Эксклюзив! Виктор Логинов о Гене Букине, семье и работе спасателем

Актёр Виктор Логинов, которого многие наши читатели продолжают любить за роль Гены Букина в сериале «Счастливы вместе», давно доказал, что способен блистать и в иных амплуа: как на экране, так и на театральной сцене. Корреспондент Fishki и «Я люблю кино» побеседовал с Виктором Александровичем о его роли в фильме «Подкидыш», идущем в настоящее время в кинотеатрах.

О «Подкидыше»: «Это не совсем ремейк»

- В инстаграме вы написали, что съёмки в картине «Подкидыш» стали для вас значимой вехой. Это потому, что вы снялись в полном метре?

- Во-первых, это полный метр. Во-вторых, это возможность поработать с [Сергеем] Маковецким — человеком, которого я считаю одним из столпов современного российского кино. Это командная работа с Ирой Вербицкой, с Ингой Оболдиной, с Серёжей Рудзевичем, с Пашей Баршаком. Всегда, когда я встречаюсь с друзьями, с коллегами по цеху, с которыми мне приятно работать, — это прекрасно. И сейчас, в этой картине, так оно и случилось.

- Вы задействованы и на театральной сцене, и в сериалах, и в полнометражных фильмах — что из этого вам, как актёру, интереснее?

- Всё. Это разные стороны одной и той же медали. Только в моём случае медаль не плоская, она 3D (или даже 5D). Есть одна, вторая, пятая, десятая грани — но всё это я, и все эти грани доставляют мне несказанное удовольствие.

- «Подкидыш», в котором вы сыграли, позиционируется как своего рода ремейк фильма с Раневской, хотя отличий много.

- Это не совсем ремейк, это некий пересказ темы. Наше современное видение того, что бы случилось, если бы то же самое произошло бы сейчас. В данном случае мы видим, что всё равно нашлись бы добрые люди. Вот вы или я, увидев, что девочка потерялась, не оставили бы её одну на улице, правильно?

- Безусловно.

- Всегда можно найти добрых людей, и здесь нет временных рамок. Меняется восприятие, меняется их статус, но само движение человека к свету остаётся таким же. Поэтому что в 39-м году, что сейчас девочка не пропадёт, волки её не съедят, под машину она не попадёт. Всегда найдутся добрые люди, которые возьмут её за руку и отдадут ей всё лучшее.

- Или даже попробуют удочерить.

- Да, но это опять уже рамки современного мира. Персонаж Инги Оболдиной ведь делал это, чтобы защитить ребёнка. Она же там говорит: «Ах эта мать-кукушка, да как она могла! Этой девочке явно чего-то не хватает. Я ей это дам, я ей всё дам! Я её удочерю и выращу самой умной, самой красивой!». Это не от того, что она хочет украсть ребёнка, она выступает на стороне ребёнка.

Тогда, в 39-ом, это было бы невозможно. Все бы сказали: «Как это в Советском Союзе, в молодой республике, которая встаёт на ноги, мать не хочет заниматься ребёнком? Этого не может быть!». А в современном, нашем с вами мире, такое возможно. Поэтому персонаж Инги Оболдиной, спасая ребёнка, предлагает такое развитие событий.

О воспитании детей: «Мы на Луну ходить смотрели»

- Вы и сами многодетный отец. Если бы так случилось, что, например, один из ваших сыновей в дошкольном возрасте вот так ушёл бы гулять, как бы вы поступили?

- Ну зачем вы меня спрашиваете об этом, вы же понимаете, как: поднял бы милицию, армию и нацгвардию. Всё что угодно сделал бы, из шкуры вылез бы, но нашёл бы своего ребёнка.

На самом деле, я и сам оказывался в такой ситуации, но не с точки зрения родителя. Я был мальчиком очень бойким и довольно хитрым, как и девочка из «Подкидыша». Мне было лет пять или шесть, до школы ещё, когда я собрал мальчишек во дворе и мы пошли искать Луну. Вернее, мы точно знали, где находится Луна, и пошли смотреть на Луну. И мы шли по району, ушли в промсектор города Кемерово, где у нас заводы. Мы искали эту Луну, и по пути нас кормили, нас поили. Нас спрашивали: «Мальчики, а куда вы вообще идёте?», и я врал. Я понимал, что если скажу, что мы идём смотреть на Луну, нас завернут, как персонаж Марата Абдрахимова завернул эту девочку у нас в фильме: «Какой у тебя адрес? Пойдём домой». Поэтому я говорил, что мы идём к тёте, которая живёт в соседнем дворе.

Мы долго шли, мелкие уже плакать начали, и мне пришлось вести всех обратно. Вернулись мы где-то полпервого ночи. Я привёл всех обратно ко двору, а там уже поиски начались. Мой старший брат, который был меня на десять лет старше, по кругу прочёсывал территорию метрах в пятистах от дома. Мать с отцом обыскивали все подвалы и чердаки. Милиция с мигалками по району искала пять детей, которые пропали. Все меры применялись, но первым нас встретил брат. Он на меня посмотрел, молча, ничего не говоря, и я понял, что я сделал. Я ему сказал: «Мы на Луну ходить смотрели», и он мне дал такого щелчка в лоб, что у меня затрещала голова. Потом схватил меня за руку, повёл всех домой, пообещал, что сейчас все получат.

Привёл он нас во двор, а там нас уже делегация встречала, с ремнями, со всеми воспитательными причиндалами. Все начали плакать, показывать на меня, что это я виноват. Мать моя извинилась за всё, но потом не ругала. Просто поговорили потом, мол, ты понимаешь, что вообще сделал?

- Что касается брата, вы ранее упоминали, что вашим воспитанием в первую очередь занимался именно он. А сейчас получается так, что вы не только своих детей воспитываете, но и присматриваете за детьми брата.

- Ну как «детьми», там старшему 29, младшему 25. Это уже не дети, это моя опора. Теперь они за мной присматривают. Мой племянник, если будет нужно, в любой момент метнётся из Кемерово в Москву и сделает, о чём его попрошу. Если со мной что случится — я точно знаю, кто меня будет кормить и поить. Мой старший племянник для меня как старший сын — человек, которого я люблю и уважаю, которому доверяю.

- С вашим богатым опытом, вы можете дать какой-то совет родителям по воспитанию подрастающего поколения?

- Любите детей и всё. Не себя любите, не задабривайте детей после расставания подарками в качестве компромисса. Любите их, слушайте их, слышьте их. Это банальный совет, но единственно верный. Старайтесь смотреть на мир глазами своего ребёнка: что он хочет, чего он боится? Для этого нужно просто с рождения держать ребёнка рядом и никогда не отдаляться, ведь ни одна няня не заменит родителя. Нельзя отдаляться от детей ни в коем случае. Они вырастут — сами отдалятся. Им неинтересно сидеть возле отца, у них мир за окном. Но если вы любите их, то до конца не отпустите.

- Во многом «Подкидыш» именно об этом.

- Конечно. О том, что всегда будет много работы, будут какие-то отношения. Всегда взрослый человек будет занят какими-то своими делами, но в то же время ему нельзя отдаляться от ребёнка. Даже при гиперзанятости ты должен проявить интерес к ребёнку, и не просто на уровне «Как там у тебя, всё хорошо? Ну всё, пока». Надо знать, что он хочет, почему он это хочет, какие у него оценки, как у него дела. Надо быть на связи с учителем, с медсестрой в школе. Где бы я ни был: в Украине, в Венесуэле, в Китае, я всегда отвечу на телефонный звонок, если это касается моих детей. Это самое малое, что мы можем для них сделать.

О работе спасателем: «Я должен был умереть давным-давно»

- В «Подкидыше» ваш герой хочет всё бросить, начать новую жизнь, улететь в Австралию, снимать кенгуру. А у вас бывали позывы начать новую жизнь на другом конце света?

- Бывали, конечно. Но, во-первых, только с детьми. А во-вторых, работая про профессии. Но ни один конец света не предлагает мне такую работу. И не найти нигде таких людей, природу, атмосферу.

- Что касается профессии, вы же прежде чем прочно укрепиться на актёрской стезе, попробовали себя во многих направлениях деятельности: побывали и шахтёром, и спасателем, и экскурсоводом, и диджеем.

- Но изначально я был актёром. И все остальные профессии я сменил только потому, что нужно было выживать, зарабатывать на жизнь, воспитывать дочь.

- Это были не самые простые профессии. Вам доводилось сталкиваться с реальной опасностью?

- У меня четыре года подземного стажа, я в шахте работал. И спасателем работал, доставал людей из огня, ребёнка тонущего из воды спас, соседа из горящей квартиры вытащил и откачал. Много всего опасного было, я должен был умереть давным-давно, но вот как-то выжил.

Однажды, выполняя боевую задачу как спасатель, я застрял в шахте. Мы шли в глубокий штрек через узкий лаз. А я всегда был самым большим в отряде, шёл замыкающим, с рацией. И вот они вперёд проползли, а я застрял, так что ни вперёд, ни назад. Не помню, как это случилось. Потом, ободрав бока и плечи, я пролез, продолжил движение. Но мне кажется иногда, что я там и остался, в этой шахте, а вышел кто-то другой.

Об отношениях: «Мужчину нельзя жалеть никогда»

- Так получилось, что в «Подкидыше» ваш персонаж — единственный положительный герой, не получивший «хэппи-энд». Вы как-то обсуждали это с режиссёром?

- Нет, таков сценарный план. И когда все подходили ко мне после премьеры и говорили: «Ну как же так? Ты же один», я отвечал, что жалеть моего персонажа не надо. Любил ли он на самом деле главную героиню, я не знаю. У него были свои мужские позывы, она ему внешне нравилась и он что-то ради неё делал: кофе приносил, смотрел, говорил. Но это скорее некая влюблённость. Я думаю, он улетит к своим утконосам и там у него всё будет хорошо, поэтому жалеть его совершенно не стоит. Вообще мужчину нельзя жалеть ни в коем случае, никогда.

- Вам случалось переживать расставания. Как понять, что отношения закончились, что пора прекратить скакать на дохлой лошади?

- Это очень индивидуально. Каждый человек сам это понимает для себя. Мне недавно рассказали историю, как девушка с ребёнком влюбляется в молодого человека, уходит от мужа, забрав ребёнка, этот человек её принимает, они начинают строить планы на будущее, и вдруг на пятом месяце беременности он ей говорит: «Чё-то я передумал». И он уходит. А она говорит: «Я понимаю, что на пятом месяце аборт уже не сделаю. Что у меня старший сын. Что я предала мужа ради этих отношений. Что я люблю этого человека до сих пор, а ему это не надо». Это очень красивая девушка, потрясающая актриса. И я не понимаю, за что тут можно зацепиться, чтобы как-то оправдать его. Чужая душа — потёмки. Не знаешь, что с ним случилось, чего он испугался. Он это на смертном одре, возможно, расскажет.

Мы же все обусловлены тем, что проходящий мимо объект нам интереснее субъекта, который рядом с тобой, потому что у этого субъекта ты знаешь все раздражители, все положительные и отрицательные черты: как он себя ведёт, как он смеётся, как он плачет, как он ест и какую пищу, каков он в постели. Если ты вдруг в какой-то момент это не любишь, ты включаешь радар и начинаешь смотреть вокруг, что-то ищешь. И это предательство. Ты предаёшь не тогда, когда найдёшь — а ты обязательно найдёшь, если захочешь. Предательство происходит на самом первом этапе.

Серёжа Шнуров сказал гениальные слова: не хочешь брать к себе в дом пробегающую мимо бездомную собаку — даже не пытайся её погладить. Пусть идёт, свои чувства оставь при себе. Потому что ты тешишь своё самолюбие, когда гладишь её или даёшь ей маленький кусочек недоеденной тобой шаурмы, а она же верит тебе и идёт за тобой. А у тебя больше ничего нет. Поэтому как тут понять? Это всё внутри человека. Все его поиски, все его терзания. И человек должен сам себе отвечать на такие вопросы. Или не отвечать: 99% не отвечают и живут нормально, ищут вину в других людях. Очень легко кого-то другого обвинить.

Как опять-таки в фильме «Подкидыш» мама и папа не живут вместе, но почему, кто кого не принял? Мы видим папу, который всячески пытается заняться бизнесом, он не ходит налево (или направо). Такой немножко не от мира сего папа, но детей он, естественно, любит. Нужен он, такой, жене? Наверное, нет. Ей нужен нормальный, конкретный человек. Их модели поведения не сошлись. И совместная трагедия потери ребёнка, а затем совместное счастье его нахождения становится ключевым в той структуре отношений. И после этого они будут снова жить вместе, и мой персонаж видит это и уходит. Потому что не надо мешать чужому счастью, как бы ты ни любил. Хотя, опять же, любить в одни ворота не очень удобно. Так что если ты любишь женщину и видишь, что она счастлива, ты должен поступить по-мужски, дать ей возможность насладиться этим счастьем.

- Но это сложно.

- А что легко? Делать первый вдох, выходя из утробы матери, легко? Учиться есть самому легко? А умирать легко? Легко предавать. Легко думать только о себе. А жить всегда нелегко.

О Гене Букине: «Я тут ни при чем»

- Наши читатели не поймут, если я не задам вам вопрос про проект «Счастливы вместе». Сериал закончился шесть лет назад, а ваши соцсети по-прежнему разрываются от упоминаний Гены Букина. Почему так?

- Не ко мне вопрос. Тут надо исследования какие-то проводить. Но сейчас люди, которые меня окружают, это же молодёжь, лет 20-25. Они в детстве смотрели «Губка Боб – квадратные штаны» и «Букиных». Только вот в их жизни Губка Боб не появится, а я — здесь. Ко мне подходят молодые парни и девушки и говорят: мы же со школы бежали смотреть только на вас, мы ржали с вас, мы выросли под вас, мы ни одной серии не пропустили. Но я тут ни при чём. Я работал, делал своё дело, зарабатывал деньги. Был такой образ, сейчас он показался бы многим примитивным.

- Так в этом примитивизме и есть притягательность? Гена Букин как своего рода русский Гомер Симпсон?

- Возможно. Пиросмани тоже при своём примитивизме находил многомиллионную аудиторию поклонников, и сейчас его картины стоят бешеных денег.

- А сейчас, когда вы видите в интернете мемы с Геной Букиным, какие чувства они у вас вызывают?

- Никаких абсолютно. Это эпоха, которая прошла.

- Тогда вспомним более недавний проект с вашим участием, сериал «Чернов». Там вы перед зрителями появились в неожиданном для многих амплуа: брутала, который при этом находится на грани нервного срыва, истерит, срывается на окружающих. Это была сложная роль?

- Это была очень сложная для меня роль, но, к сожалению, я не могу в полной мере вам об этом рассказать. Всё, что вы увидели — это ⅔ сериала. Ещё одну треть вырезали, и в этой трети была основа того, почему мой персонаж получился таким. К сожалению, этот проект оказался для меня не очень удачным. Мне он очень нравился, когда мы его снимали, а потом из него всю мистику вырезали. Мой персонаж находится в ментальной связи со своей женой, которая приходит к нему в видениях, с ним разговаривает. Поэтому он на грани психоза постоянно. Она подсказывает ему пути решения той или иной задачи, и он принимает решения только благодаря её советам. А эту часть из сериала вырезали, остался один психоз.

Это было так неожиданно, у меня была истерика у самого. Я же актёр, я играю то, что мне сказали по проекту. И если бы я знал, что этого не будет, я бы по-другому реагировал, действовал, жил бы в кадре по-другому. И теперь я смотрю и думаю: «Какая-то истеричка в кадре, баба с ПМС». Мне не очень понравился этот сериал, я его не стал смотреть.