Смешные истории из жизни!

Однажды, когда Леха был еще совсем маленьким, бабушка повела его гулять. Леха недавно выучился читать и очень этим гордился. Проходя по улицам, Леха читал все подряд. "Га-стро-ном! "- читал Леха — "Ап-те-ка! ". Взрослые умилялись: "Какой развитой ребенок! ". Бабушка радостно улыбалась. Когда они пошли домой, путь их лежал мимо длинного забора, за которым что-то строили. И вот на этом самом заборе Леха и увидел, а затем и очень громко прочитал короткое слово "Х%Й". Бабушка очень рассердилась. "Леша, никогда больше не говори этого слова! Это плохое, фашистское слово! ". А потом у Лехи был день рождения. Чтобы именинник не мешал взрослым гостям, ему дали фломастеры и бумагу. Леха нарисовал войну. Ярко-синие, с красными звездами танки наступали, а позади них дымились подбитые немецкие. И на каждом немецком танке горело оранжевое слово "Х%Й". Потом рисунки пошли по рукам. "Однако! "- подумал дядя Петя. "Вот оно, свободное воспитание! "- подумала тетя Маша. "Выпорю паршивца! "-подумал папа. — Лешенька, кто тебя научил этому слову? — медовым голосом спро- сила мама. — Бабушка — чистосердечно признался Леха. Так Леха сдал бабушку.

Были времена, когда я возвращалась с работы поздно и мой муж, укладывая нашего пятилетнего сына, не рассказывал ему сказки, как большинство родителей, а давал небольшие научно-популярные лекции. Сыну это нравилось и когда, против обыкновения, мне выпала честь уложить его, он обратился ко мне с просьбой: "Расскажи мне про лазер, или про молекулы". Потом посмотрел на меня, подумал и продолжил: "Или хоть про колобка."

Лет 10 назад или чуть более того мне довелось наблюдать любопытную картину на Рублевском пляже, что находится в зоне Московского региона. Лето тогда стояло немыслимо жаркое – казалось, что жарче уже и не бывает: никто ж тогда предположить не мог, что будет твориться в 2010 году. Все пляжи были, естественно, забиты до отказа, и, соответственно, утопленников насчитывалось по нескольку штук в день на одном только этом самом Рублевском пляже. Осводовцы беспрерывно разъезжали вдоль береговой линии на катере и, не щадя горла, орали в рупор, чтоб никто не заплывал за буйки. Но времена на дворе стояли либеральные, и их никто не слушал.
Не слушал их и тот паренек, который уверенным кролем проплыл мимо буйков и устремился к самому центру акватории. В этом месте разлив Москвы-реки, связанный с Рублевским водохранилищем, был очень широк, и этот парень, явно хороший пловец, мог отвести здесь душу и продемонстрировать всему пляжу свое мастерство. Ему несколько раз приказывали вернуться к берегу, но он на призыв осводовцев не реагировал и продолжал красиво плыть в сторону большого острова, находившегося посреди водохранилища (сейчас этот остров внаглую застроен чьими-то частными усадьбами). И тогда осводовцы устремились за ним в погоню, но почему-то не на катере, который продолжал курсировать вдоль пляжа, – от берега отделилась обычная весельная лодка под осводовским флагом с тремя здоровенными мужиками. Поскольку гребли они парню наперерез и в четыре руки, то догнали его очень быстро. Они что-то сказали пловцу – видимо, предложили вернуться по-хорошему, но тот продолжал равномерным кролем уходить в сторону острова.
И тут произошло неожиданное. Третий мужик, что был не на веслах, поднял со дна лодки запасное весло и хорошенько огрел нарушителя аккурат по макушке, и тот тут же ушел под воду. Как только его голова вновь показалась на поверхности акватории, он опять получил не менее увесистый удар в ту же часть тела и вновь ушел на глубину. Весь пляж замер в ужасе, некоторые особо нервные женщины стали повизгивать. На этот раз паренек не всплывал довольно долго, но это, видимо, ничуть не волновало спасателей, а мужик с запасным веслом по-прежнему держал его наготове. Но наконец пловец оказался на поверхности, однако довольно далеко от лодки осводовцев, и те стали разворачивать свою посудину в его сторону. Но спасатель с веслом не стал дожидаться конца этого маневра, а нырнул в воду, а когда вынырнул, оказался возле беглеца и, подтянув его к себе за руку, принялся буквально душить нарушителя. Но тот, кое-как отбрыкавшись ногами, опять ушел под воду, но на этот раз по своей инициативе. Спасатель, потеряв его из виду, вернулся в лодку. Когда паренек наконец всплыл на поверхность, то быстро устремился к берегу, видимо осознав всю серьезность намерений осводовцев. Но те все равно не оставили его в покое и помчались за ним в погоню, а мужик спасатель, стоя в лодке, опять норовил использовать свое весло как орудие убийства. Но паренек на этот раз ловко уклонялся, надолго уходя под воду, и всплывал всегда далеко в стороне от лодки. Но, правда, пару раз по уху, хотя и вскользь, он все-таки получил. Наконец пловец благополучно добрался до пляжа, но спасателей было уже не остановить.
Причалив к берегу, они втроем устремились в его сторону. Паренек перешел на бег, но и это его не спасло – в самом конце песочного пляжа, у лесополосы, осводовцы его достали, сбили с ног и стали дружно охаживать ногами, причем так активно, что над ними заклубился песок, будто началась песчаная буря. — Мужчины, сделайте же что-нибудь! – закричала какая-то баба, и наконец с места поднялись два амбала из отдыхающих и неспешно двинулись к месту экзекуции. Спасатели тут же прекратили избиение и двинулись к своему домику. К пареньку подбежала какая-то женщина из соболезнующих и попыталась оказать ему некую помощь. Но пострадавший, которому на вид было лет 17, гордо и даже грубовато оттолкнул ее, встал, отряхнулся от песка и скрылся в зеленых насаждениях.
Важный момент – в этот день никто за буйки больше не заплывал: впечатление на отдыхающих было произведено глубокое. Через какое-то время я пошел за пивом к палатке, которая находилась у входа на пляж. Здесь я, к своему немалому изумлению, увидел того самого юношу, которого с час назад немилосердно дубасили осводовцы. Он безмятежно потягивал газировку, стоя в тени палатки.
— Тебе, однако, здорово досталось, — сказал я, подходя к нему и не обнаруживая на его теле ни ссадин, ни каких-либо следов от ударов.
— Ерунда, — улыбнулся он. – Это все наш командир придумал.
— То есть? . .
— Я сам из осводовцев, и нас за каждого утопленника не только премий лишают, но и штрафуют. За это лето мы в сплошном убытке. Вот командир и придумал эту акцию устрашения, чтобы отдыхающие вели себя на пляже как положено. — Но тебя ведь ногами били! — Имитация, по песку в основном колотитили, пыль поднимали. — А весло? . . — Есть у нас такие мастера: надувную резинку сварганили.
Юноша допил газировку, аккуратно положил пустую бутылку в урну и мерным шагом направился к будке, над которой гордо реял осводовский флаг.

Настоящий Ученый всегда следит за точностью формулировок и корректностью терминологии. Даже если он не на Ученом Совете среди коллег, а, скажем, на даче в кругу семьи.
Итак, семья собралась на веранде дачи. Все уткнулись в свои книги. Тишина прерывается лишь шелестом страниц. Но залетает на веранду шмель. Жужжит. Всем мешает читать.
Мой отец (геолог) берет тряпку и пытается оного шмеля изловить и с веранды удалить.
Мама (химик) пердупреждает -"Смотри, чтобы не ужалил!"
Дед — Настоящий Ученый, биолог — такого издевательства над терминологией стерпеть не может (ужалить можно только специальным органом — жалом, кое у шмеля отсутствует, а потому тот пользуется челюстями и расположенными рядом с ними железами, вырабатывающими яд).
Оторвавшись от чтения, дед, с высоты авторитета академика, президента научных обществ, лауреата и прочая, хорошо поставленным голосом опытного лектора, умело держа паузу (чтобы и самые тупые успели понять), изрекает:
— Шмель НЕ ЖАЛИТ...
Отец бросает тряпку, хватает шмеля голой рукой — и под его (отца) отчаянный вопль дед заканчивает фразу:
— Шмель КУСАЕТ!

Рассказал один знакомый медик.
Дело было на 5 — 6 курсе когда они проходили практику в роддоме. Препод довольно таки солидная профессорша собирает студентов около женщины которая уже на 7 — 8 месяце беремменности. Ну показывает студентам что да как и вдруг замечает в интимных местах кровоподтеки и ссадины. Спрашивает "откуда это у вас?" Она "Муж" Препод "Где он ?" Она "В коридоре"
Препод выходит В коридор и зовет мужика который там сидел и спрашивает "Что ЭТО такое???" Тот в недоумении " Пи@да..."
Женщина с трудом отрывает голову от подголовника смотрит и говорит "А это не мой муж" .
Студенты с диким хохотом вывалились в коридор.

Купила своему любимому сиамскому Коту мышь на пульте управления.
Ну, думаю, класс: буду себе с дивана мышь по комнате гонять, он будет сам с ней играть и не надо мне с веревочками всяческими ради него по квартире носиться. Принесла мышь домой, вставила батарейки, закатала ковры и радостная такая говорю коту: "Смотри, Цезарь, какая мыша классная! Ну-ка поймай ее! ", — и давай ее по полу гонять.
Кот пару раз лапой мышь задел, тут же понял, что дело вовсе не в ней, а в пульте, подошел, покусал пульт, понял, что невкусно, залез на свой домик и стал наблюдать за просходящим свысока.
А мне самой мышь так понравилась, что я ее гоняла туд-сюда не переставая, временами приговаривая: "Цезарь, ну посмотри какая мышка, давай, лови ее! " После очередной моей такой фразы кот презрительно глянул на меня, потом на мышь и свалил через свой собственный выход на улицу. Я крикнула ему вслед: "Цезарь, а мыша??? ".
Он ушел, я продолжаю гонять игрушку, как слышу: вернулся кот. Я ему кричу, чтобы шел скорее играть с такой презамечательной мышкой, на что получила от него под ноги самую что ни на есть настоящую живую мышь с улицы. Положил мне под ноги, мявкнул, задрал хвост и уселся снова на свой домик с видом наиумнейшего... Типа, дура ты, хозяйка, вот с какими мышами играть надо!
Игрушку вернула в магазин.

Двор этого маленького домика никогда не видел столько народу, людей собралось как на очень богатой свадьбе – это бабушка Араксия – старейшая жительница поселка, дожила до своего сотого дня рождения.
Внуки, правнуки, праправнуки, соседи, со вчерашнего дня шинковали горы салатов и обустраивали столы и навесы. Народ съехался со всей Армении, даже Париж и Лос-Анджелес не остались в стороне, выделили пару семей.
Несмотря на то что именинница родилась еще до революции, она до сих пор вполне сохранила крепость духа и ясность мысли, даже со своим нехитрым хозяйством справляется. После смерти мужа живет одна, в город ехать не хочет. Друзья-соседи помогают, правнуки набегами появляются, так и живет, не жалуется.
Имениннице налили вина в маленькую довоенную рюмочку и попросили произнести первый тост. Все замолчали.
Бабушка Араксия встала, кашлянула, чтобы себя подбодрить и начала: — Дорогие мои и любимые, я очень рада, что не забыли вы старую бабушку, отложили дела и приехали ко мне на день рождения. Мне очень, очень приятно. Хоть всех правнуков увидела своими глазами, а не только на фотографии. Теперь и умереть не жаль… Тише, тише, не собираюсь я еще умирать, не думайте. Но первый тост, вы все меня извините, я хочу сказать за здоровье нашего врача скорой помощи — Аванеса Гургеновича, который двадцать лет тому назад не дал мне умереть, когда я очень сильно болела. С того света достал. Почти каждый день сюда по нашим ямам ездил, выхаживал меня – старую бабку, жаль, что его сегодня нет за этим столом. Если бы не он, то и меня давно бы не было. Говорят, что он давно живет в Ереване, надеюсь, что там он стал самым главным городским врачом, дай бог ему здоровья, всегда свечку за него в церкви ставлю. Какой же хороший доктор, добрый, внимательный, тут многие должны помнить его.
За столами закивали в подтверждение бабушкиных слов. Она еще что-то говорила про незабвенного Аванеса Гургеновича, а в это время, несколько человек, сидящих за самым дальним столом, игриво подмигнули седому почтальону Левону.
Когда-то давным-давно, на излете «Перестройки», вся Армения погрузилась во мрак, автоматную стрельбу и дикую нищету. Чтобы вызвать скорую помощь, нужно было заплатить и заплатить не просто деньгами, а самым дорогим, что было на ту пору — канистрой бензина. Без этого врачи вообще на вызов не ехали.
Тут, как на зло, серьезно заболела бабушка Араксия, а во всей деревне ни капли бензина. Делать было нечего, посовещались соседи, выбрали Левона, как самого высокого и представительного.
Кто-то дал ему очки и белый халат жены, кто-то «слушалку» из детского набора доктора, а лицо закрыли марлевой повязкой, чтобы больная не узнала почтальона. Так в доме бабушки Араксии и появился врач скорой помощи Аванес Гургенович, с футляром из-под шуруповерта в руках.
Он слушал больную игрушечным стетоскопом, понимающе кивал, давал советы и выписывал лекарства, которые нашлись в аптечках соседей…
Левон держал рюмку, внимательно слушал длинный тост именинницы, улыбался и незаметно вытирал глаза…