Записки врача: еще раз подари жизнь!

Задаю привычный в таких случаях вопрос:
— Что с вами?

Одновременно с этим, быстро оголив живот, осматриваю женщину. Хуже некуда — прощупываю плотную, болезненную матку, она – словно «дыбом»! Ни части плода не определить, ни его сердечные тоны четко выслушать невозможно! То ли у ребеночка сердечко еле-еле трепещет, то ли у мамы сердечный ритм зашкаливает. И вдруг вспоминаю: а ведь была у меня с неделю назад эта пациентка в женской консультации, с двумя кесаревыми сечениями в анамнезе. На учет вставала.


— Живот, — стонет женщина, отвечая на мой вопрос, — болит до невозможности! На машине к родне всей семьей отправились. Думала, ничего, в соседнюю деревню ведь! А в машине боли начались, может, растрясло все-таки! А сейчас совсем терпенья нет!
— Давление? – спрашиваю у девчонок-акушерок.
— Низкое, — отвечают, — 100 на 60!
— На носилки, и в хирургию – на руках!
— На руках? – воскликнули те. – Так ведь она своими ногами пришла!
— Делайте, что говорю, — рявкаю в сердцах, — и муж пусть помогает!

Вихрем мчусь в ординаторскую, хватаю телефонную трубку:
— Это хирургия? Готовьте операционную! Разрыв матки по рубцу от кесарева.

Набираю еще номер:
— Консультация? Срочно карточку М.М. с результатами анализов. У нас была неделю назад. Срочно все в хирургию! Мой прием отменяется! Ждут в операционной!

Сама едва успеваю вслед за носилками. В отделении хирургии уже находится наш Васильич, проверяет у роженицы пульс, дает оценку ее состоянию, снижая голос, обращается ко мне:
— Спасаем ребенка или маму?

В ответ округляю глаза:

— Васильич, родной, какой уж тут ребенок? Хоть мамку-то бы вытащить!
— Ясно, — отвечает и направляется с каталкой к операционной. Сталкиваюсь на бегу в ординаторскую с ассистентом:
— Толя, начинайте мыться, я – за вами!

Летят секунды! Все к столу! Начинаем! Вскрываем полость: корпоральный (вертикальный) разрыв матки, полное отслоение плаценты с нижним краем, плотно вросшим в рубец по всей его длине. Брюшная полость заполнена темной кровью объемом около полулитра.

— Помогай, Толя! Боюсь! – шепчу ассистенту.
— Не трусь! Начнем вместе! – отвечает и осторожненько так начинает ткань плаценты отводить от краев раны…
Я боялась усиления кровотечения, но этого не случилось.
— Работай, — успокоил меня ассистент, — все сократилось уже! Начали!
Отведя плаценту и вскрыв плодный пузырь, мы вынули крошечное тельце. Оно было абсолютно белым – обескровленным и безжизненным.
— Жаль, — сказал хирург, — не успели…
— Глянь, а, Васильич, — взмолилась я, — а вдруг? Ты ж волшебник!

На стоявшего рядом молодого неонатолога было страшно смотреть. Бездыханного малыша передали акушерке. Наша работа продолжалась. Ради спасения женщины мы вынуждены были удалить матку. Наконец, сосуды перевязаны… И вдруг слышим какой-то слабенький звук, похожий на писк котенка… Показалось? Но звук нарастал, сомнений не было – это был плач младенца!

— Васильич, неужели!? – изумлению нашему не было предела.
— Ну, сами же называли меня волшебником, — улыбаясь довольной и по-детски счастливой улыбкой, в операционной появляется наш Васильич.

Операцию мы завершили с легкостью. При таком-то диагнозе и мама, и малыш остались живы! Вся наша бригада чувствовала себя победителем!

… А на второй день января 2013 года, после суточного дежурства не стало нашего доброго волшебника Васильича. Он скончался на крыльце своего дома. Ему было всего 52 года. Сколько жизней он еще мог спасти! Запомните это имя – Владимир Васильевич Рудченко.