Исторический триллер про доктора Ватсона, заставивший меня не спать всю ночь

Итак. "Садовник". 1907 год, Лондон, с момента гибели Шерлока Холмса прошло 16 лет, но один человек все еще тоскует о нем. Это - его преданный друг доктор Джон Хэмиш Ватсон. Единственное, что держит Ватсона на свете - его дочь. Зовут это прелестное юное создание Аделаида.

Аделаида - милая девушка, но у нее есть свой собственный скелетик в шкафу (как и у абсолютно всех героев этой книги. Аделаида ненавидит Шерлока Холмса за то, что тот, по ее мнению, не уважительно относился к ее отцу и насмехался над ним (такие выводы девочка сделала, читая рассказы отца о Холмсе). Аделаида мечтает, чтобы отец совершил что-то великое, тем самым прославил себя и вышел из тени покойного друга.

И у Ватсона появляется такой шанс. Лондон парализует от ужаса - в городе появляется маньяк, убивающий юных девушек, ровесниц Аделаиды. Изувер создает из тел своих несчастных жертв чудовищные инсталляции в виде цветов, за что его и прозвали Садовником. Какая ирония! Убийца - Садовник!
Известно, что Конан Дойл избегал писать о маньяках. Но почему бы в наш век постмодерна не исправить это "упущение"?

Однажды в дверь знаменитой квартиры по Бейкер-стрит 221б постучался благообразный пожилой мужчина, в котором доктор Ватсон с трудом узнал инспектора Скотленд-Ярда Лестрейда.
И вот, что было дальше.
"Когда в дверь позвонили, я вздрогнул. Посетители стали редкостью на Бейкер-стрит, тем более, в воскресенье. Спрятав в несессер шприц, жгут и коробочку с ампулами, я поднялся и направился к двери.
Человек, стоящий на пороге, был мне смутно знаком. Это был невысокий, седовласый мужчина в приличном пальто и шляпе-котелке.
- Здравствуйте, доктор, - сказал он, и я сразу же узнал посетителя.
- Инспектор Лестрейд, - тщетно пытаясь придать голосу хотя бы оттенок приветливости, протянул я. – Какими судьбами?
- Могу я войти, сэр? – Лестрейд, как мне показалось, воровато, оглянулся.
Я пожал плечами, отодвигаясь и пропуская гостя в дом. Особого желания видеть этого человека, и, тем более, беседовать с ним, у меня не было. Я прекрасно помнил, сколько неприятностей горе-инспектор причинил Холмсу.
- О, а здесь почти ничего не изменилось! – воскликнул Лестрейд, осматриваясь.
- Прошу.
Я указал гостю на небольшой стульчик, на котором обычно сидела Аделаида. Клянусь, если бы Лестрейд проигнорировал мой жест и сел в кресло Холмса, я бы немедленно прогнал его.
- Благодарю. – инспектор присел на стул.
- Так чем обязан, сэр? – сухо спросил я. – Признаться, я не ожидал вас увидеть.
Инспектор задумчиво мял шляпу в руках. Годы добавили ему определенной благообразности, он стал похож на университетского профессора или что-то в этом духе.
- Как быстро бежит время, доктор. Кажется, еще вчера я заходил сюда к вам, к мистеру Холмсу… Сколько же лет прошло?
Он вздохнул. Я молчал, не слишком приветливо глядя на неожиданного гостя.
- Да, время, время, - он снова вздохнул. – Но я пришел к вам по делу, доктор.
Я взмахнул рукой, приглашая его поскорее переходить к сути.
- Вы были другом Холмса, и, несомненно, многому у него научились…
- Едва ли, инспектор.
- О, не скромничайте, сэр! Помнится, мистер Холмс весьма лестно отзывался о ваших интеллектуальных способностях.
- Давайте не будем говорить обо мне и Холмсе, - перебил я. – Что привело вас на Бейкер-стрит, Лестрейд?
- Да-да, вы правы, не будем ходить вокруг да около. Мистер Ватсон, помните ли вы историю Джека Потрошителя?
- Как такое можно забыть? – я пожал плечами. – Неужели вы, наконец, выяснили, кто это был?
- Несомненно, - кивнул Лестрейд. – Скотленд-Ярд вполне достоверно установил, что никакого Джека Потрошителя не существовало в природе. Напрасно вы улыбаетесь, доктор. Джек Потрошитель – сие есть плод воображения, рожденный прессой и взращенный охочей до острых ощущений толпой. Несколько убийств, имеющих лишь отдаленные сходства, журналисты, алчные до сенсаций, приписали ими же придуманному зловещему убийце. Предположим, зарежет пьяный кэбмен свою подругу в подворотне – тут же писака строчит статейку о Джеке Потрошителе. Сами понимаете, больше шума, больше продаж.
- Интересная теория, - признал я.
- Это не теория, - инспектор взмахнул рукой, словно отгонял от лица муху. – Это факт. Но факт неудобный прессе, поэтому и дальше будут писать про Джека Потрошителя. И алчность журналистов породила серьезную проблему.
- Какую же? – заинтересовался я.
- Подражателя, - глухим и, как мне показалось, зловещим голосом, отозвался Лестрейд.
- Некто опять убивает проституток в Лондоне?
- Не совсем. Подражатель Джека, очевидно, птица более высокого полета. Его жертвы – молодые девушки из хороших семей в возрасте 16-18 лет.
Что-то сжалось у меня внутри, а в голове возник образ смеющейся Аделаиды.
- Жертвы? – глухо спросил я. – И сколько же их?
- Пока две. Одна мертва, другая бесследно исчезла, но я уверен, что скоро мы найдем ее тело.
- Но я не припоминаю, что читал об этом в прессе.
- Мы учли опыт напрасной погони за Джеком Потрошителем, который, несомненно, был не более чем фантомом. Пресса, конечно, знает об убийстве и исчезновении, но ничего не знает о письме.
- Письмо, инспектор?
Лестрейд вытащил из нагрудного кармана своего пальто сложенный вчетверо листок, протянул мне.
Я прочел следующее:

Пять нежнейших цветков распустились в саду.
Беатрис, Ирэн, Розамунд, Эмбер…
И еще одна, имя чье – табу.
Пока ветер злой не сорвал лепестки
С моих милых цветов,
Я цветы сорву.
Беатрис, Ирэн, Розамунд, Эмбер…
И еще одну, имя чье – табу.
- Какой-то символистский бред, - я пожал плечами, возвращая листок. – И ужасно плохо написано. Ни рифм, ни смысла. Какое отношение это имеет к …
Я осекся, выпучив глаза.
- Черт возьми, Лестрейд! Неужели убитую девушку звали Беатрис?
- Вы поразительно догадливы, мистер Ватсон, - едко отозвался Лестрейд. – Именно так, убитая девушка – Беатрис Пройслер, похищенная – Ирэн Вулф. Беатрис было 16 лет, Ирэн – 18.
- Иисус! – вырвалось у меня. – Каким же надо быть негодяем, чтобы убивать столь юных и беззащитных созданий?
Лестрейд смотрел на меня, не мигая. Его лицо было сурово и печально.
- Знали бы вы, доктор, как именно убили Беатрис. Я повидал немало на своем веку, но такого я не видел никогда. Садовник – сущий зверь, и мы должны его остановить.
- Садовник?
- О, это не более чем прозвище, которое дали этому субъекту в полиции. Пока мы ничего не знаем о его профессии. Мы вообще ничего о нем не знаем.
Я смотрел на Лестрейда, но не видел его. Перед глазами стоял Холмс, задумчиво потирающий подбородок.
- Как жаль, что его нет с нами.
- Что вы сказали, Лестрейд?
- Я сказал, как жаль, что с нами нет вашего друга мистера Холмса. Но зато есть вы, сэр. Скотленд-Ярд просит вас помочь нам в этом деле. Давайте вместе остановим Садовника, мистер Ватсон."

Что было дальше? Смог ли Ватсон поймать неуловимого маньяка и прекратить жестокие убийства? Кто была девушкой, имя чье табу? И, главное, кто же оказался Садовником и зачем он творил столь чудовищные зверства?
Читайте сами! Я вам ничего больше не скажу!)