Тот самый ефрейтор Альфред Лисков

1. Из шифротелеграммы командования 90-го пограничного отряда, переданной не ранее 1.00 22 июня 1941 г. в УПВ НКВД украинской ССР: «В 21.00 21.VI. на участке 4-й комендатуры задержан немецкий солдат 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии [правильно 75-й пехотной дивизии] Альфред Лискоф [В русскоязычной литературе встречаются и другие варианты написания его фамилии - Лисков, Лискоу, Лиске]. Его доставили в штаб отряда, где он заявил, что 22-го немецкая армия перейдет в наступление. Кроме того, он сообщил, что артиллерия заняла огневые позиции, а танки и пехота - исходное положение для наступления...».

2. Из телефонограммы УНКГБ по Львовской области от 22 июня 1941 года переданной в 3 часа 10 минут в НКГБ украинской ССР: «Перешедший границу в районе Сокаля немецкий ефрейтор показал следующее: фамилия его Лисков Альфред Германович, 30 лет, рабочий, столяр мебельной фабрики в г. Кольберг (Бавария), где оставил жену, ребенка, мать и отца.

Ефрейтор служил в 221-м саперном полку 15-й дивизии. Полк расположен в селе Целенжа, что в 5 км севернее Сокаля. В армию призван из запаса в 1939 г. Считает себя коммунистом, является членом Союза красных фронтовиков, говорит, что в Германии очень тяжелая жизнь для солдат и трудящихся. Перед вечером его командир роты лейтенант Шульц отдал приказ и заявил, что сегодня ночью после артиллерийской подготовки их часть начнет переход Буга на плотах, лодках и понтонах.

Как сторонник Советской власти, узнав об этом, решил бежать к нам и сообщить».

(См: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.2. Начало. Книга 1. 22 июня - 31 августа 1941 года. М., 2000. С.38).

3. Из характеристики боевых действий Владимир-Волынского пограничного отряда [90-й пограничный отряд] в первые дни войны: «Действия отряда с начала военных действий, с 22 июня 1941 г.

О предполагаемом переходе немецкой армии в наступление в 4.00 22 июня 1941 г. командованию отряда стало известно в 0.30 22 июня при следующих обстоятельствах.

В 21.00 21 июня 1941 г. на участке 4-й комендатуры был задержан немецкий солдат 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии [правильно 75-й пехотной дивизии], перешедший на нашу сторону. Альфред Лисков, который был доставлен в штаб отряда, на допросе заявил, что в 4.00 22 июня немецкая армия перейдет в наступление и что ему это известно со слов его командира роты обер-лейтенанта Шульца. Кроме того, он же заявил, что личным наблюдением им установлено, что артиллерия заняла огневые позиции, танки и пехота - исходное положение для наступления.

Немедленно об этих данных начальником отряда майором Бычковским было доложено по прямому проводу начальнику погранвойск УССР и поставлены в известность командующий 5-й армией, а также командиры 87-й стрелковой дивизии и 41-й танковой дивизии. Одновременно были поставлены в известность все комендатуры участков, коим было приказано держать заставы в боевой готовности».
(Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне 1941. Наука. М., 1976. С.225).

Документ подписан начальником войск НКВД по охране тыла Воронежского фронта генерал-майором Панкиным и начальником штаба полковником А.П. Кузнецовым, датирован 1943 годом - по аналогии с подобными характеристиками действий других погранотрядов, его можно отнести к январю-февралю 1943 года (командование погранвойск обобщало опыт боевых действий первых дней войны).

4. Из воспоминаний начальника 90-го погранотряда майора М.С. Бычковского впоследствии генерал-майора: «21 июня в 21.00 на участке Сокальской комендатуры был задержан солдат, бежавший из германской армии, Лисков Альфред. Так как в комендатуре переводчика не было, я приказал коменданту участка капитану Бершадскому грузовой машиной доставить солдата в г. Владимир в штаб отряда.

В 0.30 22 июня 1941 г. солдат прибыл в г. Владимир-Волынск. Через переводчика примерно в 1 час ночи солдат Лисков показал, что 22 июня на рассвете немцы должны перейти границу. Об этом я немедленно доложил ответственному дежурному штаба войск бригадному комиссару Масловскому. Одновременно сообщил по телефону, лично командующему 5-й армией генерал-майору Потапову [по всем канонам взаимодействия должен был так же проинформировать по линии оперативно-дежурной службы, командиров 87-й стрелковой дивизии и 41-й танковой, дислоцированных во Владимир-Волынском, о чем упомянуто в характеристике боевых действий Владимир-Волынского пограничного отряда в первые дни войны], который к моему сообщению отнесся подозрительно, не приняв его во внимание.

Я лично твердо также не был убежден в правдивости сообщения солдата Лискова, но все же вызвал комендантов участков и приказал усилить охрану госграницы, выставить специально слухачей к р. Буг и в случае переправы немцев через реку уничтожить их огнем. Одновременно приказал, если что-нибудь подозрительное будет замечено (движение какое-либо на сопредельной стороне), немедленно докладывать мне лично. Я находился все время в штабе.

Коменданты участков в 1.00 22 июня доложили мне, что ничего подозрительного на сопредельной стороне не замечено, все спокойно.

Ввиду того, что переводчики в отряде слабые, я вызвал из города учителя немецкого языка, отлично владеющего немецким языком, и Лисков вновь повторил то же самое, то есть что немцы готовятся наступать на СССР, на рассвете 22 июня 1941 г. Назвал себя коммунистом и заявил, что прибыл специально предупредить по личной инициативе. Не закончив допроса солдата, услышал в направлении Устилуг (первая комендатура) сильный артиллерийский огонь. Я понял, что это немцы открыли огонь по нашей территории, что и подтвердил тут же допрашиваемый солдат. Немедленно стал вызывать по телефону коменданта, но связь была нарушена».

(См: «Механизмы войны» со ссылкой на РГВА. Ф. 32880. Оп. 5.Д.279.Л.2. и Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.2. Начало. Книга 1. 22 июня - 31 августа 1941 года. М., 2000. С.132-133).
* * *

5. Из мемуаров полковника И.Х. Баграмяна, бывшего начальника оперативного отдела штаба КОВО: «В полночь в полосе 5-й армии границу перешел немецкий фельдфебель. Начальник погранзаставы доложил по инстанции. Хоменко был поднят с постели. Потом он доложил в Москву и командующему округа».

6. Из мемуаров Г.К. Жукова: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик - немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня».
(См: Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. АПН. М. 1986.Т.1.С.299).

Жуков: «Примерно в 12 часов ночи командующий Киевским военным округом генерал Кирпонос доложил, что появился еще один немецкий солдат-перебежчик и сообщил, что в 4 часа германские войска перейдут в наступление. Все говорило о том, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе. Об этом мы доложили в 0.30 Сталину. И.В. Сталин спросил, передана ли директива в округа. Я ответил утвердительно».

7. Из мемуаров генерал-майора М.И. Бурцева, начальника отдела, а затем управление спецпропаганды Главного политического управления Красной Армии: «Уже 27 июня появилась первая листовка немецкого антифашиста Альфреда Лискофа. Это он, рискуя быть обстрелянным с обоих берегов, переплыл Буг, чтобы предупредить наших пограничников о предстоящем нападении на СССР. Лискоф сделал это сразу же, как только в 222-м полку 75-й дивизии, где он служил, зачитали приказ о наступлении. Мы, конечно, не могли упустить случая поговорить с первым перебежчиком. Вскоре Лискоф был доставлен в Москву. Высокий, “рабочего покроя” немец в чине фельдфебеля располагал к себе, вызывал доверие.

- Я из рабочей семьи, из города Кольберга, - рассказывал он. - Мои родители и я ненавидим Гитлера и его власть. Для нас СССР - дружественная страна, и мы не хотим воевать с советским народом. В Германии таких рабочих семей много. Они не хотят войны с вами.

Его рассказ был опубликован в “Правде”. Он-то и послужил основой листовки, напечатанной с его портретом, которая возвестила немецким солдатам, что и в вермахте есть противники войны и гитлеризма, друзья Советского Союза…

… Впоследствии А. Лискоф погиб, оставаясь до последнего дыхания верным идеям борьбы с фашизмом»
(См: Бурцев М.И. Прозрение. М., 1981. С.62-63).

8. Из мемуаров полковника И.И. Федюнинского, бывшего командира 15-го стрелкового корпуса 5-й армии, впоследствии генерала армии: «Вечером 18 июня мне позвонил начальник пограничного отряда.
- Товарищ полковник, - взволнованно доложил он, - только что на нашу сторону перешел немецкий солдат. Он сообщает очень важные данные. Не знаю, можно ли ему верить, но то, что он говорит, очень и очень важно...

- Ждите меня, - ответил я и немедленно выехал к пограничникам.

Пройдя в кабинет начальника отряда, я попросил, чтобы привели немца. Тот вошел и, привычно вытянувшись, застыл у двери. С минуту, я рассматривал его, первого гитлеровского солдата, которого видел так близко и с которым мне предстояло разговаривать. Это был молодой, высокий, довольно нескладный парень в кургузом, мышиного цвета мундирчике с тусклыми оловянными пуговицами. На ногах у него тяжелые запыленные сапоги с широкими голенищами. Из-под пилотки выбивался клок светлых волос. Немец смотрел на меня настороженно, выжидающе. Кисти его больших красных рук чуть заметно дрожали. Я разрешил ему сесть. Он опустился на табурет, поставленный посередине комнаты, и снова выжидательно уставился на меня своими бесцветными глазами.

- Спросите его, почему он перешел к нам, - обратился я к переводчику.

Немец ждал этого вопроса и ответил не задумываясь, с готовностью. Он всегда сочувствовал русским, а его отец был коммунистам. Это последнее обстоятельство немец особенно подчеркивал.

- Мне будет сохранена жизнь? - спросил он.

- Разумеется. Но почему вы сомневаетесь в этом?

- Скоро начнется война, и немецкая армия будет противником русской.

Фельдфебель повторил мне то, что уже сообщил начальнику погранотряда: в четыре часа утра 22 июня гитлеровские войска перейдут в наступление на всем протяжении советско-германской границы.

- Можете не беспокоиться. Мы не расстреливаем пленных, а тем более добровольно сдавшихся нам, - успокоил я немца.

Сообщение было чрезвычайным, но меня обуревали сомнения. "Можно ли ему верить?" - думал я так же, как час назад думал начальник погранотряда. Очень уж невероятным казалось сообщение гитлеровского солдата, да и личность его не внушала особого доверия. А если он говорит правду? Да и какой смысл ему врать, называя точную дату и даже час начала войны?

Заметив, что я отнесся к его сообщению с недоверием, немец поднялся и убежденно, с некоторой торжественностью заявил:
- Господин полковник, в пять часов утра двадцать второго июня вы меня можете расстрелять, если окажется, что я обманул вас.

Вернувшись в штаб корпуса, я позвонил командующему 5-й армией генерал-майору танковых войск М.И. Потапову и сообщил о полученных сведениях.

- Не нужно верить провокациям! - загудел в трубке спокойный, уверенный басок генерала. - Мало ли что может наболтать немец со страху за свою шкуру.

Верно, все это походило на провокацию, но на душе было неспокойно. Я доложил генералу Потапову, что, по-моему, следует все же предпринять кое-какие меры. Попросил разрешения по два стрелковых полка 45-й и 62-й дивизий, не занятых на строительстве укреплений, вывести из лагерей в леса поближе к границе, а артиллерийские полки вызвать с полигона. Генерал Потапов ответил сердито:
- Напрасно бьете тревогу.

Обосновывая свою просьбу, я сослался на возможность использовать эти полки для работы в предполье и сократить таким образом, сроки окончания строительства оборонительных сооружений.
- Опасаться же, что это может вызвать недовольство немцев, нет оснований, - говорил я. - Войска будут находиться в восьми километрах от границы, в густом лесу.
Командарм, подумав, согласился.».
(См: Федюнинский И.И. Поднятые по тревоге.Воениздат.М.1961.С.11-12).

9. Из книги английского историка Симона Монтефиоре «ПОСЛЕДНИЙ ОТСЧЕТ: 22 ИЮНЯ 1941»: «В 20.15 Тимошенко вернулся в комиссариат обороны. Вскоре он позвонил оттуда и сообщил, что второй дезертир назвал время начала атаки…

…В 0.30 позвонил Георгий Жуков. Третий дезертир, рабочий-коммунист из Берлина по имени Альфред Лисков, переплыл Прут и явился в расположение советских войск. Он сообщил, что в его части только что зачитали приказ о наступлении».

(Отрывок из книги предоставлен для публикации издательством «ОЛМА-пресс»).

10. В очерке Т. Гладкова и В. Томина «Немец который брал Берлин» в котором речь идет о Фрице Шменкеле, Герое Советского Союза, имеются следующие строки: «Так в ночь на 22 июня 1941 года переплыл Западный Буг и сообщил советским пограничникам, что с часу на час начнется вторжение немецких войск, унтер-офицер Альфред Лискоф. В туже ночь на другом участке будущего Восточного фронта на территорию Литовской ССР перебежал еще один военнослужащий вермахта, сын рабочего-коммуниста (впоследствии казненного) Эрнст Кучера. Через два часа в составе бойцов погранзаставы, на которую он пришел, Кучера уже воевал против своих бывших «комрадов».
(См: Сигары Шееле для «Барона Дризена». Сборник.-ЗАО «Издательский дом Гелеос». М.2001. Профессиональные секреты спецслужб.С.62.).

11. Из статьи, подготовленной со слов бывшего коменданта пограничного участка и опубликованной в газете Прибалтийского пограничного округа КГБ СССР: «В ночь на 21 июня на участке четвертой комендатуры [105-го погранотряда] был задержан перебежчик. Допросил его сам комендант [капитан В.У. Матвеев]. Вчерашний рабочий, сегодняшний солдат германской армии сообщил, что гитлеровские войска не сегодня-завтра перейдут границу и начнут войну».
(См: «На советских рубежах» № 8 от 29 января 1987 г.С.4.)

Исходя из п.п. 1-10 мы имеем как минимум трех перебежчиков и временные рамки 18-21 июня 1941 года.

Материалы п.п. 1-7,9,10 по Лискову в основном совпадают друг с другом, за исключением:
а) временных показателей: т.е. времени перехода госграницы СССР и времени доклада в ГШ МО СССР, но по п.п. 1.3.4 прослеживается следующее - время перехода госграницы 21.00 21 июня 1941 года, а время доклада в Москву не ранее 1.00 22 июня 1941 года;
б) некоторое несоответствие п.2 с остальными, где в телефонограмме УНКВД по Львовской области указано последнее место службы Лискова - 221-й саперный полк 15-й дивизии, здесь чекисты, конечно, лукавят, 15-я пехотная дивизия появилась на Восточном фронте не ранее июля 1941 года, да и целый саперный полк никак не мог входить в состав пехотной дивизии, обычно им придавались саперные батальоны;
в) ни один из документов не называет конкретного места перехода госграницы, хотя по не вполне проверенным данным, это мог быть участок 13-й погранзаставы 4-й комендатуры 90-го погранотряда (начальник заставы лейтенант А.В. Лопатин);
г) не совсем ясно где и при каких обстоятельствах в 1942 году погиб А. Лисков.

Послесловие

А как же сложилась судьба ефрейтора Альфреда Лискова в СССР?

Поначалу вполне благоприятно.

Естественно, что в политуправлении Красной армии Лисковым очень заинтересовались. Оно и понятно: немецкий пролетарий, антифашист, коммунист, да ещё и добровольно перешедший на сторону Советского Союза. Поэтому на него была возложена задача антифашистской агитации среди солдат действующей германской армии и среди немецких военнопленных.

И Лисков включился в работу самым активным образом. Он составлял тексты листовок, совершал агитационные поездки по стране, публикации с его фотографиями постоянно появлялись в газетах.

Лисков стал членом Коминтерна и даже близко познакомился с его руководителями: В. Пиком, Г. Димитровым, Д. Мануильским, К. Готвальдом и другими. По-видимому, это обстоятельство и сыграло с ним скверную шутку. Столкнувшись с реалиями социалистического государства, а не с мифологизированными представлениями о нём, Лисков был разочарован.

Члены исполкома Коминтерна

По крайней мере троих из лидеров Коминтерна (Димитрова, Мануильского и Тольятти) он обвинил в отступлении от коммунистических принципов. В результате уже в сентябре 1941 г. самом Коминтерне была создана спецкомиссия для рассмотрения деятельности Лискова. Выводы этой комиссии были переданы не куда-нибудь, а в НКВД.

Лисков не унимался и далее пошли взаимные доносы... Особенно не сложились у него отношения с Г. Димитровым. Лисков доказывал, что настоящий Димитров был якобы убит фашистами ещё в 1933 году, а сейчас в руководстве Коммунистического интернационала находится его двойник – тайный агент Гитлера. Тогда номенклатура Коминтерна заклеймила Лискова как фашиста и антисемита.

В конце-концов в январе 1942 г. Лискова арестовали органы НКВД. Дальнейшая его судьба довольно туманна. По одним данным он удачно симулировал душевное помешательство и был освобождён от ответственности. По другим – был реабилитирован, но не допущен к дальнейшей работе агитатора. Но все сходятся в том, что Лисков был направлен (или сослан?) в Новосибирск, где в 1943 г. его следы окончательно теряются.

Вот такая вот необычная судьба самого знаменитого немецкого перебежчика Великой Отечественной войны...