входу протискиваюсь, вот и решил, что без очереди лезу. И сколько я ему ни втолковывал, в чем дело, он продолжал докапываться… Ну и довел… Я ответил… Тяжелый случай. У него – переломы, сотрясения…»

На сей раз Агеев получил реальный срок и просидел до 1975-го. По освобождении у спортсмена отобрали московскую прописку, но ее помог восстановить известный певец Иосиф Кобзон - сам бывший боксер.

Возможно, тюрьме удалось благотворно повлиять на дебошира, потому что его дальнейшая жизнь сложилась вполне удачно. Став детским тренером, он в итоге воспитал двух олимпийских призеров Виктора Рыбакова и Валерия Соломина, а также двукратного чемпиона Европы Валерия Лимасолова. А в конце 1980-х Агеев стал одним из инициаторов развития в СССР профессионального бокса. В 1992 он был избран президентом Федерации профессионального бокса России и вошел в руководство одной из ведущих мировых организаций - Всемирной боксерской ассоциации (WBA).

Валерий Гусев. Осужденный за каратэ

В СССР могли отправиться за решетку и абсолютно дисциплинированные мастера боевых искусств - если их боевые искусства были запрещены. В такую ситуацию попал один из главных пропагандистов восточных единоборств в Советском Союзе - Валерий Гусев.

В 1983 году Гусев стал единственным в истории, осужденным напрямую по статье Уголовного кодекса СССР 219-прим «Незаконное обучение каратэ». Тогда увлечение этим единоборством действительно приобрело популярность и несколько взволновало советскую власть. Компартию не устраивала возможность появления тысяч людей, имеющих боевую подготовку на другой идеологической базе. Кроме того, как отмечает полковник запаса ФСБ Валерий Харитонов, подобные школы имели многие признаки религиозных сект и способствовали нелегальному движению очень больших по тем временам денежных сумм.

Правда, по злой иронии судьбы, Валерий Гусев даже не преподавал каратэ - он практиковал китайское кунг-фу и долгое время являлся единственным в СССР специалистом по школе «Западного дракона».

«Может, все произошло потому, что незадолго до ареста я наотрез отказался от предложения (правда, неофициального) работать тренером в КГБ, может, недоброжелатели были высокопоставленные или мешал я кому, - рассказывал Гусев, - Кто знает… Неспроста ведь следователи из кожи вон лезли, чтобы меня засадить, ничем не брезговали.

Самое интересное, что к тому времени, я уже сам не тренировал. Ученики мои группы вели — это было, и, разумеется, приходили ко мне за советами, информацией, знаниями. Потом я узнал, что несколько таких групп выявили и отловили. Но меня-то с ними не было, хоть и писали позже, что Гусева арестовали во время занятий в Кунцевском лесопарке. За мной, 33-летним студентом областного института физкультуры, пришли домой — в тот момент, когда я прилежно трудился над конспектами по истории КПСС. Так и не дали доучиться…

Вину устанавливали целых три экспертизы. Первая — идеологическая — определила, что я преподавал кунг-фу с целью создания групп, способных вести борьбу с существующим строем (я о себе столько занимательного услышал, что удивился потом, как меня к расстрелу не приговорили). Вторая — спортивно-техническая — доказала, что кунг-фу и каратэ — одно и то же. О кунг-фу в статье не говорится, но когда мои ребята прямо в зале демонстрировали оздоровительную и дыхательную гимнастику, им говорили: "Это тоже каратэ…". А третья — баллистическая — сочла меч, с которым меня задержали в 1981 году в Шереметьеве, когда я собирался на показательные выступления в Ригу (работа с мечом и другим оружием считается обязательной во всех школах), боевым оружием».

Обвинения в борьбе со строем и организации подрывной деятельности (почему-то, в пользу Пакистана) с Гусева сняли, но в преподавании каратэ в корыстных целях сочли виновным - доказанный нетрудовой доход составил 910 рублей за 10 лет или 7 рублей 58 копеек в месяц. За это его приговорили к 5 годам лишения свободы.

«Как "особо опасному и вооруженному каратэ" в поездах мне предоставляли самое почетное место — так называемый стакан — одиночку, где и повернуться толком нельзя, - вспоминал спортсмен, - В пересыльных тюрьмах тоже в одиночку помещали, боялись, что смертоубийство устрою в общей камере. Ну а люди, уходя на этап, повсюду рассказывали о том, с кем довелось сидеть рядом, — в тюрьме ни от кого ничего не скроешь, тут одиночки, не помогают. Так что когда я приехал, наконец, в лагерь, мне уже приготовили привилегированное место на нарах, тумбочку тушенкой набили…

Вообще заключение — дело познавательное. С одной стороны, я вычеркнул пять лет из жизни, с другой — приобрел опыт, а заодно и себя проверил.

Увидел такие вещи, какие вряд ли увидел бы при другом раскладе. Хребет Черского, гора Морджот, золотоносная река Бёрёлёх, притоки Колымы, Магадан…»

После освобождения в 1988-м году Гусеву посчастливилось избежать обычных для бывших заключенных бытовых проблем:

«У меня все было легко и просто — может, потому, что посадили ни за что. В Москве прописали без вопросов, на работу устроился начальником производственного отдела торговозакупочной базы. За границу выезжал».

Сейчас Гусев продолжает преподавать боевые искусства. А попытку СССР их запрещать считает глупым просчетом тогдашнего строя:

«Своим запретом правительство добилось противоположного. Во-первых, запретный плод, как известно, сладок. Конечно, большинство испугалось, ребята сидели по подвалам, занимались с закрытыми окнами. Но все равно занимались!

А потом, когда запрет сняли, в сознании осталось, что нам запрещают, нам не дают заниматься тем, что нам нравится. То есть это не те люди, за которыми стоит идти. Конечно, то, что запретили каратэ, — это была большая ошибка».

Эдуард Стрельцов. Вечная боль нашего футбола

Самым громким случаем заключения в тюрьму отечественного спортсмена, пожалуй, навсегда останется история нападающего московского «Торпедо» Эдуарда Стрельцова.

В 18 лет игрок уже стал лучшим бомбардиром чемпионата СССР, а в 20 готовился принять участие в первом мировом первенстве - чемпионате 1958 года в Швеции. Сборная СССР впервые участвовала в подобном турнире, и перспективы на нем виделись вполне многообещающими. Однако 25 мая 1958-го по ним был нанесен страшный удар.

Тогда, пребывая на сборе национальной команды в подмосковной Тарасовке, Стрельцов отправился по приглашению летчика Эдуарда Караханова на его дачу. Вместе с нападающим «Торпедо» было два друга - футболисты московского «Спартака» Михаил Огоньков и Борис Татушин - а также четыре девушки: Марина Лебедева, Ирина Попова, Тамара Тимашук и их подруга по имени Инна.

В полдень следующего дня Стрельцов прибыл на обратно на базу, нарушив режим - однодневный отпуск был дан только до 16:30 предыдущего дня. Внимание окружающих привлек несвежий вид Стрельцова, царапины на его лице и след укуса на пальце. Спортсмен сказал, что повреждения получил, играя с соседской кошкой.

Три часа спустя появилась милиция. Стрельцова, Татушина и Огонькова задержали. Это произошло после заявления Марины Лебедевой, что Эдуард Стрельцов ее изнасиловал. Девушка писала: «Стрельцов меня уговаривал о близости, я просила не трогать меня и сказала, что буду кричать, и стала звать Инну. Очнулась я совсем голая...».

При этом сам момент полового акта не помнила ни девушка, ни Стрельцов, сказавший: «Выпили в тот день больше литра на каждого, были сильно пьяны».

Показания других свидетелей не давали четкой картины. Тамара Тимашук вспоминала: «Марина сказала Инне, что ей нравится Стрельцов и что она пьяная. Стрельцов держал Марину за талию, а она его обнимала. На даче она сидела рядом с ним, а после ужина полулежала на его коленях, и они целовались».

А Ирина Попова заявила, что близость у Стрельцова и Лебедевой была дважды, после чего девушка заснула, обняв Эдуарда.

Но при этом Тамара Тимашук обвинила в изнасиловании Михаила Огонькова. Правда, впоследствии написала в милицию: «Прошу считать мое заявление, поданное Вам 26. 05. 1958 г., об изнасиловании меня гр. Огоньковым неправильным. В действительности изнасилования не было, а заявление я подала, не подумав, за что прошу меня извинить».

Марина Лебедева также просила прекратить дело в отношении Стрельцова. Но с совершенно другой формулировкой: «Прошу прекратить уголовное дело в отношении Стрельцова Эдуарда Анатольевича, т. к. я ему прощаю». Ситуации это заявление не меняло, так как дело о тяжком преступлении нельзя закрыть по примирению сторон.

В итоге, Стрельцов подписал чистосердечное признание в том, что изнасиловал Лебедеву, будучи в состоянии алкогольного опьянения. В обмен ему пообещали, что оставят в заявке сборной перед чемпионатом мира, однако это обещание не было выполнено.

Футболиста приговорили к 12 годам лишения свободы. Огоньков и Татушин, хоть и избежали уголовного наказания, были отстранены от клубных выступлений на 3 года, а от игр за сборную — пожизненно. Караханова уволили из армии, но дело не возбудили.

Существует немало версий, почему Стрельцову был вынесен настолько жесткий приговор. По одной, это была месть со стороны советских силовиков за отказ играть в их командах - "Динамо" и ЦСКА. По другой, приказ «проучить зарвавшуюся звезду» дал лично генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев.

Еще одна гипотеза утверждает, что произошедшее было местью со стороны министра культуры СССР Екатерины Фурцевой - якобы Стрельцов в грубой форме отказался стать парой с ее дочерью, Светланой, влюбленной в футболиста. Однако Знакомые Фурцевой опровергали ее заинтересованность в осуждении Стрельцова, поскольку подобная жестокость ей не была свойственна. Более того, утверждают, что министр считала приговор чересчур жестоким и пыталась облегчить участь футболиста.

Стрельцов отбывал наказание в различных местах лишения свободы: сначала он находился в Вятлаге, где работал на лесоповале, потом в Московской области с определением на оборонный завод, а позже был переведен в Тульскую область, где с помощью «авторитетных» заключенных администрация определила его на должность библиотекаря.

Футболист отсидел 5 из 12 лет, после чего вышел по УДО. Около года он играл за любительскую команду завода ЗИЛ, а в 1965-м по просьбам тысяч болельщиков, новый генсек ЦК КПСС Леонид Брежнев отменил запрет Стрельцову играть за «Торпедо». Огромный талант позволил спортсмену вновь выйти на высокий уровень - играя с 1965 по 1970-й годы, он помог клубу выиграть второй чемпионат в истории, а также дважды признавался лучшим футболистом страны.

И при жизни, и после смерти спортсмена предпринимались попытки добиться пересмотра уголовного дела 1958 года и реабилитации - но никаких официальных последствий не было.

Читайте также:

• Изнасилование, убийство и побег. Темные тайны советских чемпионов

• От "ничтожеств" до убийства. Громкие скандалы с российскими спортсменами