99
1
Она играла с кошкой. Странно,
В тени, сгущавшейся вокруг,
Вдруг очерк проступал нежданно
То белых лап, то белых рук.
Одна из них, сердясь украдкой,
Ласкалась к госпоже своей,
Тая под шелковой перчаткой
Агат безжалостных когтей.
Другая тоже зло таила
И зверю улыбалась мило...
Но Дьявол здесь был, их храня.
И в спальне темной, на постели,
Под звонкий женский смех, горели,
Четыре фосфорных огня.
Поль Верлен /перевод Я. Брюсова/
В тени, сгущавшейся вокруг,
Вдруг очерк проступал нежданно
То белых лап, то белых рук.
Одна из них, сердясь украдкой,
Ласкалась к госпоже своей,
Тая под шелковой перчаткой
Агат безжалостных когтей.
Другая тоже зло таила
И зверю улыбалась мило...
Но Дьявол здесь был, их храня.
И в спальне темной, на постели,
Под звонкий женский смех, горели,
Четыре фосфорных огня.
Поль Верлен /перевод Я. Брюсова/
Новости партнёров
реклама
Это будет, а может быть, все это было:
В смутный миг все так явственно вдруг проступило -
Это солнце в туманной всплыло пелене.
Это голос в лесу, это крик в океане.
Это будет - причину нелепо искать,
Пробужденье, рожденье опять и опять.
Все как было, и только отчетливей грани:
Эта улица, город - из давней мечты,
Где шарманщики мелют мелодии танцев,
Где пиликают скрипки в руках оборванцев,
Где на стойках пивнушек мурлычут коты.
Это будет, как смерть, неизбежно: и снова
Будут щеки в потеках от сладостных слез,
Будет хохот рыдающий, грохот колес,
К новой смерти призывы, где каждое слово
Так старо и мертво, как засохший цветок.
Будет праздничный гомон народных гуляний,
Вдовы, медные трубы, крестьянки, крестьяне,
Толчея, городской разноликий поток,
Шлюхи, следом юнцы, в пух и прах разодеты,
И плешивые старцы, и всяческий сброд.
Будут плыть над землею пары нечистот,
И взмывать карнавальные будут ракеты.
Это будет как только что прерванный сон,
И опять сновиденья, виденья, миражи,
Декорация та же, феерия та же,
Лето, зелень и роя пчелиного звон.