12919
6
Кажется, мы знаем о них все. Но, кино – как волшебный горшочек, всегда готовый угостить всех желающих новой порцией любопытных историй.
Супруге Шурика запрещали надевать каблуки
Здесь запечатлен рабочий момент съемок фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Герой Александра Демьяненко – изобретатель Шурик Тимофеев выясняет, что его жена Зина (актриса Наталья Селезнева) вовсе не уехала с подлым режиссером Якиным, а только что пришла с работы. Кинодива-стервочка ему просто приснилась…
- Сцену снимали без повторных дублей, – рассказала Наталья Селезнева. – Гайдай очень не любил, когда актеры перед съемками начинали прорабатывать образы. «Вы должны приходить подготовленными, ваша Зиночка – у вас уже в душе и голове, зачем тратить время на репетиции?» – повторял мне Леонид Иович. Лишь когда встал вопрос, как будет выглядеть реальная Зиночка, я и Гайдай довольно долго над этим думали. В итоге он доверился моему замыслу: я верная жена, скромная, а не карьеристка в модном костюме. А с каким интересом – человеческим, а не профессиональным – он смотрит на нашу пару! Знаете почему? Жена Гайдая Нина Гребешкова рассказывала, что изобретатель Тимофеев был похож именно на ее знаменитого мужа. Таким режиссер и был – нескладным, наивным, застенчивым и очень порядочным.
К слову, в облике Шурика-ученого кардинально менять ничего не пришлось. В «Операции «Ы» Демьяненко перекрашивали из брюнета в блондина. Гайдай говорил: мол, раз он положительный герой, пусть будет светлым до кончиков волос. А в фильме про Иоанна Грозного у Шурика природный цвет волос, темный. А вот героине Селезневой надели парик – как дань моде тех лет. Парик этот сшили для Любови Орловой, когда она снималась в фильме «Русский сувенир», но он ей не подошел.
И еще любопытный нюанс: Демьяненко был маленького роста, а рост Селезневой модельный – 175 см. Чтобы они выглядели гармонично, Гайдай шел на разные ухищрения: Демьяненко ставили на табуреточку, а Селезневой не разрешали надевать каблуки.
- Сцену снимали без повторных дублей, – рассказала Наталья Селезнева. – Гайдай очень не любил, когда актеры перед съемками начинали прорабатывать образы. «Вы должны приходить подготовленными, ваша Зиночка – у вас уже в душе и голове, зачем тратить время на репетиции?» – повторял мне Леонид Иович. Лишь когда встал вопрос, как будет выглядеть реальная Зиночка, я и Гайдай довольно долго над этим думали. В итоге он доверился моему замыслу: я верная жена, скромная, а не карьеристка в модном костюме. А с каким интересом – человеческим, а не профессиональным – он смотрит на нашу пару! Знаете почему? Жена Гайдая Нина Гребешкова рассказывала, что изобретатель Тимофеев был похож именно на ее знаменитого мужа. Таким режиссер и был – нескладным, наивным, застенчивым и очень порядочным.
К слову, в облике Шурика-ученого кардинально менять ничего не пришлось. В «Операции «Ы» Демьяненко перекрашивали из брюнета в блондина. Гайдай говорил: мол, раз он положительный герой, пусть будет светлым до кончиков волос. А в фильме про Иоанна Грозного у Шурика природный цвет волос, темный. А вот героине Селезневой надели парик – как дань моде тех лет. Парик этот сшили для Любови Орловой, когда она снималась в фильме «Русский сувенир», но он ей не подошел.
И еще любопытный нюанс: Демьяненко был маленького роста, а рост Селезневой модельный – 175 см. Чтобы они выглядели гармонично, Гайдай шел на разные ухищрения: Демьяненко ставили на табуреточку, а Селезневой не разрешали надевать каблуки.
×
На этой фотографии – съемки финальных эпизодов картины «Жестокий романс». Бесприданница Лариса Огудалова (актриса Лариса Гузеева) умирает от выстрела нелюбимого жениха Карандышева.
- Мы снимали в общем-то в жестких погодных условиях. Октябрь, который выдался по-осеннему промозглым, открытая палуба настоящего парохода, – поделился воспоминаниями ассистент режиссера фильма Евгений Цымбал. – Гузеева мерзла, лежа на холодном настиле, и нашей главной задачей было ее не застудить. Ей, конечно, подкладывали под спину какое-то покрывало, но тепло оно давало минимальное. Камеру держит знаменитый оператор Вадим Алисов, фокус поправляет второй оператор Владимир Шмыга, брат певицы Татьяны Шмыги. Натурой выбрали Кострому и специально для фильма пригнали старинный колесный пароход «Спартак», который сыграл «Ласточку». Он пережил две войны и одну революцию, но сохранился в приличном состоянии. Главному режиссеру ленты Эльдару Рязанову так стал дорог «Спартак», что он захотел его сделать музейным экспонатом «Мосфильма». Но идею никто не поддержал, и в начале 90-х годов пароход разрезали на металлолом.
- Мы снимали в общем-то в жестких погодных условиях. Октябрь, который выдался по-осеннему промозглым, открытая палуба настоящего парохода, – поделился воспоминаниями ассистент режиссера фильма Евгений Цымбал. – Гузеева мерзла, лежа на холодном настиле, и нашей главной задачей было ее не застудить. Ей, конечно, подкладывали под спину какое-то покрывало, но тепло оно давало минимальное. Камеру держит знаменитый оператор Вадим Алисов, фокус поправляет второй оператор Владимир Шмыга, брат певицы Татьяны Шмыги. Натурой выбрали Кострому и специально для фильма пригнали старинный колесный пароход «Спартак», который сыграл «Ласточку». Он пережил две войны и одну революцию, но сохранился в приличном состоянии. Главному режиссеру ленты Эльдару Рязанову так стал дорог «Спартак», что он захотел его сделать музейным экспонатом «Мосфильма». Но идею никто не поддержал, и в начале 90-х годов пароход разрезали на металлолом.
- Для Крамарова эта роль стала в чем-то знаковой. Наконец-то он нашел свое амплуа – играть выразительной мимикой, присущей, пожалуй, только ему одному из актерской плеяды тех лет, – рассказывал близкий друг артиста писатель Владлен Стронгин. – Гайдай так и учил Крамарова: «Савелий, ты, главное, «громко» хлопай глазами и лицом «свисти», когда его вытягиваешь. Остальное – дело техники». Крамаров так и делал – вспомните, какими неожиданными звуковыми эффектами сопровождаются его ужимки. Крамарова после выхода фильма стали массово узнавать: Гайдай открыл его звезду на советском кинонебосклоне.
— Но, несмотря на внешнюю разухабистость, Савелий вне съемочной площадки вел себя скромно, – продолжает Стронгин. – И в перерывах между командами «Мотор! Начали!» занимал себя исключительно полезным делом – искал невесту. Общался с ассистентками режиссера, гримершами, даже ходил несколько раз на экскурсии в Ростовский кремль (там снимали «царские палаты»), чтобы познакомиться с хорошенькой посетительницей, но как-то ему все не везло…
Кстати, о том, чтобы снимать столицу периода правления Ивана Грозного в Московском Кремле, не могло быть и речи. Кремль был капитально перестроен во времена Годунова. Поэтому «иоанновскую Москву» снимали в кремле в городе Ростове. Он в отличие от Московского глобальным переделкам не подвергался.
— Но, несмотря на внешнюю разухабистость, Савелий вне съемочной площадки вел себя скромно, – продолжает Стронгин. – И в перерывах между командами «Мотор! Начали!» занимал себя исключительно полезным делом – искал невесту. Общался с ассистентками режиссера, гримершами, даже ходил несколько раз на экскурсии в Ростовский кремль (там снимали «царские палаты»), чтобы познакомиться с хорошенькой посетительницей, но как-то ему все не везло…
Кстати, о том, чтобы снимать столицу периода правления Ивана Грозного в Московском Кремле, не могло быть и речи. Кремль был капитально перестроен во времена Годунова. Поэтому «иоанновскую Москву» снимали в кремле в городе Ростове. Он в отличие от Московского глобальным переделкам не подвергался.
Панночка Наталья Варлей из фильма «Вий» ждет своей очереди гримироваться. Ей накладывали тусклый грим и подсвечивали глаза, чтобы они светились изнутри сатанинским огнем. По этому кадру видно, что Варлей чувствует себя в ведьминском гробу вполне комфортно. Молодая актриса, не желавшая терять напрасно время, пока на площадке устанавливали свет, лежа в гробу, читала конспекты и учебники. Но потом Варлей призналась, что после «Вия» у нее в жизни наступила черная полоса. И даже не связывая это с лентой, она решила креститься.
— Мы были с театром на гастролях в Херсоне, я пришла в храм, – вспоминает Наталья Владимировна. – Было тайное крещение, потому что я занимала должность секретаря комсомольской организации. И уже позже я поняла, что нечистая сила в храме – большой грех.
— Мы были с театром на гастролях в Херсоне, я пришла в храм, – вспоминает Наталья Владимировна. – Было тайное крещение, потому что я занимала должность секретаря комсомольской организации. И уже позже я поняла, что нечистая сила в храме – большой грех.
Эльдар Рязанов снимает фильм «Вокзал для двоих». В этой сцене между главными героями – пианистом Платоном Рябининым (Олег Басилашвили) и привокзальной официанткой Верой (Людмила Гурченко) происходит сближение, ранее казавшееся невозможным. Слишком они разные: образование, уклад жизни…
- Мы снимали эпизод на Рижском вокзале в Москве. Вокзал маленький, но в его помещениях был музей Министерства путей сообщения, – рассказывает Евгений Цымбал, который, как и в фильме «Жестокий романс», работал ассистентом режиссера. – «Мосфильм» договорился с дирекцией вокзала, что на время съемок экспозицию свернут и там разместят «ресторан». Врезался в память забавный случай. Когда Людмила Марковна прочитала сценарий и появилась на съемочной площадке, она сказала Рязанову: «Элик, мне все понравилось, но зачем в картине так много баб?» Эльдар Александрович рассмеялся: «Люся, а где ты видела ресторан с одной официанткой?»
Если Гурченко уже была знаменитой актрисой, то слава Басилашвили только набирала обороты. И, как признался позже актер, он ужасно ее стеснялся:
- Особенно нелегко мне далась сцена поцелуя с Гурченко. Нужно было целоваться – ужасное слово – взасос, и мне пришлось набраться храбрости, чтобы естественно сыграть нашу интимную сцену.
- Мы снимали эпизод на Рижском вокзале в Москве. Вокзал маленький, но в его помещениях был музей Министерства путей сообщения, – рассказывает Евгений Цымбал, который, как и в фильме «Жестокий романс», работал ассистентом режиссера. – «Мосфильм» договорился с дирекцией вокзала, что на время съемок экспозицию свернут и там разместят «ресторан». Врезался в память забавный случай. Когда Людмила Марковна прочитала сценарий и появилась на съемочной площадке, она сказала Рязанову: «Элик, мне все понравилось, но зачем в картине так много баб?» Эльдар Александрович рассмеялся: «Люся, а где ты видела ресторан с одной официанткой?»
Если Гурченко уже была знаменитой актрисой, то слава Басилашвили только набирала обороты. И, как признался позже актер, он ужасно ее стеснялся:
- Особенно нелегко мне далась сцена поцелуя с Гурченко. Нужно было целоваться – ужасное слово – взасос, и мне пришлось набраться храбрости, чтобы естественно сыграть нашу интимную сцену.
Съемочная группа «Андрея Рублева» готовится к последнему эпизоду фильма.
- Мы заканчиваем самую мощную новеллу картины – «Колокол», – рассказал актер Николай Бурляев, снявшийся в роли колокольного литейщика Бориски. – До окончания съемок буквально пара часов, и я, такой уставший и одновременно расслабленный, обмяк на руках Андрея Тарковского. Потому что для меня на «Рублеве» не обошлось без физически мучительных сцен. Например, немало времени пришлось провести в холодной и слякотной топи. По сюжету Бориска понуро идет вдоль обрыва, поддевает камень. Вместе с камнем с обрыва падает и его лапоть. Бориска хочет его достать, но срывается вниз. Прямо в дубле своей шкурой я пересчитал все бугорки, корни, пни. Но пока Тарковский не крикнет «Стоп!», надо барахтаться в грязи и радостно кричать: «Глина! Нашел!» Впрочем, ради Тарковского можно было и пострадать. Однажды после таких дублей актер Анатолий Солоницын насчитал на моем теле около 20 ран. И после особенно трудной съемки Тарковский лично готов был мне мыть ноги и обтирать спиртом…
- Мы заканчиваем самую мощную новеллу картины – «Колокол», – рассказал актер Николай Бурляев, снявшийся в роли колокольного литейщика Бориски. – До окончания съемок буквально пара часов, и я, такой уставший и одновременно расслабленный, обмяк на руках Андрея Тарковского. Потому что для меня на «Рублеве» не обошлось без физически мучительных сцен. Например, немало времени пришлось провести в холодной и слякотной топи. По сюжету Бориска понуро идет вдоль обрыва, поддевает камень. Вместе с камнем с обрыва падает и его лапоть. Бориска хочет его достать, но срывается вниз. Прямо в дубле своей шкурой я пересчитал все бугорки, корни, пни. Но пока Тарковский не крикнет «Стоп!», надо барахтаться в грязи и радостно кричать: «Глина! Нашел!» Впрочем, ради Тарковского можно было и пострадать. Однажды после таких дублей актер Анатолий Солоницын насчитал на моем теле около 20 ран. И после особенно трудной съемки Тарковский лично готов был мне мыть ноги и обтирать спиртом…
Еще крутые истории!
- 14 сильных фотографий, которые рассказывают об истории человечества
- Несколько интересных историй из жизни необычных личностей
- Как наследники проучили банк, который не хотел отдавать вклад умершего отца
- Уморительная история: кто первый засунул лампочку в рот
реклама
Эпизод начинался с того, что Патрикей стоит привязанный к скамейке. Видимо, пытают его уже давно, потому что все его тело покрыто ранами и ожогами. Ожоги и язвы требовалось воспроизвести как можно натуральнее. Для этого мою кожу покрывали специальным прозрачным составом, который быстро застывал. Эту застывшую пленку прорывали и в отверстия заливали раствор, имитирующий кровь. Гримировали более двух часов. Вид получился ужасный. Помню, после первого дня съемок, торопясь домой, я решил поехать со студии не разгримировываясь.
Приехал домой и разделся. Домашние чуть в обморок не упали.
Когда снимали сцену пытки, актер, играющий татарина, подносил к моему лицу горящий факел. Понятно, факел до лица не доносился, но на экране создавалось полное впечатление, что мне обжигают лицо.
Снимали мой план по пояс. Начали первый дубль. Горит факел, артист, играющий татарина, произносит свой текст, а я кричу страшным голосом все громче и громче. Кричу уже что есть силы. Просто ору.
Все наблюдают за мной, и никто не видит, что с факела на мои босые ноги капает горячая солярка. Я привязан накрепко, ни отодвинуться, ни убрать ногу не могу, вращаю глазами и кричу что есть силы. (Когда боль стала невыносимой, я стал выкрикивать в адрес татарина слова, которых нет в сценарии.)
Наконец съемку прекратили. Подходит ко мне Андрей Тарковский и говорит:
— Вы молодец! Вы так натурально кричали, а в глазах была такая настоящая боль. Просто молодец!
Я объяснил Тарковскому, почему так натурально кричал. Показал ему на свои ноги, а они все в пузырях от ожогов.
Ю. Никулин "Почти серьёзно"