1124
11
Мои знакомые, друзья и близкие упрекают меня в то, что «застрял» я где-то в 70-х и никак не могу выбраться оттуда. Это отчасти так, но лишь отчасти… Я прекрасно отдаю себе отчет в каком времени я живу и прекрасно это время чувствую. Однако, ностальгия частенько прокрадывается в самые незащищенные уголки моего сознания и пытается его разрушить, обволакивая анестезирующим ядом воспоминаний…
Внезапно в памяти всплывают образы, друзей, каких-то событий. Пионерские собрания, походы всем классом на природу, служба в армии … И никакого негатива! Все только самое хорошее и самое приятное.
Уютная школа с горячим питанием по рубль двадцать в неделю, добрыми учителями, заполненная первоклассными продуктами холодильник-витрина местного военторга в воинской части где прошло мое детство.
Внезапно в памяти всплывают образы, друзей, каких-то событий. Пионерские собрания, походы всем классом на природу, служба в армии … И никакого негатива! Все только самое хорошее и самое приятное.
Уютная школа с горячим питанием по рубль двадцать в неделю, добрыми учителями, заполненная первоклассными продуктами холодильник-витрина местного военторга в воинской части где прошло мое детство.
×
Да и как не вспомнить запах свежезажаренного хека! Великолепнейших украинских борщей на бульоне из молодой телятины, которые варила моя мама и первой, распитой в подъезде с друзьями бутылки “портвишка три семерки”!
А приемник VEF-12? Можно ли забыть его загадочное скрипение и шипение сквозь которое временами, отчаянно преодолевая бдительные советские глушилки пробивался клеветнический «голос из Вашингтона».
С нежной грустью вспоминаются комсомольские собрания где двадцать пять человек, девочек и мальчиков, изнывая от голода и усталости, после шести часов, напряженных занятий, на полном серьёзе решали вопрос об освобождении какой-то американской негритянки — Анжелы Дэвис.
А приемник VEF-12? Можно ли забыть его загадочное скрипение и шипение сквозь которое временами, отчаянно преодолевая бдительные советские глушилки пробивался клеветнический «голос из Вашингтона».
С нежной грустью вспоминаются комсомольские собрания где двадцать пять человек, девочек и мальчиков, изнывая от голода и усталости, после шести часов, напряженных занятий, на полном серьёзе решали вопрос об освобождении какой-то американской негритянки — Анжелы Дэвис.
Собрание проводил секретарь городского комитета комсомола, от которого приятно попахивало коньячком и вероятно бутером с красной икрой. Я сидел на первой парте и выдержать этих запахов не мог – поэтому встал и честно признался, что хочу есть.
Да да … я так и сказал – «Я ХОЧУ ЕСТЬ!», тем самым поставив жирный крест на своей комсомольской карьере. На этом же собрании, при единодушной поддержке и общим подавляющим большинством я был выперт из рядов героической организации.
Кстати, пока меня обсуждали, вспоминая все мои неполиткорректные грехи, про саму «виновницу торжества» – Анжелу, как-то призабыли…
Да и то… Ну кто знал эту Анжелу, кому, по большому счету, она была нужна? Кроме фотографий в газетах с ее удивительной пышной прической и статей о довольно-таки сомнительных и противозаконных подвигах, о ней не было никаких сведений.
Лишившись комсомольского билета, я не испытал ни чувства обиды ни чувства утраты, поскольку мне нравилось изучать политическую жизнь страны и бороться за светлое будущее, руководствуясь транспарантами, которыми была густо уставленная моя дорога в школу. В них всегда было что-то жизнеутверждающее и вселяющее надежду
Да да … я так и сказал – «Я ХОЧУ ЕСТЬ!», тем самым поставив жирный крест на своей комсомольской карьере. На этом же собрании, при единодушной поддержке и общим подавляющим большинством я был выперт из рядов героической организации.
Кстати, пока меня обсуждали, вспоминая все мои неполиткорректные грехи, про саму «виновницу торжества» – Анжелу, как-то призабыли…
Да и то… Ну кто знал эту Анжелу, кому, по большому счету, она была нужна? Кроме фотографий в газетах с ее удивительной пышной прической и статей о довольно-таки сомнительных и противозаконных подвигах, о ней не было никаких сведений.
Лишившись комсомольского билета, я не испытал ни чувства обиды ни чувства утраты, поскольку мне нравилось изучать политическую жизнь страны и бороться за светлое будущее, руководствуясь транспарантами, которыми была густо уставленная моя дорога в школу. В них всегда было что-то жизнеутверждающее и вселяющее надежду
Например: я мог узнать что надои увеличились относительно прошлого года на три целых две десятых процента и при этом исходная прошлогодняя цифра меня нисколько не интересовала… да и не указывали ее никогда.
Люди, того, «совкового» времени, в большинстве своем, были тоже какими-то особенными. Искренность, жизнерадостность и непоколебимая вера в правильность курса ЦК родной партии делала их практически нечувствительными ко всем прелестям западных ценностей, сведения о которых нет нет да и пробивались на свет из голосов Америки и легендарного Севы Новгородцева.
Работящий люд ездил отдыхать в Есентуки и Сухум не особо заморачиваясь всякими Карловыми Варами и Золотыми песками, для поездки на которые надо было сдать экзамен по истории партии а так же обозначить себя в образе советского человека. Это было под силу только высоко сидящим чинушам и завмагам. Впрочем, им не особо завидовали.
Люди, того, «совкового» времени, в большинстве своем, были тоже какими-то особенными. Искренность, жизнерадостность и непоколебимая вера в правильность курса ЦК родной партии делала их практически нечувствительными ко всем прелестям западных ценностей, сведения о которых нет нет да и пробивались на свет из голосов Америки и легендарного Севы Новгородцева.
Работящий люд ездил отдыхать в Есентуки и Сухум не особо заморачиваясь всякими Карловыми Варами и Золотыми песками, для поездки на которые надо было сдать экзамен по истории партии а так же обозначить себя в образе советского человека. Это было под силу только высоко сидящим чинушам и завмагам. Впрочем, им не особо завидовали.
Были конечно исключения. Например один офицер, за отличную службу и успехи в боевой и политической (он лишнего не пил ни капли) был премирован руководством части семейной путёвкой на Золотой берег, кажется в Болгарию.
Собственно в Болгарии ни ему ни его семье побывать так и не удалось. Уже на перроне, при посадке в поезд, к нему подошли хмурые люди в штацком и поменяли путевку счастья на путевку в Крымский военный санаторий. Впрочем это уже другая история.
Нельзя обойти стороной и особый уклад жизни военных городков. Расположенные как правило вдалеке от районных центров в лесах, в офицерской среде они получили название – «медвежий угол».
Собственно в Болгарии ни ему ни его семье побывать так и не удалось. Уже на перроне, при посадке в поезд, к нему подошли хмурые люди в штацком и поменяли путевку счастья на путевку в Крымский военный санаторий. Впрочем это уже другая история.
Нельзя обойти стороной и особый уклад жизни военных городков. Расположенные как правило вдалеке от районных центров в лесах, в офицерской среде они получили название – «медвежий угол».
Жили! И жили неплохо. Охота, рыбалка, коллективные походы за грибами. А лес! Почти каждый вечер вся наша мальчишеская компания уходила за «колючую проволоку». Как уютно было сидеть зимой около костра, в котором мы с ребятами пекли картошку, как приятно было слушать тишину…
Вот такая вот она — ностальгия. Вот такая вот она — тоска по прошлому … по детству.
Вот такая вот она — ностальгия. Вот такая вот она — тоска по прошлому … по детству.
Ссылки по теме:
- Вспоминая Никулина
- Фильмы нашего детства
- Рожденным в 80 -х и 90-х
- Фу, кака! (50 фото)
- Развлечения советских подростков
Новости партнёров
реклама
