Бедные беженцы из бедной страны заплатили по 2600$ за визу в Беларусь

Вспомнилось... из давно прочитанного -
©
Эту реальную историю рассказала мне одна моя знакомая, которая работает в Германии переводчицей. Но сначала я должен кое–что разъяснить читателям.
Так вот, моей приятельнице часто приходится переводить для так называемых "беженцев" с территории всего бывшего Советского Союза. И в пересылочном лагере нужно сначала пройти собеседование и ответить на вопросы немецкой иммиграционной службы типа: "по каким мотивам вас преследуют на родине" и "зачем приехали в нашу красивую страну".
Язык межнационального общения со всеми бывшими советскими русский.
Надо сказать, что в Германию приезжают обычно чисто по экономическим соображениям, но чтобы остаться хотя бы ненадолго, причину надо придумать политическую и покруче.
Но вот причин этих с распадом Союза как бы больше и нет, и новоявленным солженицыным приходится искать другие причины.
А Германия, как и большая часть свихнувшейся Европы, тоже теперь активно выступает за защиту прав голубых, розовых (лесбиянок) и прочих там зеленых.
И тут прошел слух в лагере для беженцев, что для того, чтобы остаться в Дойчланде, нужно всего лишь обладать сексуальной ориентацией, за которую еще есть соответствующая статья в Уголовном кодексе своей страны. Как эту ориентацию доказать простите, не знаю. Может, там они следственный эксперимент ставят...

Ну так вот что произошло.
Вызывают мою знакомую переводить собеседование для очередного преследуемого лица.
Ну, пришла она, а в кабинете уже сидит скучающий полицейский, который это собеседование и должен проводить.
Вызывают беженцев и в комнату входит мужчина, за которым покорно семенит жена и трое дошкольного возраста ребятишек, прибывших из одной солнечно–нефтяной кавказской республики.
Семья явно простая и интеллектом не изуродованная. Мужика условно назовем Махмуд.
Теперь само интервью.

Полицейский:
Почему вы решили приехать в ФРГ?
Махмуд, так важно:
А нас прэслэдуют.
По какой причине вас преследуют?
Махмуд с такой кавказской гордостью:
А мы... эта... гомосексалисты!
Полицейский кладет ручку на стол и совершенно серьезно спрашивает:
Что, и дети тоже?
Махмуд так же серьезно:
Дэти тоже. По гэнам пэрэшло.
Лицо полицейского начинает дергаться и Махмуд, видя это, обращается к переводчице, которая тоже со спазмами борется:
Дошка, слишиш, если нэ так, то ты ему скажи, что нэ все дети, а толко два. Трэти маленки, он эшо нэ научильса.

Алла (так зовут мою приятельницу) кое–как перевела.
Полицейский, еле сдерживая смех, уткнулся клювом в протокол и в таком положении с расстояния одного сантиметра записывает показания Махмуда. А по закону записывать надо все. И немецкий мент пишет: "Младший еще не научился" и кусает губы.

А Махмуд видит, что что–то не так, но не понимает. Оттого распаляется еще больше:
Слишиш, дочка, да, если я что нэ так сказал, то знаиш, давай ты за меня скажи. Ти же знаиш, как надо. А я подпишу! А потом, знаиш, в долгу перед тобой не буду, дэнги ест, все ест! Мне в лагере сказали, иди скажи, что ты гомосексуальщик или как там... тогда оставят. А то я ошень знаю, што эта ваабще такой?

Не видя реакции, Махмуд снова обращается к полицейскому:
А што, дарагой, э? Зачем нэ вериш? Я гомосексист, жена мая... Мой атец гомосексист, мой дед тоже был гомосексист! Ми все потомственные гомосексисты!

Тут у Аллы из глаз потекли слезы и она вышла. Когда она вернулась, полицейский бысто закончил интервью и выпроводил последователя Моисеева из кабинета.

По пути "беженец" заглядывал переводчице в глаза и томил расспросами:
Дочка, а скажи, харашо, да все, да?
На что Алла так же проникновенно смотрела ему в его глаза и отвечала:
Лучше не бывает.