329
11
"Насладившись в полной мере великолепным зрелищем революции, наша интеллигенция приготовилась надеть свои мехом подбитые шубы и возвратиться обратно в свои уютные хоромы, но шубы оказались украденными, а хоромы были сожжены" (с) В. Розанов, 1918г.
Писатель Савин был интересным человеком. Настоящая его фамилия не Савин. А Саволайнен. Его дел был финном, отслужившим на Русском императорском флоте, вышедшим в отставку и поселившимся в России. Дед-финн женился на мигрантке из Греции, их сын, военный, женился на дворяне молдавского происхождения.
Сам Иван Саволайнен уже был русский патриот, за великую единую и неделимую Россию. Которая постепенно неспешно переделывала всех – финнов, поляков, немцев, греков, татар, молдаван – в единую русскую нацию. Но потом случалась революция. И вместо строительства единой русской нации, началось строительство нескольких десятков отдельных маленьких советских наций.
Сам Иван Саволайнен уже был русский патриот, за великую единую и неделимую Россию. Которая постепенно неспешно переделывала всех – финнов, поляков, немцев, греков, татар, молдаван – в единую русскую нацию. Но потом случалась революция. И вместо строительства единой русской нации, началось строительство нескольких десятков отдельных маленьких советских наций.
Вот что он писал (Иван Савин "Письмо внуку", 1927 год.)
«Мы, то есть все те, кто отошел уже в вечность, - сходи сегодня ко мне на могилу и принеси цветов, только не красных, - мы всю жизнь свою ныли. Смешно сказать: пережарит ли кухарка жаркое, падут ли на 0.003 акции какого-либо банка, случайно купленные и полузабытые, немного суше, чем обычно, поздоровается она? - мы неизменно ворчали: "Ну и жизнь! Вот бы кто-нибудь перевернул ее вверх дном!" Теперь ее перевернули. Кажется надолго.
×
Десятый год, мировые акробаты, стоим на голове у края черной бездны, бывшей когда-то Россией. И только теперь, только блестя налитыми кровью глазами, мы поняли наконец, что "ну и жизнь!" была настоящей жизнью, что мы сами превратили ее в скачку с препятствиями на сомнительный приз, пробили голову нашему прошлому, выкололи глаза у будущего, оклеветали самих себя. Еще в школе ты читал в учебнике истории, что вторую русскую революцию - некоторые называют ее "великой" - подготовили социальные противоречия и сделали распустившиеся в тылу солдаты петербургского гарнизона. Не верь!
Революцию подготовили и сделали мы. Революцию сделали кавалеры ордена Анны третьей степени, мечтавшие о второй, студенты первого курса, завидовавшие третьекурсникам и наоборот: штабс-капитаны до глубины души оскорбленные тем, что Петр Петрович уже капитан, добродетельные жены, считавшие верность занятием слишком сладким и жены недобродетельные, полууверенные в том, что изменять своим мужьям - довольно горько, учителя математики, презиравшие математику и всем сердцем любившие что-нибудь другое, судебные следователи, страстно мечтавшие быть послезавтра прокурорами. Революцию сделали те, кто хныкал с пеленок до гроба, кто никогда и ничем не был доволен, кому всего было мало, кто в девяноста девяти случаях из ста жаловался, брюзжал и ругался так сказать - по инерции... А сделав революцию, мы с безмерной болью - ты не поймешь этой боли, милый мой - убедились, что у нас была не воображаемая, не мифическая, а действительная жизнь, теплая, ласковая, богатая, сытая, чудная жизнь. Теперь ничего нет, мы сами себя ограбили... Не ной, не хныкай, не брюзжи, чтобы не очутиться у разбитого корыта, как твой вздорный дед. Не опрокидывай жизни вверх дном! И не делай революции».
В течение всей Гражданской войны Петроград ни разу не был взят в кольцо какими-либо войсками. И все же блокада действительно была. Ее установили новые хозяева города — большевики.
Внешнее кольцо этой блокады составляли заградотряды, которые арестовывали всех крестьян, пытающихся привезти в Питер картофель, овощи, муку, хлеб, молоко для продажи или натурального обмена. Коммунисты объявили мешочников и спекулянтов вне закона, и облавы на них велись повсюду.
Не менее страшно было и внутреннее кольцо, в котором оказался почти каждый петроградец: постоянные обыски, реквизиции любых мало-мальски ценных вещей (вплоть до мебельной обивки), незаконные аресты и, конечно же, голод.
Уже в конце мая 1918 года Петросовет принял постановление о классовом пайке. Отныне все жители города разделялись на четыре категории. Рабочим полагалось по 1/2 фунта хлеба в сутки, служащим - 1/4 фунта; "лицам не рабочим и не служащим, живущим своим трудом", - 1/8 фунта, и, наконец, "нетрудовым элементам" - 1/16 (напомню: фунт - 409 граммов). В дальнейшем размер пайков, конечно, менялся. Иногда уменьшаясь: к примеру, в мае 1919 года норма рабочим была урезана до осьмушки, что вызвало массовые забастовки. Иногда увеличиваясь, но повышения эти всякий раз оказывались крайне незначительными.
Внешнее кольцо этой блокады составляли заградотряды, которые арестовывали всех крестьян, пытающихся привезти в Питер картофель, овощи, муку, хлеб, молоко для продажи или натурального обмена. Коммунисты объявили мешочников и спекулянтов вне закона, и облавы на них велись повсюду.
Не менее страшно было и внутреннее кольцо, в котором оказался почти каждый петроградец: постоянные обыски, реквизиции любых мало-мальски ценных вещей (вплоть до мебельной обивки), незаконные аресты и, конечно же, голод.
Уже в конце мая 1918 года Петросовет принял постановление о классовом пайке. Отныне все жители города разделялись на четыре категории. Рабочим полагалось по 1/2 фунта хлеба в сутки, служащим - 1/4 фунта; "лицам не рабочим и не служащим, живущим своим трудом", - 1/8 фунта, и, наконец, "нетрудовым элементам" - 1/16 (напомню: фунт - 409 граммов). В дальнейшем размер пайков, конечно, менялся. Иногда уменьшаясь: к примеру, в мае 1919 года норма рабочим была урезана до осьмушки, что вызвало массовые забастовки. Иногда увеличиваясь, но повышения эти всякий раз оказывались крайне незначительными.
Еще одно воспоминание, принадлежащее перу первого в России профессора социологии Питирима Сорокина
"<Люди> умирают от тифа, гриппа, воспаления легких, холеры, истощения и от всех десяти казней египетских. Друга, которого сегодня видел живым, завтра найдешь мертвым. Собрания профессорско-преподавательского состава <Петроградского университета> теперь немногим отличаются от поминок по нашим коллегам". И это не было преувеличением. За годы большевистской блокады только в научном мире Петрограда преждевременно ушли из жизни историки академики М. Дьяконов и А. Лаппо-Данилевский, филолог академик А. Шахматов, экономист М. Туган-Барановский, лингвист и этнограф академик В. Радлов, профессор геологии А. Иностранцев, главный хранитель Эрмитажа Э. Ленц, известный пушкиновед П. Морозов...
Вымирание северной столицы было организовано новой властью, чтобы избавиться от "нежелательных элементов" и сломить оставшихся, ведь хронически голодный человек становится настолько апатичным и равнодушным, что готов покориться своей судьбе и за хлебную корку продаст душу хоть дьяволу.
Вымирание северной столицы было организовано новой властью, чтобы избавиться от "нежелательных элементов" и сломить оставшихся, ведь хронически голодный человек становится настолько апатичным и равнодушным, что готов покориться своей судьбе и за хлебную корку продаст душу хоть дьяволу.
Струмилин произвел и научные подсчеты: "При средней норме для работника физического труда в 3600 калорий в день, а при минимальной - 2700 калорий продукты, получаемые по продовольственным карточкам, давали накануне революции 1600 калорий, а к началу лета 1918 г. - до 740, то есть 26-27% от минимальной нормы". А вот свидетельство географа, статистика и музееведа В. Семенова-Тян-Шанского: в 1919-1921 годах "на улицах и во дворах Петрограда совершенно исчезли столь изобильные прежде голуби, которые были все поголовно съедены населением. Раз появились в изобилии грачи, свившие свои гнезда на деревьях сада Академии художеств и других, но вскоре исчезли, вероятно, тоже в целях питания населения..."
Днем редкие прохожие напоминали призраков: опухшие от голода, немытые, одетые в рванье - все ценное конфисковано, а не то припрятано во избежание конфискаций, нападений грабителей или чекистов, которые выявляли ненавистных им буржуев прежде всего по внешнему виду. "Шла дама по Таврическому саду. На одной ноге туфля, на другой - лапоть", - записала в июне 1919 года Зинаида Гиппиус в свой дневник.
Голод был надежным союзником большевиков. Но одного союзника было мало, поэтому именно в Петрограде они развернули самый жестокий тотальный террор, какого в ту пору не было нигде в России. 26 июня 1918 года Ленин писал своему петроградскому наместнику: "Тов. Зиновьев! ...Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает. Привет! Ленин".
Днем редкие прохожие напоминали призраков: опухшие от голода, немытые, одетые в рванье - все ценное конфисковано, а не то припрятано во избежание конфискаций, нападений грабителей или чекистов, которые выявляли ненавистных им буржуев прежде всего по внешнему виду. "Шла дама по Таврическому саду. На одной ноге туфля, на другой - лапоть", - записала в июне 1919 года Зинаида Гиппиус в свой дневник.
Голод был надежным союзником большевиков. Но одного союзника было мало, поэтому именно в Петрограде они развернули самый жестокий тотальный террор, какого в ту пору не было нигде в России. 26 июня 1918 года Ленин писал своему петроградскому наместнику: "Тов. Зиновьев! ...Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает. Привет! Ленин".
Руководство города и местная ЧК с готовностью откликнулись на призыв вождя. При широком использовании системы заложничества, мифических заговоров, судов, вершивших делопроизводство на скорую руку, исходя исключительно из интересов "революционной законности", - в 1918-1921 годах в Петрограде были расстреляны десятки тысяч горожан, в том числе старики, женщины и подростки. Искоренялись как реальные, так и мало-мальски вероятные противники "светлого коммунистического будущего": буржуазия, интеллигенция, аристократия, духовенство, офицеры, средние и крупные предприниматели, а заодно высококвалифицированные рабочие, ведь они до революции получали у хозяина такую зарплату, которая позволяла им содержать жену, несколько детей, прислугу и снимать отдельную квартиру в три-четыре комнаты.
Массовые убийства гражданского населения, которые большевики развязали в Петрограде в первые годы после Октябрьской революции, были продиктованы вовсе не только судорожными попытками удержаться у власти, как это по сей день утверждают некоторые авторы. Ленин хотел превратить Петроград в испытательную площадку для будущего, коммунистического жизнеустройства. Однако построить новое общество с наскока, в революционном угаре не удалось. Ленин, умевший не только наступать, но и отступать, понял это и вынужден был отказаться от политики "военного коммунизма"; во всяком случае, на время.
Массовые убийства гражданского населения, которые большевики развязали в Петрограде в первые годы после Октябрьской революции, были продиктованы вовсе не только судорожными попытками удержаться у власти, как это по сей день утверждают некоторые авторы. Ленин хотел превратить Петроград в испытательную площадку для будущего, коммунистического жизнеустройства. Однако построить новое общество с наскока, в революционном угаре не удалось. Ленин, умевший не только наступать, но и отступать, понял это и вынужден был отказаться от политики "военного коммунизма"; во всяком случае, на время.
В итоге первая, петроградская, блокада длилась три года и девять месяцев, если считать ее началом октябрь 1917-го, а завершением август 1921-го, когда Совнарком РСФСР принял "Наказ о проведении в жизнь начал новой экономической политики" (нэпа). За этот срок население города сократилось с 2,4 миллиона человек до 722 тысяч. И закончилась эта блокада победой смерти: в марте двадцать первого года тысячи жизней унесла трагедия Кронштадтского мятежа, а в августе погиб Александр Блок и были расстреляны осужденные по так называемому Таганцевскому делу, в том числе Николай Гумилев.
Затем в течение двух десятилетий после окончания Гражданской войны и вплоть до начала Великой Отечественной большевики делали все, чтобы послереволюционные годы полностью изгладились из памяти ленинградцев. В итоге уже к началу 1940-х лишь очень немногие из оставшихся коренных жителей города могли помнить ту петроградскую блокаду. А потом новая, еще более чудовищная блокада окончательно заслонила собой в городском сознании послереволюционную катастрофу.
Затем в течение двух десятилетий после окончания Гражданской войны и вплоть до начала Великой Отечественной большевики делали все, чтобы послереволюционные годы полностью изгладились из памяти ленинградцев. В итоге уже к началу 1940-х лишь очень немногие из оставшихся коренных жителей города могли помнить ту петроградскую блокаду. А потом новая, еще более чудовищная блокада окончательно заслонила собой в городском сознании послереволюционную катастрофу.
И завершу этот маленький историко-политический пост мнением современника...
беркема аль атоми
Никогда не ходи ломать преступные государства.
Государство, дорогой, это единственная на свете вещь, из-за которой ты ложишься спать живым, сытым и неот##ижженым. Ложишься, заметь, в чистую сухую койку, к живой и не свихнувшейся от страха жене. Заметь – не в канаву при дороге ложишься, с хорошей глубокой дыркой заместо правого глазика, а на сухую простыню под целой крышей, и дом твой при этом не горит, а во дворе не месятся на ножах какие-то мутные пассажЫры. И никто не стреляет, даже вдалеке.
...сегодня вечером несколько десятков мудаков легло спать совсем не так. Эти мудаки не имели в башке мозгов, для того чтобы понять ими вот эту простую вещь: государство – единственная защита слабых, то есть нас с тобой, от Самого Полного И Беспросветного Пи##деца.
Этих мудаков настропалили “открыто позаявлять пидарасам” – и мудаки ломанулись.
А сейчас они сейчас лежат в куче во дворе республиканской больницы, и помаленьку подтекают на асфальт.
Не в морге в холодильнике, а на улице, и хорошо, если под навесом. Потому что в морге лежат милиционеры, которых мудаки прихватили с собой на тот свет.
...сегодня вечером несколько десятков мудаков легло спать совсем не так. Эти мудаки не имели в башке мозгов, для того чтобы понять ими вот эту простую вещь: государство – единственная защита слабых, то есть нас с тобой, от Самого Полного И Беспросветного Пи##деца.
Этих мудаков настропалили “открыто позаявлять пидарасам” – и мудаки ломанулись.
А сейчас они сейчас лежат в куче во дворе республиканской больницы, и помаленьку подтекают на асфальт.
Не в морге в холодильнике, а на улице, и хорошо, если под навесом. Потому что в морге лежат милиционеры, которых мудаки прихватили с собой на тот свет.
Их уже не колышет ни Преступность Государства, ни Э#альники Пидарасов, а завтра-послезавтра, если все успокоится, их придут опознавать родственники с опухшими от горя мордами. И когда продерутся сквозь неизбежную в таких случаях неразбериху, (Тут родственники пришли, им че, выдавать жмуров? Нет? А как же…? А, ведомость составить? А кто будет составлять? Так его же нет! Да вот так нет, он с вечера в Баткен поехал! А я #бу что ли зачем… Так родственникам че сказать? Когда? Вечером пусть приходят? Ладно. Эй, щас вынесут, вы пока опознавайте, и там чем-нибудь своих подписывайте, вечером выдавать начнем! Паспорта чтоб с собой, и свой, и трупа, поняли?) то будут бегать и искать транспорт, чтобы перевезти дохлого мудака домой – ведь им надо отмывать насохшую кровищу и готовить начинающего вонять мудака к похоронам. Транспорт они найдут за совершенно неразумные деньги; завтра почему-то газель будет найти невозможно, а те, кто согласится ехать, дернет с родственников покойного мудака такое бабло, что хватило бы прожить месяц. А то и полтора.
Есличо, когда Люди-Молодцы ломают свои Преступные Государства, с траспортом всегда происходит одно и то же – вот такое, как я написал выше.
Впрочем, ровно то же самое происходит в ломаемом государстве со всем остальным.
И всем маленьким и слабым – а таких ровно 99,985 % от населения – становится от этого очень х##во и неудобно.
Хорошо при этом становится только тем, кто затеял и провернул всю эту х##ту.
Есличо, когда Люди-Молодцы ломают свои Преступные Государства, с траспортом всегда происходит одно и то же – вот такое, как я написал выше.
Впрочем, ровно то же самое происходит в ломаемом государстве со всем остальным.
И всем маленьким и слабым – а таких ровно 99,985 % от населения – становится от этого очень х##во и неудобно.
Хорошо при этом становится только тем, кто затеял и провернул всю эту х##ту.
Поэтому, дорогой пионэр, НИКОГДА НЕ ХОДИ ЛОМАТЬ ПРЕСТУПНЫЕ ГОСУДАРСТВА. Особенно если это Преступное Государство – то самое, в котором живешь именно ты. Чужие – ломай, пожалуйста; это не запрещается. Но НИКОГДА НЕ ХОДИ ЛОМАТЬ СВОЕ.
Лично ты там сможешь нажыть не сбычу мечт, не ответы на мучающие тебя вопросы, а только проломленный череп или проникающее в брюшную полость, с прободением толстого кишечника и веселым скоротечным перитонитом и обширным сепсисом, которому хватит тех жалких полутора дней, пока из-за кипиша не будут работать больнички.
А добра со всего этого нажывут только большие сильные дяденьки, те самые Пидарасы, которых ты направился бить – и которые все это тщательно организовали, провели и порешали за счет сложившего дурные головы мудачья свои текущие задачи. За них не волнуйся, они еще выжмут кучу всяческого ништяка даже из твоего трупа, и из процедуры его закапывания в землю, где тебя давно уже ждут общительные пухлые червячки.
Представь себе хорошенько этих симпатичных нежно-белых красавчегов, копошащихся в твоей брюшине. Увидь их, мысленно – но четко, чтоб от отвращения перекосило всю рожу. И всегда вспоминай о них, когда вдруг захочется поддаться на гнилые разводки и пойти на улицу Бить Пидарасов и Ломать Преступное Государство.
Звать тебя на такие нехорошие дела могут ТОЛЬКО ТЕ САМЫЕ ПИДАРАСЫ, бить которых всякий раз отправляются пока еще живые мудаки. Так всегда было и будет, и никаких исключений из этого правила нету.
А добра со всего этого нажывут только большие сильные дяденьки, те самые Пидарасы, которых ты направился бить – и которые все это тщательно организовали, провели и порешали за счет сложившего дурные головы мудачья свои текущие задачи. За них не волнуйся, они еще выжмут кучу всяческого ништяка даже из твоего трупа, и из процедуры его закапывания в землю, где тебя давно уже ждут общительные пухлые червячки.
Представь себе хорошенько этих симпатичных нежно-белых красавчегов, копошащихся в твоей брюшине. Увидь их, мысленно – но четко, чтоб от отвращения перекосило всю рожу. И всегда вспоминай о них, когда вдруг захочется поддаться на гнилые разводки и пойти на улицу Бить Пидарасов и Ломать Преступное Государство.
Звать тебя на такие нехорошие дела могут ТОЛЬКО ТЕ САМЫЕ ПИДАРАСЫ, бить которых всякий раз отправляются пока еще живые мудаки. Так всегда было и будет, и никаких исключений из этого правила нету.
Источник:
Ссылки по теме:
- Лайфхаки, которые поймут лишь люди родом из 90-х
- Да что ты знаешь об интернете, если не сидел на диалапе!
- Десять лет спустя: 20 главных вещей и событий из 2010 года, которые были как будто вчера
- Мы с тобой одной крови: 25 предметов, которые были, пожалуй, у всех
- 17 советских вещей, что служат нам верой и правдой до сих пор
Новости партнёров
реклама
.jpg)
Революцию сделали крестьяне и рабочие. Своим пудовыми кулаками, разбивавшие головы "штабс-капитанам" и протыкавшие штыком брюхо "кавалерам ордена Анны третьей степени". Вот и вся история. Даже после революции, эти недалекие фашисты с упорством говорили только Я, Я, Я, не замечая народ, который горбатился, умирал и спасая свою жизнь связал их колючей проволокой и бросил в черное море. И даже оттуда они булькали свое Я и вспоминали хруст французской булки. Ха-ха. Если они после всех этих событий не заметили простых людей, а только якали, то как же они относились к ним до революции? Вот поэтому революция и случилась. И, кстати, не последняя, в нашей истории.
Посыл поста понятен: удовольствуйся малым, и крохи большего будут счастием для тебя. Все обнулено, смиритесь, прошу иметь понимание. Аминь.
То где он изображен на первом фото?