Истории

Детство и юность гения
Перепонкин родился 7-месячным, поэтому сразу стал ползать и у него было уже 4 зубика.
Через неделю малыш произнес первое слово-и слово это было о полку Игореве, которое тут же он перевёл с древнеславянского на один из мертвых языков
арамейской группы.
Правда, ходить он стал только в годик, а до этого только бегал, прыгал часами на одной ноге и танцевал вприсядку.
Когда пришла пора идти в ясли, он не сразу согласился с этим архаичным стереотипом дошкольного воспитания, о чем и высказался в четырехчасовом
докладе малодоступным научным языком маме на ушко.Естественно, мама ничего и не поняла, а поэтому отвела юного гения всё-таки в ясли.
Пока детки кушали манную кашу, водили неуверенные хороводы и игрались в кубики, наш герой тихо сидел в углу и размышлял о тайнах мироздания.К
вечеру картина мироздания была сложена-из девяти кубиков.По двум кубикам воспитательница Светлана Петровна и техничка баба Шура вскоре защитили
диссертации и получили нобелевские премии: первая-по физике, вторая-премию мира.Над остальными видные ученые пока ломают друг другу головы.
На следущий день Перепонкина отправили в школу.Когда учительница вывела на доске мелом «1 сентября», мальчик встал и по характерологическим
особенностям почерка посоветовал женщине реже заниматься с мужем анальным сексом, дабы не подавлять мужской либидствующий эстетизм
целлюлитно-липидными флюктуациями обвисших ягодиц.Учительница в слезах выскочила из класса, а к Перепонкину подошла хорошая девочка Лида и назвала
его дураком.Так к вундеркиндеру пришла первая любовь.
Впрочем, он не успел её впустить ни в одно из своих трёх сердец, потому что уже стоял, опустив голову, на педсовете и метросексуально маникюрил
обкусанные ногти.Конвой из его родителей рыдал и периодически падал на колени, но решение педагогического коллектива было неумолимо:«Чё, самый
умный, мальчик? Если да, то на-ка, реши вместо ЕГЭ задачу, за которую Перельман отказался от миллиона!»Поковырявшись в носу пару секунд,
Перепонкин написал на ладошке директора школы правильный ответ, исходя из которого всем лишний раз стало ясно, что не все евреи хитрые и жадные, и
если кто-то из них до конца не уверен в своей правоте, то никогда не возмёт незаслуженный миллион.А Перельман был не прав, и отстаньте вы от
человека, ему и так больно и стыдно…
Директор школы, кстати, после того педсовета быстро уволилась из школы, колесит по всему миру, собирая полные залы и стадионы, демонстрирует ту
самую правую руку, где через слои грязи, корост и цыпок ещё можно прочитать несколько формул гениального решения…
А Перепонкин с аттестатом зрелости, где по всем предметам стояли шестёрки и семёрки, вышел во взрослую жизнь.Смеркалось…
Дождавшись, пока глаза привыкнут к отсутствию архитектурного плана застройки исторического центра родного города, а нос-к смердящему запаху наживы
и зависти, интеллектуальная глыба побрела по теннистым аллеям парка культуры и отдыха им.Павлика Ангелина.Навстречу ползли тела уставших мужчин в
наколотых на голое тело тельняшках и голубых беретиках.Было 2 сентября и они возвращались из фонтанов, где целый месяц справляли нужду
человеческого естества в патриотических праздниках.Поздоровавшись с героями, Перепонкин дал всем закурить, довольно доходчиво объяснил ребятам,
почему он без шляпы, и спел голосом Баскова, только на две октавы выше, песню венецианских гондольеров на суахили.Десантура подарила мальчику
жизнь и они мирно разошлись.
Дома выпускника ждал праздничный ужин.Собрались гости-родственники, знакомые, соседи, родственники соседей, знакомые соседей родственников, соседи
родственников знакомых, родственники соседей знакомых, знакомые родственников соседей и хорошая девочка Лида со своими родственниками, соседями и
знакомыми.На столах дымились королевские креветки по-флотски, в тазах был нарублен салат из салата.Трюфеля по древнему якутскому рецепту и когти
морских сиамских котиков, обжаренных в оливковом мороженом, стояли на прикроватной тумбочке у камина.У рояля тихо наигрывал «собачий вальс» друг
семьи-дядя Жора Ким-ир-сен-ский.На шахматной доске кто-то пытался повторить партию Ленского из «Евгения Онегина», нервно постукивая всеми
мизинцами всех рук.На балконе шел дождь.
И вот вошёл Перепонкин.Что тут началось!!! Девушки в кокошниках и галифе времен гражданской бросились водить хороводы.В спальне две бригады
молдавских и таджикских гастробайтеров устроили соревнования по перетягиванию каната.На кухне мужики затянули «прощание славянки».Молодежь тусила
в кабинете отца, периодически то раздеваясь, то одеваясь-и обратно.Тамада кричал «горько!!!»и ему постоянно наливали крюшон из сельдерея.Веселье
было мегатонным!
Пока родители разглядывали аттестат, к Перепонкину подошла хор.дев-ка Лида и предложила ему за пол-цены руку и сердце.«Да у меня своих сердец три,
мне что их, солить? А рука будет валяться без дела-ты ведь знаешь, у меня же голова совсем не дурная.А тебе разве самой не надо?»-«А мне папа
каждый месяц из командировок привозит.Он у меня торгует органами, но сейчас кризис и спрос упал.»-«Да ничего, скоро стагнация финиширует, только
надо провести секвестрацию бюджета, и если инфляционные процессы не перейдут в перманентную дефляцию, то рынок стабилизируется.»-«Да все так
говорят: и баба Шура, лифтерша в нашем подъезде, и Сан Саныч, что бутылки принимает в нашем дворе.И дядя Жора Ким-ир-сен-ский таджикам то же самое
сказал, а они не верят.Говорят, стабилизационный фонд пуст, а персонификацию виновных в этом никто не проводит.Да ещё эта монетаризация… Короче,
ну его, Перепонкин, этот кризис, айда танцевать!»И они весело исполнили 2-часовой балет «Семнадцать мгновений весны»без антракта, под дружный
хохот не задействованных в общей оргии на балконе гостей…
Утром у Перепонкина болела голова и сушило во рту.В свои неполные три года он редко так напивался и столько курил-раза три-четыре от силы.Руки
дрожали и обязательную утреннюю фугу Баха, как он сокращенно называл группу «Бахыт-Компот», мальчик сыграл на терменвоксе не так виртузно, как
обычно.Догрызывая морские кошачьи когти и запивая их теплым «портером», он стал собираться в университет.Сегодня предстоял серьезный
экзамен.Занятия в ВУЗе уже начались, студенты во всю уже собирали картофель и капусту в подшефном колхозе «Нам бы Ильича» и Перепонкин тревожился,
что безнадежно отстанет от своих будущих сокурсников.Дядя Жора Ким-ир-сен-ский по этому случаю отправил свой самолет в Таиланд, где преподаватели
университета проводили традиционный выездной ученый совет.Утром самолет с приемной комиссией во главе с ректором должен был приземлиться в
аэропорту«Домовнуково», чтобы решить судьбу подающего надежды абитуриента.Перепонкин стал волноваться…
Но волновался он зря.Комиссия встретила одаренного малыша весело и непринужденно.Многие ещё не сняли залихватские банданы и пляжные шлепанцы,
только успели одеть галстуки и белые рубашки, полуприкрывавшие шорты, поэтому настроение было ещё празднично-курортное.Перегар мягко перебивал
запах новеньких хрустящих долларовых купюр, туго набившие пухлые конверты, которые дядя Жора принес в пластиковом ведре и заблаговременно раздал
всем участникам экзамена.Когда ректор, застегивая ширинку, вышел из-за шторы в сопровождении ученого секретаря Розалии Тибетовой, Перепонкин
слегка поклонился и потянулся за билетом.
В первом задании предлагалось доказать теорему Ферма восемью различными способами.Правда, человечеству не было известно и одного, но юного
Лобачевского это не остановило и через четыре минуты он выдал этих способов числом семнадцать, зарифмовав их и спев на мелодию из кинофильма
«Шербургские зонтики» голосом Зиновия Гердта.
Дальше был химический вопрос.Экзаменующемуся предлагалось озвучить дешевый способ добывания золота из морской воды.Перепонкин подошел к доске и в
двух формулах и трех предложениях вывел Россию из нынешнего и всех последущих финансовых кризисов навсегда.Именно благодаря его оригигнальному
способу в наши квартиры поступает теперь горячая вода по золотым трубам, а холодная-по платиновым.Именно благодаря Перепонкину я сейчас сижу на
золотом унитазе и на золотом ноутбуке за 4 доллара пишу это повествование.А осенью поеду в золотом вагоне по золотым рельсам в Москву за колбасой,
стиральным порошком и хозяйственным мылом! Впрочем, я отвлекся…
По понятным причинам, третий вопрос по политэкономии комиссией был великодушно пропущен и без пяти минут студента попросили зачитать последний
вопрос-по русскому языку.Предлагалось просклонять слово «кофе» и поставить ударение в слове «йогурт»-причем двумя вариантами.Надо сказать, что
Перепелкин мало смотрел телевизор и, будучи маленьким, отправлялся спать сразу после «спокойной ночи, малыши».Поэтому, когда начиналась программа
«Время», он уже лежал в своей кроватке с томиком своего любимого Гегеля.Естественно, он не мог знать о новых правилах русской
грамматики.Врожденная генетическая интеллигентность выдавала ему только один благозвучный и, как казалось, единственно возможный вариант к этим
словам.Узнав в конце концов правильный ответ, Перепонкин впервые в жизни стоял остолбеневшим целых две минуты.
Оцепенение прервал голос ректора:«Студент Перепонкин, мы прощаем вам заминку в последнем вопросе.Вы приняты! Идите, обрадуйте родителей.А завтра,
с первыми петухами, отправляйтесь-ка, батенька, вы в колхоз, к такой-то альмаматери! На картошку!»И вся комиссия дружно засмеялась…
Вечером Перепонкина ждал праздничный ужин(см.выше)…
Будильник разбудил нашего героя в 3.30: то ли утра, то ли ещё ночи.Он подошел к стояку двери, где папа отмечал бензопилой «Дружба» его
рост.Приятно отметив, что вырос ещё на 46 см, Перепонкин отправился в туалет.Описав унитаз и стены мочой, он растерянно вышел в коридор:«Мама, что
это?!»-«Это эрекция, сынок! Ты стал совсем взрослым.»И, погладив сына по головке, напевая «детство ты моё...», мама пошла готовить обычные к
завтраку люля-кебабы в крыжовниковом варенье.
«Эрекция… что же с ней делать?»-думал юноша, перелистывая ею страницы медицинской энциклопедии.Найдя статью «Секс», он стал внимательно
читать.Кончив, он поставил книгу на полку и неожиданно обнаружил, что эрекция куда-то исчезла.На душе было хорошо, в теле-приятная легкость, по
ногам растекалась какая-то липкая жидкость и Перепонкин застучал по батареям соседям сверху, чтобы прекращали клеить обои в такую рань.
Тем временем мама собрала сыночку в дорогу сумку: старые дедовские сапоги-кирзачи, его же атласную кумачевую косоворотку, кушак, армяк, зипун,
оторвала от сердца свой любимый шушун, теплые варежки на резинках, бейсболку отцовскую, доху-а вдруг морозы грянут? Положила пирожки с авокадо,
морс из киви-бутыль, противоклещевую сыворотку в банке из под майонеза.Замешкавшись немного, задумчиво сквозь окно посмотрела вдаль-и кинула пачку
любимых презервативов со вкусом мёда.Затем положила полное собрание сочинений Льва Толстого(академическое издание 1952г.), медицинскую аптечку,
набор для клизмования в условиях открытого космоса(муж приобрел по случаю на распродаже)-и закрыла сумку.Светало…
На автовокзале было многолюдно.Мать ревела.Плач её периодически переходил в кликушество.Отец был более сдержан, лишь курил кальян один за одним,
да медленно седел-на животе и в паху.Перепонкин сжимал автобусный билет в руке, вытирал редкие слёзы и не переставая рассуждал о роли этрусков во
всемирной истории.Наконец объявили посадку, мама весело рассмеялась, отец одобрительно и смачно выпустил кишечные газы, пожелал сыну после третьей
всё же закусывать иногда и наш студент направился к автобусу.Начинался новый, доселе неведомый этап жизни гения- студенческая юность: бесшабашная
и сумасшедшая!!!
Перепонкина ждали.Работать было некому.Все студенты поголовно хворали: у мальчиков с непривычки болели спины, девочки были простужены.И все были
голодными.В колхозе, кроме картошки на полях, ничего съестного не имелось.Но чистить картошку никто не умел, а колхозники были сыты по горло-кто
от безденежья, кто от обещаний светлого будущего.Сытый голодного не разумеет, поэтому колхозники только разводили руками-в поисках стакана
самогона.Студенты же худели и урчали впалыми животиками.
Придя на поле, Перепонкин моментально оценил обстановку.Картошка уродилась славная, валялась она по всему полю, на другом краю поля стоял
безхозный ржавеющий зерноуборочный комбайн, у колес которого лежали и мычали три грязных коровы с огромными и недоенными вымями.Собрав у девушек
заколки, одолжив у ребят пару навороченных айфонов, найдя в развалах ботвы вилы, газовый ключ и книгу «Основы законадательства республики
Сьерра-Леоне», наш герой походкой Егора Прокудина из «Калины красной» направился к комбайну.Студенты скептически смотрели на удаляющуся спину
Перепонкина и дружно хотели к мамам.Через пару часов в комбайне что-то затарахтело, из кабины комбайнера вылез чумазый гений и стал призывно
жестикулировать.Когда юноши и девушки окружили сельскохозяйственный агрегат, они увидели чудо: по транспортеру откуда-то из машинного чрева в
бункер засыпались только что-то зажаренные аппетитные чипсы.Из трубы, из которой в старой советской кинохронике зерно перетекало в кузова
грузовиков, на землю вылетали огромные дымящиеся комья чего-то светло-нежного, пахнущего жареным луком и кипяченным молоком.Все кинулись
подставлять, кто ведра, кто кепки, кто просто ладони.Это было настоящее домашнее вкуснющее картофельное пюре! Да ещё и со шкварочками!!! Началось
безумное, неуёмное, безграничное поедалово!
Когда все объелись и, не в силах двигаться, лежали на земле с огромными пресытившимеся животами, сладко и благодушно попукивая, в кабину к
Перепонкину влезла хорошая девочка Лида.Надо сказать, что в каждом коллективе есть такая девочка, поэтому все совпадения с уже фигурировавшими
Лидами являются случайными.Эта Лида была крупной розовощекой брюнеткой с иссиня черной толстенной косой до колен и огромными потрескивающими от
перезрелости сахарными арбузами грудей.Такие же арбузы, только настоящие, обвивали её руки.«Угощайся… предки сейчас привезли.Хотели меня забрать
домой, но я отказалась-нельзя оставлять товарищей в трудную минуту, верно?»-«Верно, Лидия.»-«Л-и-и-дия… Меня никто так ещё не называл...»-«А
как?»-«Солнышко, зайка, пупсик, киса… Ещё-дай взаймы, дай списать, возьми в рот.А так ласково, Лидия, никто… А пошли к речке?»-«Зачем?»-«Я хочу
тебя...»Перепонкин молчал.Он думал, что девушка не закончила фразу и ждал продолжения.Но Лида сказала всё.
Придя к реке, Лида предложила заняться сексом.«Нет, Лидия, я сексом уже много занимался.Не в яслях, конечно, и не в школе.Дома.У меня много
литературы по этому предмету, я тщательно её проштудировал.Даже зачеты по сексу сдал, папе.Он сказал, что у меня хорошие способности по этому
предмету и большое будущее!»-«Ну так продемонстрируй на практике свои знания! Назовем это лабораторной работой, а?»-«Но для этого нужна как
минимум эрекция, ну и хотя бы немного либидо.»-«А я что, тебе не нравлюсь?!»-«Нравишься, конечно.Как товарищ, как друг, как соратник...»-«Ну а это
как?»И Лидия обнажила левую грудь.Девушка была левша, поэтому эта грудь у ней была толчковой.Перепонкин почувствовал эрекцию.Но решил не
признаваться, так как по обертонам голоса, папиллярному рисунку на ладони девушки он четко знал уже, чем это может закончиться лет так через
15-20: бесформенная жирная Лидка будет пилить его за маленькую зарплату, большое разочарование в нем и свою бездетность в результате когда-то
недолеченной гонореи… Усилием воли Перепонкин заставил свой писюн лечь на место, свернуться калачиком и затаиться до лучших, более либидинных
времён.Напрасно просидела Лида с Перепонкиным до утренней зорьки в ожидании эрекции и бурного оргазма.Гений рассказывал о применении быстрых
нейтронов в ядерной медицине, древних рукописях, найденных при раскопках в мальтийских пещерах, пел последний альбом «Мумий Троля» и рассказывал
политические анекдоты времен первой французской революции.Когда последние надежды рассеялись в первых лучах зари, Лида встала и со словами «Ну и
дурак»врезала по перепонкинской промежности-естественно, левой коленкой.И с гордо поднятой головой пошла-навстречу солнцу и новым трудовым
достижениям.Минет же в голову ей так и не пришёл.Хоть думала она о нем всю ночь ежеминутно.Светало…
На следующий день, прямо на полевом стане, Перепонкина избрали бригадиром.А за одно и старостой потока, председателем профкома курса и капитаном
университетской сборной по спортивному бриджу на льду.В ответной речи бригадир предложил собирать картофель новым, придуманным им только что
методом.К вечеру вся картошка стояла посреди поля в мешках, никто абсолютно не устал, все весело смеялись и думали о сексе.До окончания
сельхозработ оставалось еще три недели… Перепонкин предложил всем не терять время и заняться благоустройством подшефного колхоза.Он рассказал, как
из подручных материалов, которыми село было буквально завалено-навоза, осколков разбитых бутылок, окурков и другого мусора, и с добавлением
трехдневной браги и ещё чего-то, можно быстро наладить производство строительных блоков, которые не развалятся и через тысячу лет.Всё это можно
собрать тем же методом, что и картошку.На следующее утро воодушевленные, полные сил студенты приступили к наведению порядка на улицах.Правда,
вскоре стали поступать жалобы, что пьяные колхозники всячески препятствуют, хулиганят и щипают девочек за вторичные половые признаки и пытаются
проникнуть в первичные.Перепонкин пошел по дворам, вырубая точечными ударами правого указательного пальца всех дебоширов.Обездвижив хулиганов, он
делал какие-то пассы над их головами, в результате чего у всех алкашей развился стойкий антиалкогольный симптомокомплекс.Основными проявлениями
этого комплекса была стойкая недельная изжога даже от запаха алкоголя, отсутствие какой-либо эйфории после его употребления, и паралич анального
сфинктера.Понятное дело, никому не хотелось быть злым и замученным изжогой засранцем, поэтому вскоре в колхозе выветрился запах этилового спирта
навсегда.Отоспавшись, гладко выбритые и пахнущие спиртонесодержащими лосьенами мужики с энтузиазмом присоединились к студентам и через неделю на
окраине села появились первые трехэтажные коттеджи улучшенной планировки и ухудшенной некрасивости.Через две недели село переехало в новые дома,
по ночам там раздавались страстные крики оголодавших от длительного недотраха баб.Мужики, окончательно отрезвев, выделывали такие кренделя, что
доярки утром буквально ползли на фермы доить чистеньких и ухоженных коровок.Ползти-то ползли, но счастли-и-ивые!!! Вскоре в местной аптеке ни
осталось ни одного теста на беременность, а по соседству открылся небольшой, но жутко прибыльный секс-шоп.После того, когда уже студенты уехали,
где-то через год колхозники разрушили свои уже не нужные старые лачуги и хибары, огородили территорию, засадили газонами, цветниками, вырыли
несколько бассейнов, поставили аттракционы.всё это накрыли стеклянным куполом и назвали кантри-клабом им.Перепонкина.Нескончаемый поток горожан и
гостей из соседних областей заставил построить скоростное шоссе до города и… Впрочем, это уже другая песня.Потом как-нибудь расскажу.


Гонка с преследованием
Иду с рыбалки. Поля. Перелески. Места безлюдные. Дикие даже. Чаще лося можно встретить, чем человека. Раза в два. Чаще. Я засекал.
Иду, значит, весь в себе. Тропочка-то – и не тропочка. Так. Ниточка в траве.
И вдруг навстречу на всех парах несется ротвейлер. Мощный такой. Ухоженный. Язык на сторону. Давно, видно, бежит.
А в этих местах ротвейлеры встречаются в четыре раза реже людей. Я засекал. Соответственно, в восемь раз реже лосей. Короче. На восемь виденных
мной в этих местах лосей это был первый ротвейлер. Да.
Вы бегущего ротвейлера видели? А бегущего на вас?
Я встал. Наблюдаю. А что остается? Красиво бежит. Точно на меня. Смотрит, правда, неестественно как-то. Не вперед, а куда-то вверх. Так и скачет,
башку задравши.
Ну я так подобрался слегка. Не, я собак-то никаких не боюсь. Кроме неадекватных пикинесов. И то больше из-за хозяек. Но этому-то куда тут еще так
спешить, кроме как на обед мной?
Он мимо меня – шшшшух! Красивую такую переставку сделал, огибая. И дальше. Токо трава полегла. И, пардон, мошонка на место вернулась. Я вслед
посмотрел – а он уже за кустами. А там дальше нет ничего. Река. И все. И луга на той стороне. Загадка.
Только я снова тронулся, нате. Из того же перелеска, откуда токо что псина выскочила, мчится мужик. Ага. И бежит, главное, точно так же, как этот
ротвейлер. Ухоженный, лоснится, язык на сторону, и башка куда-то кверху задрана.
До меня добегает. Останавливается. Согнулся, руки в коленки упер. Хрипит. Видно же – редко бегает. Сдох, марафонец.
- Мужик! Пых-пых-пых! Бля! Пых-пых-пых! Тысобаку – пых – тут – пых – не видел? Хрррр!
- Ротвейлера? – я закурил.
- Точно! Пых-пых! Хрррр!
- А вон туда побежал. – я махнул сигаретой за спину в сторону реки.
- Вот сука! Хрррр! Пых-пых-пых! Ух! Всё! Не могу! – и упал жопой в траву.
- Вернется. Там дальше бежать некуда. Река. Болото. Он же через реку не поплывет.
- А вот хуй его знает! Хрррр! Если шарик не съебется – поплывет как нехуй делать. Дай закурить. – мужик потихоньку приходил в себя.
Я протянул сигарету.
- Чего он ломанулся-то?
- Блять! За шариком!
- За каким Шариком?
- Понимаешь. Мы мимо просто ехали. Остановились поссать. Ну а этому же размяться надо? Шесть часов в машине. Ну я шарик и надул. Ему шарик
надувной – лучше ничего не надо. Будет его пендюрить, пока не лопнет. Я его к этим шарикам со щенка приучил. Специально. Ну, что б петард не
боялся. Фейерверков этих ёбаных. Звуков, короче, громких. Он шарик гоняет-гоняет, потом или прокусит, или лапой. Тот хуяк – и лопнет. У меня этих
шариков полный бардачек. А хули? Не самому же мне с ним прыгать?
Мужик передохнул. Я ждал. Все ясно. Шарик ветром подхватило – пес за ним.
- Ну, хули. Я стекла пока протираю. Этот резвится. С шариком. Он шарик-то носом поддел, тот хуяк – и на кусты. Бах! И лопнул. Ну и пиздец. Шарик
лопнул – можно ехать.
Мужик вздохнул и сделал круглые глаза.
- И вдруг. Смотрю. Бля! Точно из этих кустов. Где шарик лопнул. Только далеко. Выплывает этот ёбаный дирижабль! Красный! Как наш шарик. Этот как
увидал, у него видно в мозгу чего-то закусило, и он кааааак ебанет! За этим статосратом. Я – за ним. Блядь! Даже машину не закрыл!
- Тут нет никого. Только лоси. – успокоил я - Какой сратостат?
- Ну ты чего, мужик? Вон же! – и ткнул рукой мне за спину и вверх.
Я обернулся.
С той стороны реки, километрах в двух навскидку, высоко в небе висел ярко-красный огромный воздушный шар. Настоящий. Большой. Взрослый. И
визуально, если прикинуть, он да, точно соответствовал размерами обычному надувному шарику метров с десяти.
Я аж присвистнул. Откуда? И как я его раньше не заметил?
- Жопа! – сказал мужик. – А ты говоришь – не ебанет за речку. Как два пальца! Он же на этих шариках повернутый. Пока не лопнет – хуй отстанет.
- Слышь? А ведь если на ту сторону ебанет, сам обратно не вернется. Не поплывет.
- Точно? – я кивнул - Точно! Не знаешь, где тут ближайший мост?
- Знаю. Сам долго не найдешь. Я покажу. Пойдем сначала на реку глянем. Там далеко видно.
- Блядь! Слушай! А машина?
- Что за машина?
- Джип. Паджера. Может я ….?
- Да ладно. Местные не тронут. Мы быстро. Тут пять минут до реки-то. Если переплыл – увидим. Там поля, на той стороне. Может сплаваешь. Речка
неширокая. А я к машине схожу. Покараулю. Или наоборот. Только он меня слушать не будет.
- Ладно. Пошли. Решим. – мужик явно приободрился – Бля, слушай, спасибо тебе. Я без собаки отсюда один хуй не уеду. Год жить буду.
- Найдем.
Я потянулся за удочками. Он тяжело поднялся, отряхивая задницу. И вдруг заорал:
- Ну что, сука?! Нашароёбился, засранец?
Я оглянулся из-под руки.
От кустов, виновато тупя башку и поджимая то место, где у большинства собак хвост, мокрый как цуцик, понуро брел ротвейлер.
- Иди сюда, сынок! Иди, ссученок! – радостно орал мужик и притопывал от счастья – Ща те папка знатных пиздюлей вваливать будет!
Не доходя до нас метров десяти пес вдруг остановился. Повернулся к реке. Задрал башку и зло и обиженно гавкнул. Потом присел на задницу. Глянул в
нашу сторону. И натурально, в голос, заплакал.
Там, за рекой, высоко в небе, непонятно каким ветром занесенный, парил огромный красный воздушный шар.


Кактус
Помницца как-то сидим со Светкой на лавке у подъезда. Семки едим, ногами болтаем и языком. Ну и чота делать нечего было, я Светке и говорю, причем
без всяких там подвохов:
- А вот ты как к цветам относишссо?
А она насторожылась вся, типа думает, что я щас её подъебывать начну. Про то, как она портвейну ужралась на днях. Ну и я пока её до дому вел,
несколько раз назвал Светку синетой синерылой. Хотя рожа у ней красная была тогда, ога.
Што-то она вообще сникла, хотя я не фломастеры имел ввиду, цветные типа. Я ж про реальные такие ботанические хуёвинки, стебель там и тычинки с
лепесткаме. И чтоб хлорофил вырабатывали. Про цветочки, йопта.
Она-то потом въехала про чо я. Но все равно грусная сидит. Хуй знает почему ваще. Какую-то историю рассказала про подружку свою, Людку ебанутую.
Ей типа, ну Людке то есть, ейный поцык какой-то ниибацца букет подарил. И Людка хвасталась и показывала всем фотки на мобильнике. Типа зырьте
какое благолепие мне полгода назад всучили. Ога.
Людке этой Светка моя завидовать не имела никакова права, потому что у Людки и сиськи меньше и ноги чуть кривее. И кароч я чо придумал. Говорю:
- Слы, Светк? Ты видела хоть однажды в жизни цветок-хуй?
Та на меня посмотрела такими глозаме, как будто я и не я вовсе. А например дятьТоля из соседнего подъезда. А этот дятьТоля до того, как его током
не пиздануло, был вполне нормальный адекватный чел. И не разгуливал по двору в приспущенных штанах и не пел матерные пестни. И до знакомства с
электрическим разрядом этот дятьТоля еще и Людку успел на свет произвести. Но Людка она и без тока ебанутая, ога. Мобильные букеты показывает
всем, сука.
- Ыыы , - чот я заржал даже, - нееее, Свет, без всяких каверз там, и прочих фокусных обманов. Реальный такой цветок-хуй.
- Да ну, - Светка вообще у меня недоверчивая какая-то.
- Свет, - серьезно так говорю, - людям доверять надо. Утверждаю вполне реалистично, что такой в природе имеецца. И к тому же располагаецца он не
за тридевять земель в каких нибудь голландских нидерландах, а на моем родном подоконнике.
Светка недоверяла мне на все сто процентов. Я почему так решил? Ну она и не глотает во-первых, а во-вторых, сразу так в лоб мне и сказала:
- Ну ка, покажы!
Ух ты! Вот думаю повезло, как раз матери дома нет. Ну посмотрит Светка цветок-хуй, вдруг еще чо обломицца. Успеем кароч в нормальных условиях. А
то, то у ней на кухне, то ваще во дворе школьном, за тиром.
Кароч, заходим ко мне. Я ей сразу на окно показываю, вон типа иди и смотри сама, раз такая в правоте моей сомневающаяся. И не глотающая, кстати.
Ну она прямиком к занавескам и давай за них фтыкать. Чота там причитает, восторженно хлопает в ладошы и восхищаецца. Баба, хуле. Людка вон, с
мобильником своим, тоже дура дурой. Букет ей подогнали, блять!
А цветок-хуй - он, забыл как называецца порода цветов, но не традесканцыя кароч. Какой-то сорт кактуса, мне мать говорила, я забыл тут же. Я чо
ботанег чтоль? Знаю пару названий цветов и то, потому что традесканцыя у нас в школе висела на стене. И ещо дифимбахию знаю, потому что у ней
листья нельзя жрать, отек ебала может случицца. Йад типа у ней там.
Ну я щас расскажу про кактус этот. Он сначала мелкий был, сцука. Так, три шарика лежат, как от пинг-понга, только зеленые и с колючками. И лет так
семь ничо с ним не происходило, я уж планировал его на производство текильного самогона израсходовать, но мать была против. А потом у него средняя
хуёвина стала расти, и такая вытянутая получилась, как хуй кароче. А по краям так и остались типа как мошонка небрито-калючая.
А Светка, то ли от растительности диковинной, то ли от того, что я хуй настоящий свой достал, чота возбудилась и стала мне его сосать. Ну и так
мне стало хорошо. Хоть и знаю, что не до конца мне пососут. Нет у Светки ко мне доверительности и взаимопонимания. Хотя момент иякуляцыи вычисляет
вовремя.
Хотя и в расточительности её не упрекнуть. Ладошку сделает лодочкой, и туда соберет все до последней капли. Правда, потом куда девает, я не знаю.
Может в раковине руки помоет, это если на кухне. А может и об забор школьный. Не знаю кароч, я ваще курю всегда после этого.
У Светки вообще язык хорошо подвешен, всмысле ничотак она минетит. А тут еще чо случилось-то! Кароч слышу, ключами кто-то в двери скребёцца. Чо
тут думать? Мать вернулась, ога. Ну я не то что обоссался, а так - испугалссо влехкую. Ну неудобно как-то при матери незнакомую девушку орально
ебать.
Йоптвайу! И кароч я от испуга и неожиданности Светке излился прям в рот. Она даже "лодочку" неуспела сложить из ладоней своих. Светка, от такого с
ней обращения, на меня поднимает глоза свои, а сказать ничего не может. И не глотает, сцука! А мать стоит уже в дверях, типа превед, кагдилла?
Благо я уже хуй свой успел заныкать в просторах адидасовской тренировочной одежды, и матери говорю:
- Вот, ма, познакомься, это Света, моя какбэ девушка и все такое.
- Очень приятно, - мать говорит, - а меня тёть Валя зовут, - и руку протягивает Светке, ну типа как по вежливости знакомица.
"Лодочка" тут была бы очень некстати, я так думаю. Ну, пожали они друг-другу руки, а Светка молчит! Я смотрю пауза затянулась, и говорю:
- Ма, она чот застенчивая у меня, стесняецца типа, и ваще я ей кактус хотел показать.
И опять пальцем показываю на окно, мол там он еще, диковинный цветок-хуй. Светка, как подорванная, за занавеску. Слышу краем уха: "Пльюююууу". А
потом опять эти восхищения посыпались из-за гардин, ах какой славный, ах до чего же хорош. Ну мы вместе еще пофтыкали на кактус. Я заметил кстати,
что Светка рыхлила под цветком-хуем землю. Хорошо что не на колючую залупу догодалась концовку мою выплюнуть. Вот бы палево было, ога. После мы
чаю попили и на улитсу пошли гулять.
А потом... Только вот нехуй песдить, что там ровно через девять месяцев. Иль там, што я - аццкий производитель хуёвых удобрений. Нехуй! Кароч
зацвел кактус. Ога. Десять лет стоял хуй хуем, а тут вдруг - оппа! Ну и чтоб не быть голословным - фотке фстудею!