Роман Филиппов или знаменитый «Никола Питерский». Скромный памятник без фотографии

Его имя сегодня, пожалуй, вспомнят только знатоки отечественного кинематографа. А две «исторические» реплики знают все поколения российских телезрителей.

Первая — из «Бриллиантовой руки»:

— Ты зачем усы сбрил, дурик?

Вторая — истошный вопль Миколы Питерского, которому показал «козу» «Доцент» (а на деле директор детского садика Евгений Иванович Трошкин) из незабвенных «Джентльменов удачи»:

— Хулиганы зрения лишают!

Вот, собственно, и всё. Их тысячи – неизбалованных судьбой, но памятных нам этими запоминающимися фразочками, которые и спустя более чем 50 лет после выхода на экраны славных советских кинокомедий мы не только помним, но и употребляем ради красного словца в повседневном обиходе.

Жизнь Романа Филиппова началась с трагедии

Но осознать её он, в силу младенческого возраста, не мог. Его папа Сергей Александрович и мама Анна Григорьевна служили в Большом драматическом театре (Ленинград). Тот, кто служил Мельпомене хотя бы недолго, прекрасно знает, что уважительной причиной невыхода актёра на сцену может быть только смерть.

А беременность? Аня, посвятившая себя сцене, полагала, что беременность таковой причиной быть не может и… выступала до последнего. Костюмеры, вздыхали, но, волнуясь за молодую актрису и сочувствуя ей, перешивали платья, ухищряясь каким-то немыслимым образом камуфлировать её всё более заметный живот.

— Может быть, не поедешь, Анюта? — отговаривал её Сергей от гастролей в Крым.

— Надо ехать, заменить меня некем, — вздыхала она, забывая, что живёт в стране, где вождь и учитель двумя годами ранее, в 1934 году, изрёк: «Незаменимых у нас нет».

И гастроли в Крыму состоялись

Схватки начались прямо на сцене. Она доиграла спектакль до конца. Слишком поздно оказалась в роддоме. В процессе появления на свет младенца, оказавшегося настоящим богатырём, многое пошло наперекосяк. Медицина была еще не так хорошо оснащена, как сегодня. И… Ани не стало. Она умерла от заражения крови.

— Ваша супруга умерла. К сожалению, мы ничего не смогли сделать. С ребёнком всё хорошо. Мальчик. Четыре с половиной килограмма, — скороговоркой произнёс доктор чеховского типа и ушёл по коридору.

А по лицу Сергея лились настоящие, а не театральные слёзы самой горькой в его жизни утраты. Он пересилил себя и прорвался к ребёнку, невольно, своим появлением на свет, разлучившему его с женой. Малыш лежал, плача, не понимая, где та, кто подарил ему жизнь…

В первые годы Романа воспитывали папа и бабушка

Имя было навеяно, конечно же, театром и классической драматургией. Роман, Ромео… Сергей долго и безутешно горевал. Спустя три года в его жизни появилась другая женщина. Ирина Сергеевна не имела никакого отношения к театру, но была мягким и добрым человеком. Она взяла на себя заботу об актёре-вдовце и о трёхлетнем мальчонке, которому очень нужна была мама.

Горький…

Сегодня этот замечательный город называется, как в старые времена, Нижним Новгородом. Сергей перевёз семью туда. Именно там повзрослел Ромка. Став постарше, он очень полюбил книги. А ещё шахматы. Впоследствии актёр, которому было, увы, не так уж много отмеряно судьбой, сам признавался, что, если бы не пошёл по стопам родителей, то уж наверняка стал бы новым Ботвинником.

Хотел ли быть актёром? Даже не мечтал!

Но дело решил случай. Однажды в Горький на гастроли приехали актёры Малого театра, среди которых была живая легенда императорской драматической сцены Вера Николаевна Пашенная, сыгравшая Ларису Гудалову в самой первой, экранизированной ещё в царской России, «Бесприданнице» 1912 года.

Она была приглашена в школу (в те времена существовала практика поиска юных дарований). Директор отобрал ребят, среди которых был не по годам рослый и статный здоровяк Ромка Филиппов.

Можно было бы с три короба наврать о том, как лихо он спел и сплясал либо продекламировал басню высоким гостям. Но великой Вере Пашенной юный великан успел лишь растерянно сказать одно слово:

— Здравствуйте...

Посмотрев на внушительного молодого увальня и услышав этот великолепный русский бас, Пашенная сразу же «прониклась» и закричала:

— Юноша, вы просто обязаны поступить в театральное!

И самую малую толику в этом деле сыграл тот факт, что актёром Ромка Филиппов был династийным!

Запомнив её слова хорошенько, Филиппов окончил школу и приехал поступать в Москву. Пашенная, как оказалось, его не забыла. И с радостью приняла паренька к себе на курс, где он водил дружбу с Юрием Соломиным.

После «Щепки» были годы работы в Малом театре, и, вполне возможно, карьера молодого актёра была более ровной

Если бы не случай…

1960 год. 24-летний актёр приглашён для исполнения роли диверсанта Пауля в картине «Человек не сдаётся». Съёмки проходят на киностудии «Беларусьфильм». Роман знакомится с девушкой, по имени Катя, которая не имеет никакого отношения к съемочному процессу. Просто дочь режиссёра. Просто напросилась посмотреть, как снимают кино. А тут — колоритный богатырь Роман Филиппов.

Ну, как такого не полюбить?

Тем более, Роман уже был известен. Годом ранее он снялся в самой первой (уже позабытой сегодня) версии «Зелёного фургона» (1959), сыграв роль «медвежатника» Федьки Быка.

Они объяснились друг другу в любви со скоростью света. И съемочный период был отягощён этой любовью молодого актёра и дочери режиссёра. Нет-нет, на съемки он не опаздывал. Однако отец его юной избранницы посматривал на этот роман (и на Романа, как его главного фигуранта) с опаской.

Всё закончилось. Она осталась в Минске. Он уехал в Москву и не смог её забыть.

Настоящая любовь — жертвоприношение!

И жертву принёс именно он, двумя годами позже оставив работу в Малом и театре имени Пушкина, переметнувшись в Минск и устроившись в театр имени Янки Купалы.

Любой человек, связанный с актёрской профессией, назовёт такой шаг профессиональным суицидом.

Но Филиппов этот шаг сделал, предложив руку и сердце своей любимой Катюше.

Тогдашний главреж и директор Купаловского силились понять, что здесь забыл этот молодой и перспективный русский парень. То ли набедокурил в столице, то ли его выгнали за известную «актёрскую болезнь»? Но ничего такого за Филипповым не наблюдалось. И… главный режиссёр произнёс.

— Видите ли, молодой человек, у нас театр белорусский… национальный… все спектакли идут на белорусском языке, которым вы по всей видимости не владеете…

— На белорусском? — оживился Филиппов, видимо, не знавший, что в километре от Купаловского стоит еще один – тоже государственный и академический, но… русский театр. — Давайте я его выучу.

— То есть, как? — посмеялись над ним руководители театра.

— Да очень просто.

Ему дали срок. И через неделю он вышел на сцену с монологом на чистейшем белорусском языке.

Языковая проблема была снята с той лёгкостью, которой ожидать было просто невозможно!

Супруга Филиппова к тому времени работала педагогом. Они сыграли беспрецедентно скромную свадьбу с присутствием на ней родных невесты и одного-единственного друга жениха, выступившего в роли свидетеля.

В шестидесятые годы парень разрывался между театром, где он быстро стал одним из ведущих актёров, и киностудиями союзного значения, одной из которых в те годы был и «Беларусьфильм». Здесь он сыграл Барона в сказке «Город мастеров».

Была в этот период (60-е) и замечательная роль в «Трёх толстяках», снимавшихся на «Ленфильме».

А потом, в год 32-летия Романа Филиппова вышел легендарный советский фильм «Бриллиантовая рука», где от «сбритых усов» и «Будете у нас на Колыме — заходите!» угорала многомиллионная советская аудитория, мгновенно запомнившая и полюбившая актёра.

Снимали «Бриллиантовую руку» на «Мосфильме». И тягостное понимание того, что пора возвращаться в Россию, где перспектив было значительно больше, охватило актёра.

Он поговорил с Катей и… в 1969 году уволился из Купаловского, вернувшись в столицу, где ему были рады в Малом театре.

В 1971 году он вновь появился в картине «на все времена». Пасующий перед директором детского садика дюжий здоровяк и вор в законе с «порванной пастью» и татуировкой «Коля» на лбу и «СЛОН» на груди запомнился одним кадром и вошёл в историю советского кино.

«СЛОН» в кадре — недоработка отечественной цензуры. Эта аббревиатура далеко не безобидна и означает «смерть легавым от ножа».

Он брался за любую работу. Озвучивал своим уникальным басом-профундо людоедов и медведей в культовых постановках «Союзмультфильма».

И, конечно же, это был один из самых замечательных Дедов Морозов всесоюзного значения!

В кинотеатральных кругах не первое десятилетие ходит анекдот о том, как русский актёр с негодованием отказывается от приглашения поработать в Голливуде. Почему? Не подошла дата. «С декабря по январь у меня ёлки!» —кричит он в трубку телефона условному «Спилбергу» и кладёт её на рычаги.

Роман Филиппов совмещал работу в театре и кино с почётной ролью «кремлёвского» Дедушки Мороза. И эту миссию он выполнял на протяжении целых 20 лет – с 1972 по 1992 год.

Роман Сергеевич ещё застал перестройку и закат советской эпохи. Впереди было тягостное для всех русских актёров время съёмок в пошлых комедиях, боевиках и другой «кинодребедени» 90-х.

На кремлёвской ёлке Нового 1992 года он работал дедом Морозом в последний раз.

Конферансье под финал допустил оговорку, сказав вместо предусмотренных сценарием слов «Дед Мороз не прощается с вами», «Дед мороз прощается…».

Филиппов, которому на днях исполнялось 56 лет, с грустной улыбкой выдохнул за кулисами: «Значит так тому и быть, последний раз отработал».

Все лишь посмеялись над актёрским суеверием. И, может быть, зря? Ведь спустя всего лишь полтора месяца у Романа Сергеевича оторвался тромб.

Он был похоронен на Троекуровском кладбище Москвы.

Сегодня над его могилой стоит простой памятник из гранита.

Увы, без фото.

— Роман Филиппов… народный артист России! — морщат лоб прохожие. — Ты помнишь его? — и тянутся за мобильниками, чтобы «загуглить».

А ведь стоит помнить.

Актёр был замечательный.

Такая история.