Работа американского художника считается главным сокровищем музея в Роттердаме.
Невероятной ценности и красоты картину повредил юный посетитель Музея Бойманса-ван Бёнингена в Роттердаме. Жертвой юного «вандала», который вполне мог спутать полотно с разрисованными обоями, стала картина «Серый, оранжевый на бордовом, № 8» американского художника Марко Ротко. Стоимость «главного сокровища» музея оценивается в 50 млн евро (около 4,6 млрд рублей).
Сообщается, что причиной инцидента стал недосмотр — юный Пикассо решил внести своих красок и чем-то расцарапал нижнюю часть картины. Кто будет нести ответственность за повреждение полотна, не сообщается. Но известно, что картина была застрахована.
Сейчас картину убрали из зала Depot, где экспонируются самые ценные произведения музея. Говорят, реставрация займёт немало времени и будет довольно сложной. По словам специалиста по реставрации и консервации Софи Маклоун, на картинах Ротко любое повреждение становится особенно заметным из-за необычных материалов (смесей пигментов, смол и клея) и отсутствия лакировочного покрытия.
«Это происходит из‑за сочетания сложных современных материалов, отсутствия традиционного слоя покрытия и интенсивности плоских цветовых полей, которые делают даже самые маленькие повреждения мгновенно заметными. В данном случае повреждение верхних слоев краски может существенно повлиять на восприятие картины», — сказала Маклоун.
Источник:
- В Италии посетительница музея споткнулась и порвала картину XVI века
- Золотой 2500-летний шлем и дакийские сокровища украдены из музея в Нидерландах
- В Германии сотрудник музея сделал непростительную вольность ради искусства
- Кошачий кабинет – территория пушистого искусства
- Уборщик принял музейный экспонат за мусор и выбросил в помойку
Фото специально сделано некачественно.
Это как качественный журнал оценивать по фото с утюга.
А восстановить будет не сложно. Пусть старается. 2-4 недели и будет готово.
Американский художник, Маркус Янкелевич-Бендетович Роткович нормально картины рисовал. И пусть там вся идея не в полотне, а цветовосприятии комнаты.
Америка - страна мигрантов.
- Это зеркало, Никита Сергеевич!
Сам я люблю Айвазовского, но есть над чем задуматься...
Ротко – самый конкретный из абстрактных
Отделяться от декоративной, религиозной либо запечатлевающей скоротечный момент жизни функции живопись начала задолго до того, как в ней начал упражняться Ротко. И чем дальше тем больше художники своими работами пытаются скорее сказать зрителю что-то, нежели показать. В нашем веке не так востребованы техника, мастерство или виртуозность исполнения, но куда больше идеи и смыслы.
Ротко освобождает свои картины и от этих обязательств: его раздражали какие-либо их интерпретации или трактовки скрытых смыслов в этом отношении он был предельно прямолинеен. «Трагический опыт катарсиса есть единственный источник любого искусства. Мои картины это непредсказуемое путешествие в неизвестный мир. Скорее всего, зритель предпочел бы в него не отправляться», писал он.
Несмотря на то, что сегодня художника считают одним из ведущих представителей абстрактного экспрессионизма, сам он себя к таковым не относил. И чем больше росла его популярность, тем более ему казалось, что критики, восторгающиеся его «абстракциями», упускают самую суть.
«Мое искусство это не абстракция. Оно живет и дышит, заявлял Ротко. Мне неинтересны взаимоотношения цвета и формы или что-то в этом духе. Мне интересно только выражение основных человеческих эмоций: трагедии, экстаза, отчаяния и так далее. И тот факт, что многие люди вдруг теряют себя и разражаются рыданиями перед моими картинами, означает, что я могу сообщаться с этими основными человеческими эмоциями».
Исследования, проведенные при помощи электронного микроскопа и ультрафиолетового излучения, позволили определить, что художник использовал как натуральные ингредиенты вроде яиц или клея из кроличьей шкурки, так и искусственные вещества: акриловые, модифицированные алкидные, фенолформальдегидные смолы и так далее. Все это нужно было ему для того, чтобы добиться быстрого высыхания разных слоев краски без их смешивания, так что он мог беспрепятственно наносить новые поверх старых.
Количество таких слоев на разных картинах достигало двадцати, причем это могли быть едва отличающиеся оттенки это позволяло достичь того самого эффекта глубины и мерцания цвета. Ротко также сознательно избегал любых рамок, как в прямом, так и в переносном смысле: он закрашивал даже боковины холстов, словно пространство картины не имело границ.