27175
6
20 цитат из повестей и рассказов братьев Стругацких, которые принесут вам не только удовольствие, но и заставят задуматься о том, не сбылись ли опасения писателей по поводу будущего.
Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные. «Трудно быть богом»
Восемьдесят три процента всех дней в году начинаются одинаково: звенит будильник. «Понедельник начинается в субботу»
Целыми неделями тратишь душу на пошлую болтовню со всяким отребьем, а когда встречаешь настоящего человека, поговорить нет времени. «Трудно быть богом»
Я иногда спрашиваю себя: какого черта мы так крутимся? Чтобы заработать деньги? Но на кой черт нам деньги, если мы только и делаем, что крутимся? «Пикник на обочине»
Зло неистребимо. Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других. И всегда будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям и ненависть к своему освободителю. «Трудно быть богом»
Страшное дело, почему это нам нравится, когда нас хвалят? Денег от этого не прибавится. Славы? Какая у нас может быть слава? «Он прославился: теперь о нем знали трое». Ну, скажем, четверо, если считать Бейлиса. Забавное существо человек!.. Похоже, мы любим похвалу как таковую. Как детишки мороженое. «Пикник на обочине»
Восемьдесят три процента всех дней в году начинаются одинаково: звенит будильник. «Понедельник начинается в субботу»
Целыми неделями тратишь душу на пошлую болтовню со всяким отребьем, а когда встречаешь настоящего человека, поговорить нет времени. «Трудно быть богом»
Я иногда спрашиваю себя: какого черта мы так крутимся? Чтобы заработать деньги? Но на кой черт нам деньги, если мы только и делаем, что крутимся? «Пикник на обочине»
Зло неистребимо. Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других. И всегда будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям и ненависть к своему освободителю. «Трудно быть богом»
Страшное дело, почему это нам нравится, когда нас хвалят? Денег от этого не прибавится. Славы? Какая у нас может быть слава? «Он прославился: теперь о нем знали трое». Ну, скажем, четверо, если считать Бейлиса. Забавное существо человек!.. Похоже, мы любим похвалу как таковую. Как детишки мороженое. «Пикник на обочине»
×
...Раб гораздо лучше понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя на месте господина, но мало кто представляет себя на месте бескорыстного освободителя. «Трудно быть богом»
Слушайте, книги, а вы знаете, что вас больше, чем людей? Если бы все люди исчезли, вы могли бы населять землю и были бы точно такими же, как люди. Среди вас есть добрые и честные, мудрые, многознающие, а также легкомысленные, пустышки, скептики, сумасшедшие, убийцы, растлители, дети, унылые проповедники, самодовольные дураки и полуохрипшие крикуны с воспалёнными глазами. И вы бы не знали, зачем вы. «Улитка на склоне»
«А чем вы занимаетесь?» — спросил я. «Как и вся наука, — сказал горбоносый. — Счастьем человеческим». «Понедельник начинается в субботу»
Делам надо поклоняться, а не статуям. А может быть, даже и делам поклоняться не надо. Потому что каждый делает, что в его силах. Один — революцию, другой — свистульку. У меня, может, сил только на одну свистульку и хватает, так что же я — говно теперь? «Град обреченный»
Человек — не природа, он не терпит пустоты. Оказавшись в пустоте, он стремится ее заполнить. Он заполняет ее видениями и воображаемыми звуками, если не в состоянии заполнить ее чем-нибудь реальным. «Малыш»
Нет ничего дороже времени, подумал он. Час стоит жизни, день бесценен. «Трудно быть богом»
Слушайте, книги, а вы знаете, что вас больше, чем людей? Если бы все люди исчезли, вы могли бы населять землю и были бы точно такими же, как люди. Среди вас есть добрые и честные, мудрые, многознающие, а также легкомысленные, пустышки, скептики, сумасшедшие, убийцы, растлители, дети, унылые проповедники, самодовольные дураки и полуохрипшие крикуны с воспалёнными глазами. И вы бы не знали, зачем вы. «Улитка на склоне»
«А чем вы занимаетесь?» — спросил я. «Как и вся наука, — сказал горбоносый. — Счастьем человеческим». «Понедельник начинается в субботу»
Делам надо поклоняться, а не статуям. А может быть, даже и делам поклоняться не надо. Потому что каждый делает, что в его силах. Один — революцию, другой — свистульку. У меня, может, сил только на одну свистульку и хватает, так что же я — говно теперь? «Град обреченный»
Человек — не природа, он не терпит пустоты. Оказавшись в пустоте, он стремится ее заполнить. Он заполняет ее видениями и воображаемыми звуками, если не в состоянии заполнить ее чем-нибудь реальным. «Малыш»
Нет ничего дороже времени, подумал он. Час стоит жизни, день бесценен. «Трудно быть богом»
Сказали мне, что эта дорога меня приведёт к океану смерти, и я с полпути повернул обратно. С тех пор всё тянутся передо мною кривые глухие окольные пути... «За миллиард лет до конца света»
Останемся гуманными, всех простим и будем спокойны, как боги. Пусть они режут и оскверняют, мы будем спокойны, как боги. Богам спешить некуда, у них впереди вечность. «Трудно быть богом»
Детей бить нельзя. Их и без тебя будут всю жизнь колотить кому не лень, а если тебе хочется его ударить, дай лучше по морде самому себе, это будет полезней. «Желание странного»
Никакие открытия не стоят одной-единственной человеческой жизни. Рисковать жизнью разрешается только ради жизни. «Стажеры»
...Тысячи людей, поражённых страхом на всю жизнь, будут беспощадно учить страху своих детей и детей своих детей. «Трудно быть богом»
Останемся гуманными, всех простим и будем спокойны, как боги. Пусть они режут и оскверняют, мы будем спокойны, как боги. Богам спешить некуда, у них впереди вечность. «Трудно быть богом»
Детей бить нельзя. Их и без тебя будут всю жизнь колотить кому не лень, а если тебе хочется его ударить, дай лучше по морде самому себе, это будет полезней. «Желание странного»
Никакие открытия не стоят одной-единственной человеческой жизни. Рисковать жизнью разрешается только ради жизни. «Стажеры»
...Тысячи людей, поражённых страхом на всю жизнь, будут беспощадно учить страху своих детей и детей своих детей. «Трудно быть богом»
Глянуть смерти в лицо сами мы не могли, нам глаза завязали и к ней привели... «За миллиард лет до конца света»
Некогда в наше время любить: автобусы переполнены, в магазинах очереди, ясли на другом конце города, нужно быть очень молодым и очень беззаботным человеком, чтобы оказаться способным на любовь. А любят сейчас только пожилые пары, которым удалось продержаться вместе четверть века, не потонуть в квартирном вопросе, не озвереть от мириад всеразъедающих мелких неудобств, полюбовно поделить между собой власть и обязанности. «Хромая судьба»
Знаешь, — сказал он, — в известном смысле предки всегда богаче потомков. Богаче мечтой. Предки мечтают о том, что для потомков рутина. Ах, Шейла, какая это была мечта — достигнуть звезд! Мы всё отдавали за эту мечту. А вы летаете к звездам, как мы к маме на летние каникулы. Бедные вы, бедные! «Полдень, XXII век»
...До чего же в наше время сложно устроиться таким образом, чтобы хоть на неделю, хоть на сутки, хоть на несколько часов остаться в одиночестве! «Отель “У погибшего альпиниста”»
Надо было менять всё. Не одну жизнь и не две жизни, не одну судьбу и не две судьбы — каждый винтик этого смрадного мира надо было менять... «Пикник на обочине»
Увидеть и не понять — это всё равно, что придумать. Я живу, вижу и не понимаю, я живу в мире, который кто-то придумал, не затруднившись объяснить его мне, а, может быть, и себе. Тоска по пониманию. — Вот чем я болен — тоской по пониманию. «Улитка на склоне»
Некогда в наше время любить: автобусы переполнены, в магазинах очереди, ясли на другом конце города, нужно быть очень молодым и очень беззаботным человеком, чтобы оказаться способным на любовь. А любят сейчас только пожилые пары, которым удалось продержаться вместе четверть века, не потонуть в квартирном вопросе, не озвереть от мириад всеразъедающих мелких неудобств, полюбовно поделить между собой власть и обязанности. «Хромая судьба»
Знаешь, — сказал он, — в известном смысле предки всегда богаче потомков. Богаче мечтой. Предки мечтают о том, что для потомков рутина. Ах, Шейла, какая это была мечта — достигнуть звезд! Мы всё отдавали за эту мечту. А вы летаете к звездам, как мы к маме на летние каникулы. Бедные вы, бедные! «Полдень, XXII век»
...До чего же в наше время сложно устроиться таким образом, чтобы хоть на неделю, хоть на сутки, хоть на несколько часов остаться в одиночестве! «Отель “У погибшего альпиниста”»
Надо было менять всё. Не одну жизнь и не две жизни, не одну судьбу и не две судьбы — каждый винтик этого смрадного мира надо было менять... «Пикник на обочине»
Увидеть и не понять — это всё равно, что придумать. Я живу, вижу и не понимаю, я живу в мире, который кто-то придумал, не затруднившись объяснить его мне, а, может быть, и себе. Тоска по пониманию. — Вот чем я болен — тоской по пониманию. «Улитка на склоне»
Когда человек что-нибудь делает, он всегда делает это для себя. Может быть, и существуют на свете совершенные эгоисты, но уж совершенных альтруистов не бывает. «Хищные вещи века»
Забавно, однако. Вот мы совершенствуемся, совершенствуемся, становимся лучше, умнее, добрее, а до чего все-таки приятно, когда кто-нибудь принимает за тебя решение... «Далекая радуга»
Забавно, однако. Вот мы совершенствуемся, совершенствуемся, становимся лучше, умнее, добрее, а до чего все-таки приятно, когда кто-нибудь принимает за тебя решение... «Далекая радуга»
Еще крутые истории!
- Несколько интересных историй из жизни необычных личностей
- Как наследники проучили банк, который не хотел отдавать вклад умершего отца
реклама
Сказали мне, что эта дорога
Меня приведет к океану смерти,
И я с полпути повернула вспять.
С тех пор все тянутся передо мною
Кривые, глухие окольные тpопы
Это я понская поэтесса Ёсано Акико...
Смерть, дорогие товарищи, это самое интересное приключение,
которое мы испытаем в жизни." (Борис Стругацкий)
навсегда запомнил его,
иссиня-бледного от пьянства, как
он стоит, вцепившись тонкими
руками в ванты, на палубе
уходящего корабля и звонким,
молодым голосом выкрикивает свой
прощальный сонет Как лист увядший
падает на душу .
Три года назад он вынырнул из каких-то заплесневелых подвалов дворцовой канцелярии, мелкий, незаметный чиновник, угодливый, бледненький, даже какой-то синеватый. Потом тогдашний первый министр был вдруг арестован и казнен, погибли под пытками несколько одуревших от ужаса, ничего не понимающих сановников, и словно на их трупах вырос исполинским бледным грибом этот цепкий, беспощадный гений посредственности. Он никто. Он ниоткуда. Это не могучий ум при слабом государе, каких знала история, не великий и страшный человек, отдающий всю жизнь идее борьбы за объединение страны во имя автократии. Это не златолюбец-временщик, думающий лишь о золоте и бабах, убивающий направо и налево ради власти и властвующий, чтобы убивать. Шепотом поговаривают даже, что он и не дон Рэба вовсе, что дон Рэба совсем другой человек, а этот бог знает кто, оборотень, двойник, подменыш
"Дурака лелеют, дурака заботливо взращивают, дурака удобряют, и не видно этому конца... Дурак стал нормой, еще не! Ах, какой ты бодрый и здоровый, дурак! Ах, какой ты оптимистичный, дурак, и какой ты, дурак, умный, какое у тебя тонкое чувство юмора, и как ты ловко решаешь кроссворды!.. Ты, главное, только не волнуйся, дурак, все так хорошо, все так отлично, и наука к твоим услугам, дурак, и литература, чтобы тебе было весело, дурак, и ни о чем не надо думать... А всяких там вредно влияющих хулиганов и скептиков мы с тобой, дурак, разнесем (с тобой, да не разнести!). Чего они, в самом деле! Больше других им надо, что ли?.. "
такой... всемогущий, всесильный, всепонимающий... разберись! Загляни в мою
душу, я знаю, там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я
никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам,
чего же я хочу, - ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно
все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов:
"СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!"
"СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!"
Эх...
Профессор: В страшные да. В добрые нет. А в страшные сколько угодно!
чего-нибудь, или я такое же дерьмо, как некоторые прочие.
Вот что говорил о их совместной работе сам А.Стругацкий: " И вдруг... С Андреем Тарковским многое получалось вдруг .
Недели через полторы этого тягостного состояния Андрей явился ко мне просветлённым. Он шёл как по облаку. Он сиял. Честное слово, я даже испугался, когда увидел его. А он вошёл в комнату, приклеился к стене ногами, спиной и затылком это только он умел, я как-то попробовал, но ничего у меня не получилось, вперил взор в потолок и осведомился вкрадчивым голосом:
Скажи, Аркадий, а тебе не надоело переписывать свой Пикник в десятый раз?
Вообще-то надоело, осторожно не соврал я.
Ага, сказал он и благосклонно покивал. Ну, а что ты скажешь, если мы сделаем Сталкер не односерийным, а двухсерийным?
Я не сразу сообразил, в чём дело. А дело было яснее ясного. Под вторую серию дадут и сроки, и деньги, и плёнку. Приплюсовав этот комплект к тому, что сохранилось от первоначального варианта, можно было и выкрутиться. И ещё одно немаловажное обстоятельство: к тому времени я уже интуитивно ощущал то, что Андрею как опытному профессионалу было очевидно, в рамках одной серии замыслам его, изменившимся и выросшим в процессе работы, стало очень и очень тесно.
А разрешат? чуть ли не шёпотом спросил я.
Андрей только глянул на меня и отвернулся. Позже я узнал: ещё несколько дней назад послал он в инстанции по этому поводу запрос (или требование?), и там, поёживаясь и скрипя зубами, дали согласие.
Значит, так, произнес он уже деловито. Поезжай в Ленинград к своему Борису, и чтобы через десять дней у меня был новый сценарий. На две серии. Антураж не расписывайте. Только диалоги и краткие репризы. И самое главное: Сталкер должен быть совершенно другим.
Каким же? опешил я.
Откуда мне знать. Но чтобы этого вашего бандита в сценарии и духу не было.
Я вздохнул, помнится. А что было делать? Не знаю, как он работал с другими своими сценаристами, а у нас сложилось так. Приношу новый эпизод. Вчера только его обговаривали. Не годится. Переделай . Да ты скажи, что переделать, что убавить, что прибавить! Не знаю. Ты сценарист, а не я. Вот и переделывай . Переделываю. Пытаюсь впасть в тон, в замысел, как я его понимаю... Так ещё хуже. Переделай . Вздыхаю, плетусь к машинке. Ага. Это уже что-то. Но ещё не то. Кажется, вот в этой фразе у тебя прорвалось. Попробуй развить . Я тупо всматриваюсь в эту фразу . Фраза как фраза. По-моему, совершенно случайная. Мог её и не написать. Но... Переделываю. Долго читает и перечитывает, топорщит усы. Затем говорит нерешительно: Н-ну... Ладно, пока сойдёт. Есть от чего оттолкнуться, по крайней мере... А теперь перепиши этот диалог. Он у меня как кость в горле. Приведи в соответствие с эпизодом до и эпизодом после . Да разве он не в соответствии? Нет . И что тебе в нём не нравится? Не знаю. Переделай, чтобы завтра к вечеру было готово . Вот так мы и работали над сценарием, давно уже принятым и утверждённым во всех инстанциях.
Так каким же должен быть в новом сценарии Сталкер?
Не знаю. Сценарист ты, а не я.
Понятно. То есть, конечно, ничего не было понятно, а просто уже привычно. И вообще ещё до начала работы нам с братом было ясно: если Андрей Тарковский даже ошибается, то и ошибки его гениальны и стоят дюжины правильных решений обычных режиссёров.
По какому-то наитию я спросил:
Слушай, Андрюша, а зачем тебе в фильме фантастика? Может, повыбросить её к черту?
Он ухмыльнулся ну чистый кот, слопавший хозяйского попугая.
Вот! Это ты сам предлагаешь! Не я! Я этого давно хочу, только боялся вам предложить, как бы не обиделись...
Короче говоря, на следующее утро я вылетел в Ленинград. Как там у нас с Борисом было, я писать здесь не стану, потому что пишу не о нас, а об Андрее Тарковском. Мы написали не фантастический сценарий, а сценарий-притчу (если под притчей понимать некий анекдот, действующие лица которого являются для данной эпохи типичными носителями типичных идей и поведения). В Зону за исполнением заветных своих желаний идут модный Писатель и значительный Ученый, а ведет их Апостол нового вероучения, своего рода идеолог.
Я вернулся в Таллинн ровно через десять дней. Андрей встретил меня на аэродроме. Мы обнялись. Он спросил: Привёз? Я кивнул, стараясь не трястись. Дома он взял у меня рукопись, молча удалился в другую комнату и плотно закрыл за собой дверь. Жёны принялись потчевать меня, выставили коньяк (был как раз день моего рождения). Нечего и говорить, ни у кого кусок в горло не лез.
Прошло какое-то время. Наверное, около часа.
Дверь отворилась, вышел Андрей. Лицо его ничего не выражало, только усы топорщились, как всегда, когда он был погружён в свои мысли.
Он рассеянно оглядел нас, подошёл к столу, подцепил вилкой кусочек какой-то снеди, сунул в рот и пожевал. Затем сказал, глядя поверх наших голов:
Первый раз в жизни у меня есть мой сценарий. "
Минусить не в моей природе, у каждого есть своя ТЗ. Здоровые дебаты - обеими руками "за" , переход на личности - имхо, нездоровая психика оппонента и недостаточная воспитанность культуры общения
Пикник на обочине.
............
" - Симон! - воскликнула госпожа Мозес и прижала ладони к щекам. - Что с вами?
- В ответ Симонэ заклекотал и, упираясь руками и ногами в края ниши, полез к потолку."
"крошечную планетку Вэйян".
..."Потом подобрал мечи, медленно спустился по лестнице в прихожую и стал ждать, когда упадет дверь"...