День рождения Корнея Ивановича Чуковского

Николай Васильевич Корнейчуков (1882 – 1969), ставший известным как Корней Чуковский, родился в Санкт-Петербурге. У его матери, крестьянки Екатерины Осиповны Корнейчуковой, работавшей горничной, была также дочь Мария. Отец вскоре после рождения сына оставил семью. По документам мальчик числился незаконнорожденным. «Мы не такие люди, мы хуже, мы самые низкие – и когда дети говорили о своих отцах, дедах, бабках, я только мялся, краснел, лгал и путал. Эта тогдашняя ложь, эта путаница – и есть источник моих фальшей и лжей дальнейшего периода» – писал Корней Иванович впоследствии. Корнейчуковы переехали в Одессу, где Коля стал гимназистом. Однако из пятого класса гимназии он был отчислен, неофициальной причиной отчисления было низкое происхождение (незадолго до этого появился печально знаменитый циркуляр «о кухаркиных детях»). О своей гимназической жизни он потом рассказал в повести «Серебряный герб».

Оказавшись на улице, Чуковский перепробовал много разных профессий, вплоть до маляра. Однако одновременно он упорно занимался самообразованием, изучал английский язык. Наконец, в 1901 году он становится сотрудником газеты «Одесские новости», пишет о выставках картин, новых книгах, иногда публикует и собственные стихи. Женится и вскоре после свадьбы отправляется с женой в Лондон, куда газета командировала его в качестве корреспондента. «Корреспондентом я оказался из рук вон плохим, - вспоминал Корней Иванович, - вместо того чтобы посещать заседания парламента и слушать там речи о высокой политике, я целые дни проводил в библиотеке Британского музея, читал Карлейля, Маколея, Хэзлитта, де-Куинси, Мэтью Арнолда. Очень увлекался Робертом Браунингом, Россетти и Суинберном». Полтора года лондонской жизни дали ему блестящую возможность углубить свое самостоятельное образование.

Редакция газеты была недовольна. Наконец она перестала публиковать лондонские очерки Чуковского, далекие от злободневных новостей. Но они заинтересовали Валерия Брюсова, который пригласил молодого журналиста в свой журнал «Весы». Вернувшись в Россию в 1905 году, Чуковский увидел в Одессе восстание моряков броненосца «Потемкин-Таврический», даже побывал на корабле и познакомился со многими участниками восстания. Приехав в Петербург, он начал издавать сатирический еженедельник «Сигнал». Из четырех вышедших номеров два конфисковали, а журнал закрыли «за поношения существующего порядка». Чуковский оказался под следствием, провел четыре месяца в тюрьме, но благодаря заступничеству петербургских литераторов и усилиям адвоката был оправдан. В тюрьме он занимался стихотворными переводами, в частности стихов Уолта Уитмена. В 1907 году эти переводы вышли отдельной книгой.

Чуковский продолжил сотрудничать в различных петербургских изданиях: «Нива», «Русская мысль», «Речь» и постепенно стал одним из ведущих литературных критиков. Его статьи стали выходить отдельными книгами: «От Чехова до наших дней», «Лица и маски», «Книга о современных писателях», «Футуристы», «Книга об Александре Блоке», «Две души М. Горького» и многие другие. Чуковский анализировал не только ведущих писателей, но и одним из первых отечественных критиков исследовал и так называемую «массовую литературу», в частности посвятил одну из работ детективам о Нате Пинкертоне, попурлярным в те годы. Помимо книг и статей, он много читал лекции и прославился как блестящий мастер устных выступлений.

Чуковский поселился в финском местечке Куоккала, где познакомился с Ильей Репиным и Владимиром Короленко. По совету Короленко, Чуковский начал изучать творчество Николая Некрасова. Он проделал огромную текстологическую работу, опубликовав множество неизвестных произведений поэта, писем, черновиков. Первая книга Чуковского о Некрасове – «Некрасов как художник» – вышла в 1922 году. Изучением творчества Некрасова Чуковский продолжал заниматься всю жизнь. Он опубликовал ряд книг, важнейшая из которых - «Мастерство Некрасова», принимал участия в подготовке собрания сочинений поэта.

После революции 1917 года жизнь литературного критика стала куда сложнее. Независимая пресса в течение нескольких лет прекратила свое существование. «Как критик принужден молчать, - пишет Чуковский в дневнике в 1925 году, - ибо критика у нас теперь рапповская, судят не по талантам, а по партбилетам». В издательстве «Всемирная литература» он занимается английскими и американскими авторами, готовит издание сочинений Диккенса. При работе над этим изданием, Чуковский стал сверять с оригиналом существующие переводы Диккенса на русский язык и был поражен огромным количеством обнаруженных неточностей, переводческих ошибок и просто расхождений с авторским сюжетом. В итоге издательство решило выработать принципы художественного перевода. За эту работу взялись Чуковский и поэт Николай Гумилев. Они совместно выпустили брошюру, которая так и называлась - «Принцип художественного перевода». Брошюра содержала много ценных наблюдений и рекомендаций, выдержала два издания, но после расстрела Гумилева не переиздавалась. Теория художественного перевода стала еще одним делом всей жизни Корнея Ивановича. Он посвятил этому вопросу немало статей и книгу «Высокое искусство». Но Чуковский был не только теоретиком, благодаря его переводам русские читатели узнали произведения Марка Твена, Артура Конан Дойля, О. Генри, Честертона, Дефо, Уитмена, Уайльда, Шекспира и других авторов. В 1957 году Чуковскому за работы о Некрасове была присвоена ученая степень доктора филологических наук honoris causa, а в 1962 году он получил почетное звание доктора литературы Оксфордского университета.

Чем знаменит

Чуковский пришел к детской поэзии благодаря Максиму Горькому, пригласившему его в 1916 году возглавить детский отдел издательства «Парус». Собственную стихотворную сказку для детей – «Крокодила» – Чуковский сочинил в том же году для своего заболевшего сына. Детская поэзия оказалась нелегким делом: «Далеко не всегда мне выпадало веселое счастье: писать стихи для маленьких детей. Тянулись месяцы, а порою и годы, когда в качестве детского автора я чувствовал себя жалкой бездарностью, способной вымучивать из вялого мозга одни лишь постыдно корявые вирши. Досаднее всего было то, что всякие прочие жанры в это самое время давались мне без всяких усилий. Я писал и этюды по истории словесности, и мемуарные очерки, и критические статьи, и памфлеты, но, чуть дело доходило до детских стихов, оказывался неумелым ремесленником». К счастью, Чуковский не опустил руки, и в двадцатые – тридцатые годы появились «Муха-Цокотуха», «Тараканище», «Мойдодыр», «Бармалей», «Айболит», «Краденое солнце» и многие другие известные нам с детских лет стихи.

Если детям стихи Чуковского нравились, то взрослые современники часто встречали их в штыки. В 1928 году в журнале «Красная печать» появилась статья «О Чуковщине». В начале говорилось: «Вокруг Чуковского группируется и часть писательской интеллигенции, солидаризирующаяся с его точкой зрения. Таким образом, перед нами, несомненно, общественная группа с четко формулированной идеологией». Завершалась же статья строго: «с идеологией Чуковского и его группы мы должны и будем борoться, ибо это идеология вырождающегося мещанства, культ отмирающей семьи и мещанского детства». После этой публикации в печати началась «борьба с чуковщиной», которая продолжалась до 50-х годов. Крайне резко отзывалась о Чуковском Надежда Крупская, работавшая в Наркомате просвещения.

Детская литература вызвала у Чуковского интерес и к языку детей. В результате в 1928 году получилась книга «Маленькие дети». Читатели помогли Чуковскому пополнить ее, присылая новые образцы детского словотворчества. Так сложилась знаменитая книга «От двух до пяти» (1933).

О чем надо знать

В доме Чуковского в Куоккале бывали многие другие литераторы, актеры и художники. Благодаря его гостям возник знаменитый рукописный альманах «Чукоккала». Название придумал Илья Репин. Альманах пополнялся до конца жизни Корнея Ивановича. Среди авторов «Чукоккалы» были Александр Блок, Анна Ахматова, Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Андрей Белый, Иван Бунин, Максимилиан Волошин, Николай Гумилев, Максим Горький, Владимир Маяковский, Алексей Толстой, Виктор Шкловский, Александр Солженицын, Федор Шаляпин, Юрий Анненков, Александр Бенуа, Всеволод Мейерхольд, Владимир Набоков. Альманах был издан уже после смерти Чуковского: в 1979 году в сокращенном виде, а в 1999 году целиком.

Прямая речь

«На редкость способный и развитой для своих лет юноша доставлял, однако, своим наставникам и особенно директору много хлопот и огорчений, за что они его дружно терпеть не могли. Он не укладывался в рамки обычного понятия «ученик». Даже внешне. Чрезмерно вымахнул он в высоту, да еще и волосы, хотя ты их и стриги, никак не улягутся, а торчат. Ведь неудобно получается, если большинство учителей должны глядеть на ученика снизу вверх. На узком бледном лице выделяется большой длинный нос, и кажется, будто Корнейчуков всегда к чему-то принюхивается. Ему был свойственен особый тип озорства: тихого, артистического; никаких типично школьных шалостей за ним не числилось, но он отличался способностью организовывать такие выходки, которые в голову не пришли бы обыкновенным шалунам. Его считали отъявленным лодырем, а он в то же время был одним из самых начитанных учеников гимназии. Тем, что его увлекало, он умел заниматься со страстью, то, что заставляло его скучать, встречало с его стороны яркое сопротивление. Он умел мастерски «разыгрывать» учителя, отвечая урок, которого он и не думал готовить. Если это не удавалось, Корнейчуков молча глядел сверху вниз на раздраженного учителя и даже, казалось, жалел его», - из воспоминаний литературоведа Л. Р Когана, одноклассника Чуковского по гимназии

«Я написал двенадцать книг, и никто на них никакого внимания. Но стоило мне однажды написать шутя "Крокодила", и я сделался знаменитым писателем. Боюсь, что «Крокодила» знает наизусть вся Россия. Боюсь, что на моем памятнике, когда я умру, будет начертано "Автор „Крокодила“". А как старательно, с каким трудом писал я другие свои книги, например "Некрасов как художник", "Жена поэта", "Уолт Уитмен", "Футуристы" и проч. Сколько забот о стиле, композиции и о многом другом, о чем обычно не заботятся критики!… Но кто помнит и знает такие статьи! Другое дело — "Крокодил"», - Корней Чуковский

«У Чуковского и его соратников мы знаем книги, развивающие суеверие и страхи ( "Бармалей" , "Мой Додыр", "Чудо-дерево") , восхваляющие мещанство и кулацкое накопление "Муха-цокотуха"), дающие неправильные представления о мире животных и насекомых "Крокодил" и "Тараканище"). В переживаемый страной момент обострения классовой борьбы мы должны быть особенно начеку и отдавать себе ясный отчет в том, что если мы не сумеем оградить нашу смену от враждебных влияний, то ее у нас отвоюют наши враги. Поэтому мы, родители Кремлевского детсада, постановили: Не читать детям этих книг, протестовать в печати против издания книг авторов этого направления нашими государственными издательствами», - Журнал «Дошкольное воспитание»

«Надо ли давать эту книжку маленьким ребятам? Крокодил... Ребята видели его на картинке, в лучшем случае в Зоологическом саду. Они знают про него очень мало. У нас так мало книг, описывающих жизнь животных. А между тем жизнь животных страшно интересует ребят. Не лошадь, овца, лягушка и пр., а именно те животные, которых они, ребята, не видели и о жизни которых им хочется так знать. Это громадный пробел в нашей детской литературе. Но из "Крокодила" ребята ничего не узнают о том, что им так хотелось бы узнать. Вместо рассказа о жизни крокодила они услышат о нем невероятную галиматью. <…> Вторая часть "Крокодила" изображает мещанскую домашнюю обстановку крокодильего семейства, причем смех по поводу того, что крокодил от страха проглотил салфетку и др., заслоняет собой изображаемую пошлость, приучает эту пошлость не замечать. Народ за доблести награждает Ваню, крокодил одаривает своих землячков, а те его за подарки обнимают и целуют. "3а добродетель платят, симпатии покупают" - вкрадывается в мозг ребенка. <…> Крокодил целует ноги у царя-гиппопотама. Перед царем он открывает свою душу. <…> Что вся эта чепуха обозначает? Какой политической смысл она имеет? Какой-то явно имеет. Но он так заботливо замаскирован, что угадать его довольно трудновато. Или это простой набор слов? Однако набор слов не столь уже невинный. Герой, дарующий свободу народу, чтобы выкупить Лялю, - это такой буржуазный мазок, который бесследно не пройдет для ребенка. Приучать ребенка болтать всякую чепуху, читать всякий вздор, может быть, и принято в буржуазных семьях, но это ничего общего не имеет с тем воспитанием, которое мы хотим дать нашему подрастающему поколению. Такая болтовня - неуважение к ребенку. Сначала его манят пряником - веселыми, невинными рифмами и комичными образами, а попутно дают глотать какую-то муть, которая не пройдет бесследно для него. Я думаю, "Крокодил" ребятам нашим давать не надо, не потому, что это сказка, а потому, что это буржуазная муть», - Надежда Крупская.

«Сказка Чуковского начисто отменила предшествующую немощную и неподвижную сказку леденцов-сосулек, ватного снега, цветов на слабых ножках. Детская поэзия открылась. Был найден путь для дальнейшего развития», - Юрий Тынянов.
Умер Корней Иванович Чуковский в Москве 28 октября 1969 года.