438
3
Нобелевский лауреат по литературе Светлана Алексиевич в нашумевшем интервью, помимо прочего, заявила, что русский язык на Украине можно запретить с целью «цементирования» украинской нации.
Она также провела параллели с языковой ситуацией в Белоруссии, которая, по ее мнению, была «русифицирована», и теперь население республики почти поголовно говорит по-русски. Однако столь неприятная для писательницы ситуация постепенно исправляется. К чему ведет укрепление позиций «роднай мовы» в Белоруссии — разбиралась «Лента.ру».
«Мы не русские, мы белорусские»
На самом деле белорусский язык в советские годы пропагандировался в республике весьма активно, так как большевистское руководство ставило своей задачей создать из белорусов новую, отдельную от русских нацию. Именно при советской власти в Белоруссии появилась национальная литература — проза, поэзия, драматургия. Но при этом в повседневном употреблении по-прежнему был либо русский язык, либо сельские диалекты («трасянка»). А после того как в 1995 году в Белоруссии в результате общенародного референдума русскому языку был придан статус государственного, насаждаемая в советские и постсоветские годы «беларуская мова» быстро утеряла свои и без того не очень сильные позиции, фактически став языком официального общения узкого круга идейных националистов и либералов.
Однако в последние годы политический курс белорусской власти начал ощутимо меняться. Официальный Минск по сути стал проводить политику «белорусизации», которая явно усилилась после воссоединения Крыма с Россией. Президент страны Александр Лукашенко, ранее называвший белорусов «русскими со знаком качества», поменял форму национальной самоидентификации на «мы не русские, мы белорусские». В результате такой метаморфозы в Белоруссии постепенно исчезла русскоязычная топонимика: все названия улиц, станций метро и схожих объектов отныне пишутся по-белорусски в двух вариантах: на кириллице и с транслитерацией на латиницу. Кроме того, в республике проводятся все новые акции популяризации белорусского языка. Чиновники, в том числе и высшего звена, призывают граждан как можно чаще пользоваться «мовой», чего в начальный период правления Лукашенко невозможно было даже представить.
Голоса сторонников «белорусизации» звучат все громче, несмотря на то что абсолютное большинство белорусов в быту по-прежнему пользуются исключительно русским языком, включая политически активных пользователей соцсетей. И хотя белорусские «свядомые» пока не могут сравнивать свои успехи с достижениями украинских коллег, однако уже сейчас можно говорить о том, что в белорусском сегменте интернета проповедуемые ими воззрения наиболее модны и популярны. Речь идет не только о языковых, но и о политических предпочтениях. Принципиальная «белорусскоязычность» в подавляющем большинстве случае говорит о вполне определенных политических взглядах своего носителя.
Однако в последние годы политический курс белорусской власти начал ощутимо меняться. Официальный Минск по сути стал проводить политику «белорусизации», которая явно усилилась после воссоединения Крыма с Россией. Президент страны Александр Лукашенко, ранее называвший белорусов «русскими со знаком качества», поменял форму национальной самоидентификации на «мы не русские, мы белорусские». В результате такой метаморфозы в Белоруссии постепенно исчезла русскоязычная топонимика: все названия улиц, станций метро и схожих объектов отныне пишутся по-белорусски в двух вариантах: на кириллице и с транслитерацией на латиницу. Кроме того, в республике проводятся все новые акции популяризации белорусского языка. Чиновники, в том числе и высшего звена, призывают граждан как можно чаще пользоваться «мовой», чего в начальный период правления Лукашенко невозможно было даже представить.
Голоса сторонников «белорусизации» звучат все громче, несмотря на то что абсолютное большинство белорусов в быту по-прежнему пользуются исключительно русским языком, включая политически активных пользователей соцсетей. И хотя белорусские «свядомые» пока не могут сравнивать свои успехи с достижениями украинских коллег, однако уже сейчас можно говорить о том, что в белорусском сегменте интернета проповедуемые ими воззрения наиболее модны и популярны. Речь идет не только о языковых, но и о политических предпочтениях. Принципиальная «белорусскоязычность» в подавляющем большинстве случае говорит о вполне определенных политических взглядах своего носителя.
Защитники «мовы»
Интересно, что в последние годы в Белоруссии появился целый социальный слой борцов за статус белорусского языка. В основном их деятельность сводится к жалобам и доносам на пользователей соцсетей и работников сферы услуг, которые, по мнению блюстителей языковой нравственности, недостаточно уважительно отзываются о «роднай мове». И государство, в свою очередь, чем дальше, тем чаще демонстрирует как минимум сочувствие к их активности.
В последние годы политический курс белорусской власти ощутимо меняется
Фото: Василий Федосенко / Reuters
В 2013 году минский блогер Глеб Лободенко написал жалобу в жилищно-эксплуатационную службу на белорусском языке и получил на нее официальный ответ на русском. Так как по белорусскому законодательству можно требовать от государственных инстанций ответа на языке обращения, Лободенко написал жалобу в прокуратуру. Было возбуждено дело об административном правонарушении, минский суд приговорил директора отвечавшего Лободенко ЖЭС к штрафу. Это был первый в истории Белоруссии приговор за использование русского языка. Но, как выяснилось позже, далеко не последний.
После этого подобные случаи происходят регулярно. Как правило, жертвами защитников «мовы» становятся либо мелкие чиновники и сотрудники сферы обслуживания (характерная история — «официант отказался отвечать мне по-белорусски»), либо пользователи соцсетей, которые в пылу дискуссий нелицеприятно высказывались о белорусском языке. Особенно преуспел на этой ниве житель Гомеля, известный в стране националист Игорь Случак, который с помощью доносов в прокуратуру добился наказания как минимум для трех человек — все они были приговорены к различным штрафам.
Славе Случака особенно способствовал крайне нелицеприятный поступок: он состряпал донос на онкобольного подростка, в сетевом споре назвавшего белорусский язык мертвым (мертвый язык — официальный термин; к таковым, в частности, относится латынь). После того как мать мальчика прислала ему письмо с просьбой отозвать заявление, потому как подросток недавно прошел курс химиотерапии и общение с судебными инстанциями явно не пойдет ему на пользу, Случак публично отказался это делать и опубликовал письмо на своей странице в соцсети, снабдив его издевательским хештегом «#яжемать».
Надо сказать, что прокуратура пошла на поводу у доносчика, распорядившись начать административное делопроизводство. Лишь после того как по этому поводу поднялась волна возмущения (от Случака отвернулись даже его бывшие соратники-националисты), белорусские правоохранители решили не усугублять ситуацию, отказавшись от судебного преследования больного мальчика.
Фото: Василий Федосенко / Reuters
В 2013 году минский блогер Глеб Лободенко написал жалобу в жилищно-эксплуатационную службу на белорусском языке и получил на нее официальный ответ на русском. Так как по белорусскому законодательству можно требовать от государственных инстанций ответа на языке обращения, Лободенко написал жалобу в прокуратуру. Было возбуждено дело об административном правонарушении, минский суд приговорил директора отвечавшего Лободенко ЖЭС к штрафу. Это был первый в истории Белоруссии приговор за использование русского языка. Но, как выяснилось позже, далеко не последний.
После этого подобные случаи происходят регулярно. Как правило, жертвами защитников «мовы» становятся либо мелкие чиновники и сотрудники сферы обслуживания (характерная история — «официант отказался отвечать мне по-белорусски»), либо пользователи соцсетей, которые в пылу дискуссий нелицеприятно высказывались о белорусском языке. Особенно преуспел на этой ниве житель Гомеля, известный в стране националист Игорь Случак, который с помощью доносов в прокуратуру добился наказания как минимум для трех человек — все они были приговорены к различным штрафам.
Славе Случака особенно способствовал крайне нелицеприятный поступок: он состряпал донос на онкобольного подростка, в сетевом споре назвавшего белорусский язык мертвым (мертвый язык — официальный термин; к таковым, в частности, относится латынь). После того как мать мальчика прислала ему письмо с просьбой отозвать заявление, потому как подросток недавно прошел курс химиотерапии и общение с судебными инстанциями явно не пойдет ему на пользу, Случак публично отказался это делать и опубликовал письмо на своей странице в соцсети, снабдив его издевательским хештегом «#яжемать».
Надо сказать, что прокуратура пошла на поводу у доносчика, распорядившись начать административное делопроизводство. Лишь после того как по этому поводу поднялась волна возмущения (от Случака отвернулись даже его бывшие соратники-националисты), белорусские правоохранители решили не усугублять ситуацию, отказавшись от судебного преследования больного мальчика.
Голоса сторонников «белорусизации» звучат все громче
Фото: Василий Федосенко / Reuters
Фото: Василий Федосенко / Reuters
«Борцы с российским империализмом» и белорусские чиновники
Помимо отстаивания прав «мовы», Белоруссию постепенно захлестывает и борьба с российской символикой. В частности, националисты регулярно пишут жалобы на водителей городских автобусов, украшающих кабины российскими триколорами и георгиевскими лентами. Из последних примеров: в середине июня брестский журналист Александр Левчук донес в милицию на недостаточно патриотичных брестских коммунальщиков, после чего выразил радостное удивление по поводу того, насколько быстро и оперативно правоохранители привлекли работяг к административной ответственности. От «активистов» успела пострадать даже минская белорусскоязычная гимназия: местный деятель Геннадий Лойко подал на ее руководство в суд за то, что учителя физкультуры не говорят по-белорусски.
Белорусские пользователи соцсетей отмечают, что чиновники, реагирующие на доносы и возбуждающие на их основании административные дела, действуют по привычному для них с советских времен принципу «как бы чего не вышло». А «чего» на сегодняшний день — это в большинстве случаев подозрение в «пророссийскости», поэтому представители государства все чаще пасуют перед наглостью националистов, оправдываются и принимают нужные для них решения. А среди чиновников рангом повыше со временем оказывается все больше носителей националистических убеждений.
Началось это не вчера. Еще в 2010 году сотрудник районной администрации Витебска Андрей Геращенко в статье для одного из российских СМИ заявил, что белорусский язык является средством общения очень узкой прослойки общества, в основном состоящей из идейных националистов, а сами белорусы по сути часть русского народа. После этого Геращенко был уволен со своей должности, а глава белорусского союза писателей Николай Чергинец сопроводил его увольнение недвусмысленным заявлением: «Мы с такими будем расправляться».
С тех пор ситуация существенно усугубилась: семь лет назад в Белоруссии за такие слова увольняли, а сегодня сажают в тюрьму. После крымских событий Александр Лукашенко в одном из своих выступлений сообщил, что дал КГБ указание относиться к пророссийским активистам с предельным вниманием. И силовые ведомства взялись за выполнение приказа президента со всей рьяностью, подтверждением чему стала судьба трех белорусских сторонников «русского мира» — Юрия Павловца, Сергея Шиптенко и Дмитрия Алимкина. Их публикации в основном были посвящены именно критике политики «белорусизации». В итоге все трое уже более полугода находятся в минском СИЗО.
Несмотря на то что все эти процессы протекают не быстро, результат налицо. Нынешнюю Белоруссию в плане «роста национального самосознания» трудно сравнивать даже с самой собой десятилетней давности. Что уж говорить о более ранних временах, когда Лукашенко громил националистическую оппозицию, хотел включить Сербию в Союз России и Белоруссии и, как говорил Геннадий Зюганов, сделать управляемую им республику «большей Россией, чем сама Россия». В Белоруссии при деятельном участии властей медленно, но верно выстраивается основа для превращения страны в классическое постсоветское национальное государство. И, как сегодня заявляют «свядомые активисты», остановить «белорусизацию» уже очень сложно.
Владимир Зотов
Белорусские пользователи соцсетей отмечают, что чиновники, реагирующие на доносы и возбуждающие на их основании административные дела, действуют по привычному для них с советских времен принципу «как бы чего не вышло». А «чего» на сегодняшний день — это в большинстве случаев подозрение в «пророссийскости», поэтому представители государства все чаще пасуют перед наглостью националистов, оправдываются и принимают нужные для них решения. А среди чиновников рангом повыше со временем оказывается все больше носителей националистических убеждений.
Началось это не вчера. Еще в 2010 году сотрудник районной администрации Витебска Андрей Геращенко в статье для одного из российских СМИ заявил, что белорусский язык является средством общения очень узкой прослойки общества, в основном состоящей из идейных националистов, а сами белорусы по сути часть русского народа. После этого Геращенко был уволен со своей должности, а глава белорусского союза писателей Николай Чергинец сопроводил его увольнение недвусмысленным заявлением: «Мы с такими будем расправляться».
С тех пор ситуация существенно усугубилась: семь лет назад в Белоруссии за такие слова увольняли, а сегодня сажают в тюрьму. После крымских событий Александр Лукашенко в одном из своих выступлений сообщил, что дал КГБ указание относиться к пророссийским активистам с предельным вниманием. И силовые ведомства взялись за выполнение приказа президента со всей рьяностью, подтверждением чему стала судьба трех белорусских сторонников «русского мира» — Юрия Павловца, Сергея Шиптенко и Дмитрия Алимкина. Их публикации в основном были посвящены именно критике политики «белорусизации». В итоге все трое уже более полугода находятся в минском СИЗО.
Несмотря на то что все эти процессы протекают не быстро, результат налицо. Нынешнюю Белоруссию в плане «роста национального самосознания» трудно сравнивать даже с самой собой десятилетней давности. Что уж говорить о более ранних временах, когда Лукашенко громил националистическую оппозицию, хотел включить Сербию в Союз России и Белоруссии и, как говорил Геннадий Зюганов, сделать управляемую им республику «большей Россией, чем сама Россия». В Белоруссии при деятельном участии властей медленно, но верно выстраивается основа для превращения страны в классическое постсоветское национальное государство. И, как сегодня заявляют «свядомые активисты», остановить «белорусизацию» уже очень сложно.
Владимир Зотов
Источник:
Ссылки по теме:
- Женщины-коровы путешествуют по Индии
- Вы удивитесь, узнав как на самом деле иностранцы воспринимают русский язык
- Шесть новых женщин в американской власти
- Самые сумасшедшие конфузы Дональда Трампа: реакция соцсетей
- Найдете на картинке "Бентли"?
Новости партнёров
реклама
Толькі ў вас ні Крыма, ні Данбаса няма-Расею ворагам прызначыць не атрымаецца!
Сваё лайно будзеце расхлёбваць выключна самі!
Кстати вчера салют, в честь дня города, гремел почти час. Интересно, сколько бабла вчера выкинули на ветер в стране, которая стоит на грани дефолта.
А язык реально мертвый. Просто переделанный русский. Чтоб заметно было, что мы не русские. Который при этом насильно преподают в школе в размерах больших чем русский. Интересно было бы почитать закон в котором сказано, что человек обязан знать оба гос языка и не может выбирать какой учить.
Разжигание расовой, национальной или религиозной вражды или розни
1. Умышленные действия, направленные на возбуждение расовой, национальной, религиозной вражды или розни, на унижение национальной чести и достоинства,
наказываются штрафом, или арестом на срок до шести месяцев, или ограничением свободы на срок до пяти лет, или лишением свободы на тот же срок.
2. Те же действия, соединенные с насилием либо совершенные должностным лицом с использованием своих служебных полномочий,
наказываются лишением свободы на срок от трех до десяти лет.
3. Действия, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные группой лиц либо повлекшие по неосторожности смерть человека либо иные тяжкие последствия,
наказываются лишением свободы на срок от пяти до двенадцати лет.