У природы нет плохой погоды

Если вы думаете, что самое плохое время года на Крайнем Севере - это зима, то нет, вы заблуждаетесь. Зима, конечно, это плохо: просыпаешься - темно, обедаешь - темно, ложишься спать- темно; снега столько, что по городу ходишь в снежных лабиринтах выше тебя ростом, а если в сопках сошёл с тропы, то провалился намного выше своей макушки. Хорошо, если руки поднять успел, а иначе, тебя за уши вытаскивать будут. Ну и холодно, конечно, как в аду. Мне вообще кажется, что тот человек, который придумал, что в аду непременно жарко, просто никогда не знал настоящего холода, ну такого, знаете, когда сопли в ноздрях замерзают.

Но к этому всему довольно быстро привыкаешь - оно же долго длится и с завидным постоянством. Ты учишься выбирать себе шапку на пару размеров больше, клеить медицинский марлевый пластырь на подошвы и выбирать в магазине не прикольные кожаные перчатки, а страшные, огромные, но зато меховые рукавицы. А ещё обязательно заводишь дружбу с каким-нибудь трюмным офицером, чтоб он выдал тебе на зиму комплект водолазного белья из верблюжьей шерсти, потому что остальные утеплители абсолютно бесполезны. Ну и что, что горло водолазного свитера коричневого цвета торчит у тебя из-под шинели? Зато - как у бабушки на печке!
Вот аллегорию придумал: зима на Крайнем Севере, это как выбитый зуб-тройка. Сначала ты свистишь шипящими, вместо того, чтобы ими шипеть, улыбаешься другим уголком рта и грустишь, а потом показываешь всем, как прикольно вставлять в эту дырку сигарету и курить, не используя руки, а также залихватски сплёвывать и даже на бис. У нас начхим именно так и делал, пока зуб себе не вставил.
Ну и вот. Только ты привык ко всему этому снежному великолепию, будь оно неладно, как приходит это время года, которое, по какому-то лингвистическому недоразумению, и тут называется "весна", и которое во всём мире несёт людям радость и тепло, а вам почему-то сплошные мучения.
Появляется солнце, и это, с одной стороны, хорошо и витамин Дэ, но, с другой стороны, снег такой белый и чистый, что постоянно приходится ходить со слезами в глазах и головной болью. А потом снег начинает таять. И вот она - самая ущербная пора года! Днём - тепло, везде вода и лужи по колено, под которыми по колено лёд, а ночью мороз, и всё это великолепие замерзает такими причудливыми рельефами, что пройтись по ним, не сломав ни одной ноги, становится крайне замысловатой задачей.
Особенно жалко женщин, конечно. Им приходится ходить чёрт знает в чём на ногах и носить с собой в пакетиках на работу сапоги с каблуками, чтоб на работе выглядеть сексапильно и длинноного, а ходить же в этом по улице ну не то чтобы невозможно, а невозможно совсем!
Военным-то проще, конечно. Прыгают стайками горных козлов вокруг этих ледяных луж, такие умильные, миленькие, беззащитные, хоть и в шинелях, а потом один какой-нибудь поскользнётся и шух в эту лужу по скользкому, оттого что мокрый, льду, и все ржут над ним, как пидорасы, вместо того, чтобы бросаться его немедленно спасать. Не, ну вы тоже ржали бы, я вас уверяю, когда суровый военный, такой весь, знаете, в чёрном с ног до головы, с дипломатом и, может быть, даже усами, вжик так в лужу, и брызги вокруг, и ножки так смешно вверх, и волна ленивая раз и накрыла его по самые усы - знаете, как смешно. И вообще везде очень скользко! На пирсе, например. Он же железный, и аппарели на нём, когда отлив под довольно значительным углом, склоняются.
Помню, прискакал как-то комдив на УАЗике за нашим штурманом, какие-то карты во флотилию везти, ну стоит подпрыгивает от нетерпения на суше, а штурман меееедленно ползёт с секретными картами под мышкой, комдив не выдерживает, конечно: - Штурамн! Что ты ползёшь, как мандавошка по мокрому хую!!!! Не видишь, я сгораю весь от нетерпения отдаться командующему флотилией!!! Поддай пару-то!!!
- Так скользко же!!!
- А ты ботинки сними и ногтями в лёд впивайся!
- У меня ногти подстриженные!
- Наберут интеллигентщину на флот!!! А если война!!!
- А если война, то я в тапочках в штурманской рубке воевать буду!
Это первая и самая травмоопасная стадия весны, а вторая, когда уже и ночью не замерзает, и вот эта вот смесь снега, льда, воды и разбившихся надежд под ногами постоянно. Ну как под ногами - по колено, в общем-то. И в чём бы ты ни ходил на ногах - постоянно ноги мокрые, холодные, и, когда снимаешь носки, пальцы такие, знаете, бледные, морщинистые и мягкие.
Третья стадия, если, конечно, ты пережил эти первые две - когда начинает появляться Земля. И нет, я не ошибся, написав это слово с большой буквы, потому что, понимаете, не совсем начинаешь понимать, на какой планете ты находишься к концу полярной зимы. Ну ты же помнишь, что учил в школе вот всякие эти времена года, розы ветров и субтропические пояса, а тут всё вокруг белое всегда, темно и дует в рожу постоянно. Не, ну это Юпитер, значит, или Плутон, но никак не Земля же!!!! А потом она появляется. Она чёрная, жирная и мокрая, но она не тает, если взять её в руки, и не скользит, если, конечно, по ней не скользить. Она выступает полосками вдоль троп, дорог и пешеходных переходов, и все начинают по ней немедленно ходить. Не думаю, что намеренно, а, наверное, на каком-то подсознательном уровне; все выстраиваются цепочками и начинают прыгать с проталины на проталину: и военные, и дети, и женщины с сапогами в пакетах, и даже бродячие собаки.
Вот как раз в этот третий период этого времени года я и познакомился с нашим новым начальником роты охраны. А вы, может быть, и не знаете, но подводников в восемнадцатой дивизии охраняли специально обученные люди, морские пехотинцы, потому как подводник, он же только в море грозный витязь, а на берегу способен только нюхать ромашки, пялиться на баб и через эти обстоятельства, абсолютно беззащитен.
Сменился я с наряда и брёл на родной пароход по кривой дороге вдоль залива. Конечно, мне хотелось домой, но нужно было на корабль, поэтому настроение было не ахти, а в руках у меня была банка тушёнки, которой меня наградил начальник камбуза за образцовое несение вахты. Ступаю я себе осторожненько, по тонкой чёрной полоске, старательно обходя снежно-водо-ледяную смесь, как нагоняет меня бешено несущийся из дивизии УАЗик и на всех парах обдаёт меня брызгами этого говна.
- Ах ты сука! - кричу я вслед этому УАЗику и швыряю ему в спину банку тушёнки от избытка душевных чувств. И именно, видимо, от них попадаю ему аккурат в заднее стекло и выбиваю его нахуй совсем.
УАЗик резко тормозит и оттуда выскакивает старый капитан с красными погонами. Ну лет тридцать ему, наверное, может тридцать три с виду, но, по меркам подводного флота, это оооочень старый капитан.
- Капитан! Ты чё?! - орёт он мне.
- Это ты - капитан! - ору я ему в ответ, - а я капитан-лейтенант!
- На хуй ты мне стекло выбил?!
- А на хуй ты меня обрызгал?! Посмотри теперь на мою шинель! Что за пошлые серые капли пресного вкуса на ней, не подскажешь?!
- Бля, ну да, - успокоился капитан, - это я хуй знает, как получилось. Ты это, извини, капитан!
- Капитан-лейтенант, блядь! Откудова ты тут взялся, с Луны, что ли?
- Не, со Спутника я, ты в Зону идёшь? Садись - подвезу тебя, я как раз на осмотр туда еду!
И тут я решил проявить бдительность, от нечего делать, так как бдительность в мои должностные обязанности в общем-то и не входила.
- А я, - говорю я, - знаешь ли не приучен ко всяким незнакомым капитанам в уазики ихние прыгать по первому зову! Я вообще тебя первый раз вижу в нашей до ужаса секретной дивизии, и ты, может, вовсе шпион и диверсант, напяливший форму российского офицера! Ржёт.
- Я, - говорит, - ваш новый начальник роты охраны! Вот только назначен и пока охуеваю от того, насколько у вас тут всё хуёво с безопасностью и охраной! Закурили.
- А от чего же, - говорю, - ты так плохо о нас отзываешься?
- Не, ну а как? - начинает он махать руками. - Два КПП! Два! КПП! Ни на одном караульные не смотрят пропуска!!! Вот - тропа какая-то через сопки - вообще за ней никто не следит! Это как вообще? Бери бомбу и иди взрывай атомные подводные крейсеры!!!
- Крейсер.
- Чего?
- Крейсер, - говорю, - один он ходовой остался, остальные хоть взрывай, хоть не взрывай - никакой уже разницы. Смотри дальше: в дивизии служит примерно пятьсот-шестьсот человек, а из посёлка каждое утро в дивизию едут два кунга, скока в них человек влазит?
- Нууууу. Пятьдесят, наверное!
- А вот хуй тебе! Сто двадцать - считали один раз, а остальные как по - твоему на службу попадают? Добрые феи их переносят своими стрекозиными крылышками? Нет, брат - они пешком по сопкам пиздуют для того, чтобы отдать свой долг Родине! Вот пропуска, говоришь, не проверяют? А хули тут проверять, если твои бойцы полтора года через сутки стоят на этих КПП? Да они в лицо тут всех знают! Я ему вчера магнитофон "Весна" починил, чтоб он песню "Гранитный камушек" мог пятьсот раз подряд послушать, а он сегодня у меня пропуск спросит? Или у мичмана Василича, который ему завтра сигарет привезёт за деньги, которые у него сегодня взял? А кто ему потом сигареты будет возить и магнитофоны чинить? Тебе историю эту с пропусками рассказали уже?
- Нет ишшо.
- Рассказываю. Как -то стало у нас модно от безделья клеить в пропуска посторонние картинки вместо своих фотографий. Ну хуй его знает зачем - один вклеил себе Шакила О Нила, и понеслось! Через месяц в дивизии ни одного нормального пропуска не было: все игроки НБА, звёзды зарубежной эстрады, актёры театра и кино и даже пизда у химика с соседнего борта! И всё это продолжалось до тех пор, пока на очередном строевом смотре начальник штаба не приказал неожиданно предъявить пропуска, а потом ходил перед строем в полном недоумении : "Это чтобля за негр? А это что - тётка? Патрисия Каас, что ли? А это что, Ельцин, штоле? А это - пизда вместо фотографии??? Начхим, ты совсем охуел? Так, клоуны! Что это блядь за цирк такой на гастролях в военно-морском флоте? Устранить, немедленно! И только ещё раз я увижу!!!" - И что, устранили?
- Да нет, конечно, тыш морпех, должен знать, что снаряд в одну воронку дважды не падает!
- И кто у тебя, покажи? А у меня корнет Плетнёв был на пропуске.
- ОООО, Садальский!
- Не, это я в молодости, актёром был, пробовался на роль, но потом Садальского взяли, по блату, конечно.
- Пиздишь?
- Конечно! Ладно, поехали уже, охранник, а то меня старпом там очень уж дожидается, измаялся уже весь, небось!
Нормальный мужик оказался. Такой, свой, помогал нам всегда, чем мог. Даже выручил, помню, когда командир ТК-13 в меня из пистолета стрелял, но это уже другая история.