Украине нашли применение: США делают из нее ядерный отстойник

По его словам, в зоне отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС американская фирма Holtec завершает строительство специального хранилища, куда будут свозить отработанное ядерное топливо. Ввод объекта в эксплуатацию намечен на 2019 год.

Басурин напомнил, что инфраструктура Чернобыльской АЭС и без того находится в критическом состоянии, между тем, власти Украины проблемы не решают, а порождает новые.

Он сравнил ситуацию с бомбой замедленного действия, которая, по его выражению, «достанется нашим потомкам, в то время как дети киевских преступников будут жить в странах Запада на деньги, отмытые украинской кровью».

Судя по всему, речь идет о сухом хранилище ядерных отходов, которое начали возводить в Чернобыльской зоне еще в 2014 году на американские деньги. По задумке киевских властей, оно должно обеспечить Украине энергетическую независимость от России, поскольку именно Россия всегда занималась утилизацией ядерного топлива с украинских атомных станций.

Но американцы спонсировали строительство тоже не просто так, а под свою компанию Westinghouse, которую они рассчитывают сделать главным конкурентом российского «ТВЭЛа» как поставщика ядерного топлива для украинских АЭС.

Кроме того, в планах Вашингтона — там этого и не скрывают — склонить Украину к тому, чтобы она принимала и хранила отработанные отходы и с американских атомных станций. Поскольку отходов там накопилось много, а вот подходящего сухого хранилища до сих пор нет.

Не исключено, что этот вопрос будет как раз частью миссии министра энергетики США Рика Перри, который на предстоящей неделе собирается посетить Киев. Во всяком случае, известно, что в ходе своей поездки он собирается встретиться с должностными лицами, занимающимися вопросами экспорта угля и сжиженного природного газа, ядерной энергетики и кибербезопасности.

Проблема в том, что ядерный могильник строится совсем недалеко от Киева (всего в каких-то 70-и км) и Днепра, который снабжает водой пол-Украины. Поэтому вопрос безопасности данного объекта вызывает совершенно обоснованную озабоченность. Особенно, с учетом сегодняшнего хаоса и анархии в стране победившего Майдана, а также с тем обстоятельством, что для Holtec это первый опыт подобного строительства.

— Так и есть, — комментирует ситуацию Алексей Анпилогов, директор фонда «Основание», проработавший много лет в украинской атомной энергетике. — Фирма Holtec достаточно хорошо знает специфику транспортировки и оперативного хранения радиоактивных отходов. Это одна из ведущих компаний по изготовлению транспортных контейнеров для краткосрочного оперативного хранения. Но специфику долгосрочного хранения отработанного ядерного топлива или различных радиоактивных отходов, в том числе, и высокоактивных, они, в самом деле, сейчас отрабатывают на Украине.

То есть, ситуация во многом похожа на позицию компании Westinghouse, которая в свое время точно так же заходила, собственно говоря, на рынок самого ядерного топлива для украинских АЭС. И откуда возникла специфика хранилища ядерных отходов, которую сейчас реализует Holtec.

Westinghouse, напомню, предложила условия на уровне «ТВЭЛа». Но при этом все риски вопроса отработки совместимости американского топлива и, скажем так, советских (сейчас российских) реакторов, они лежали на Украине. И все финансовые потери тоже в итоге легли на Украину.

Сейчас, можно сказать, что топливо Westinghouse более-менее отработали в его сочетании с российскими реакторами, и как бы основные болезни роста ушли. Но до этого было достаточно много инцидентов. Были выгрузки топлива из Южно-Украинской станции. Были остановки реакторов. И за это все платила Украина.

Однако осталась одна очень неприятная проблема, которую Westinghouse с самого начала сказал, что он ее решать не будет.

«СП»: — Что за проблема?

— Хранение отработанного ядерного топлива, которое эта компания поставляет на Украину. В отличие от «ТВЭЛ», который тоже является поставщиком украинских АЭС, Westinghouse категорически отказался забирать топливо назад для переработки. По объективным причинам, поскольку такой переработки у него просто нет.

Стоит сказать, что больше сотни американских атомных станций (многие из них начали работать в 60-е, 70-е и 80-е гг.), хранят топливо у себя до сих пор. То есть, все то количество, которое станции через себя пропустили за эти несколько десятилетий, оно сейчас скопилось там, в пристанционных хранилищах. В так называемых «бассейнах». Такие же бассейны, по большому счету, существуют и на украинских станциях.

И вопрос в том, что опыта более долгосрочного хранения твэлов (тепловыделяющий элемент) в водной среде, просто ни у кого нет. Хотя оболочки изготавливают из циркония и нержавеющей стали, никто их не хранил больше сотни лет. Есть твэлы, которым тридцать или сорок лет, но никак не сто.

«СП»: — Почему это так важно?

— Дело в том, что и через сто, и через двести, и через триста лет это топливо будет сохранять достаточно высокую активность — его нельзя просто взять, вынуть из этого бассейна и разложить, как говорится, на солнышке. И поэтому то решение, которое сейчас американское лобби продавливает на Украине, это, по сути, такая консервация на несколько сотен, а то может быть и несколько тысяч лет этого процесса с окончательным захоронением отработанного ядерного горючего.

Этот процесс, в принципе, решен французами и нашим Росатомом, но в силу исторических причин не был решен в США. И как следствие, Westinghouse в этом смысле ничего не может дать — у него нет таких технологий окончательного захоронения отработанного ядерного топлива. Или его репроцессинга — т.е. повторного использования, чем опять-таки обладаем мы и французы.

Поэтому, конечно, у Украины сейчас выбора нет. Их просто принуждают к тому, что это топливо Westinghouse будет вечно храниться на ее территории. При этом будущие поколения, когда достанут его через сто, через двести лет, все равно столкнутся с теми же самыми вопросами — как все это перерабатывать. Что-то извлекать и запускать в новый цикл. А что-то, из того количества которое нельзя переработать, остекловывать — это делается инертный кирпич, который потом захоранивается в устойчивых геологических структурах под землей.

Но этого нет, и не будет в этом хранилище. Фактически, то, что там сейчас строится, это большой радиоактивный гроб с Чернобыльской АЭС, который будет постоянно лежать

«СП»: — И в чем риски?

— С одной стороны, как бы, понятно дело, наводнения катастрофического вроде бы не должно там быть, и землетрясения вроде бы тоже — там устойчивая плита. А гробом больше, гробом меньше — людей вблизи все равно нет. Поэтому никого там это не волнует.

Но есть политические факторы, есть человеческий фактор. То есть Украина, это очень нестабильное, скажем так, государственное образование. И когда такая мина замедленного действия, лежит рядом с Европой — а тут территория, которая уже второй раз за десятилетие попадает в жестокий политический кризис, — это, конечно, дает определенные риски.

Тем более, если Украину вынудят складировать у себя топливо более успешных экономических стран под видом заработка. Это соответствующим образом увеличит риски, связанные именно с тем, что хранилище находится просто на поверхности.

Поэтому, я думаю, что эта опасность будет всегда довлеть над этим хранилищем. Но, как я понимаю, США это не сильно волнует — они расположены с другой стороны земного шара.

«СП»: — Но Европу-то должно волновать такое соседство?

— Знаете, европейцы, они, скорее, дадут еще каких-то денег, чтобы откупиться от этой проблемы. Нежели будут участвовать в ее решении. Это было видно по ситуации с Чернобыльской АЭС, когда Кучме и его правительству, опять-таки, дали денег, чтобы он закрыл Чернобыльскую станцию. Сейчас точно так же европейские деньги были выделены на проект «Арка» — новый саркофаг.

И если что-то будет происходить с этим сухим хранилищем ядерного топлива, то Европа, я думаю, тоже будет стараться решить этот вопрос деньгами, а не какими-то организационными мероприятиями.

«СП»: — Можно ли будет решить проблему деньгами, если эта «бомба» взорвется?

— Это уже время покажет. Понимаете, никто не хочет оценивать риски до того момента, пока не случится катастрофа, считая их минимальными.