Из блестящих офицеров в звёздных травести

Офицеры Николай Безекирский и Эмерих Лашиц положили начало целому модному направлению – лагерные театры.

Русский и немец никогда в жизни друг друга не видели. Эмерих попал на фронт в 1917 году, а меньше чем через год попал в плен (лагерь Ачинска), получив серьёзное ранение.

Николай, будучи личностью выдающейся (что подтверждает Георгиевский крест 2-й степени «За отличия, оказанные в делах против неприятеля») пошёл воевать двумя годами ранее, а в 1915 уже числился в списке пленных в офицерском лагере в Силезии. Никакого отношения в той, довоенной жизни к театру мужчины не имели. Но в сложных условиях заключения именно он стал той отдушиной, что спасала от депрессии и мучительных дней ожидания, когда решится твоя судьба.

Пленные офицеры в лагерях не работали в соответствии с Гаагской конвенцией. И занимались чтением, изучением языков, астрономией. И, конечно, театром. Декорации делали из всего, что попадалось под руку. В прямом смысле из мусора – коробок, реек, досок, сломанной мебели.

То же самое касалось и сценических костюмов. Одеяла, мешковина, изношенные вещи, даже нижнее бельё – всё шло в ход. Из всего этого скудного разнообразия создавались самые разные туалеты. Их скромность компенсировалась красками и накладками из папье-маше.

Пьесы в лагерях ставили в основном классические: Островского, Фонвизина, Гоголя, Чехова. Николай Безекирский стал звездой-травести уже вскоре после попадания в лагерь. Когда ставили «Ревизора», ему досталась роль Анны Андреевны. И мужчина очень точно уловил требования режиссёра, отразив их в актёрской игре. Никакого шаржа, только естественность и реалистичные переживания и эмоции: такой получилась героиня в исполнении боевого офицера.

У военного имелся и конкурент в лице прапорщика Владислава Долобовского, который впервые выступил в женском амплуа в «Женитьбе» Гоголя. Образ Агафьи Тихоновны получился больше комичным, но публика восприняла игру благосклонно.

У Лашица конкурентов не было. Да и немудрено: природа наградила его пластичным телом, которое словно само понимало, как нужно правильно двигаться, чтобы добиться схожести с томной дамой или капризной кокеткой. Эмерих много работал над голосом, пластикой, походкой.

Мужчины были звёздами в своих лагерях. И постепенно вокруг каждого из них сформировался свой круг почитателей. Офицерам устраивали бурные овации после спектакля, слали цветы, маленькие презенты, записочки, полные бульварных обращений типа «звезда мыслей», «заноза сердца», «красива ты небесной красотой»…

Такому преображению никто особенно не удивлялся. Ведь в офицерских лагерях законы социальной гравитации переставали действовать. И отважные офицеры преображались на сцене в изнеженных барышень, раскрывая в себе женскую суть и переставая ощущать в себе точки опоры и якоря обычного мира.

Сам Лашиц в воспоминаниях писал, что за его внимание постоянно боролись поклонники, оказывая знаки внимания и приглашая на трапезы. Часто вспыхивала и ревность. Но всё это было лишь результатом проявления неестественных лагерных условий, влияющих на человеческую суть. И с реальным проявлением гомосексуальности он никогда не сталкивался.

К сожалению, о его дальнейшей жизни мало что известно. Только что на момент 1933 года Лашиц проживал в австрийском Земмеринге. Безекирский связал свою жизнь с театром и продолжил работу артистом и после плена.