1944. Бомба для Адольфа Гитлера

Для активации химического взрывателя следовало раздавить щипцами ампулу с кислотой, что Клаус фон Штауффенберг и сделал, прежде чем войти в барак, где уже началось совещание.

Вызвал Штауффенберга Главную ставку начальник Верховного командования вермахта Вильгельм Кейтель. Полковник был должен доложить о формировании новых частей для Восточного фронта. Кейтель сообщил Штауффенбергу неприятную новость: из-за жары военный совет перенесли из бункера на поверхности, в легкий деревянный дом.

Скромно и с достоинством ответив на сердечное приветствие фюрера, Штауффенберг устроил свой портфель поближе к кумиру германской молодежи, пару минут невнимательно слушал доклад начальника оперативного отдела штаба ОКХ Хойзингера, после чего, тихо извинившись за необходимость принять срочный звонок из Берлина, последний раз мельком взглянул на стоявшего над картами покойника и покинул заминированное помещение. Спустя несколько минут прогремел мощный взрыв.

Но!!!

Во время совещания кто-то из офицеров передвинул портфель с бомбой на несколько метров в сторону, что спасло жизнь Гитлера.

Стены барака перекорежило, ставни вырвало, крышу разворотило, а на участников совещания обрушились загоревшие перекрытия. Живых и умирающих окутал густой, едкий дым. Было 12 часов 42 минуты.

Со слов самого фон Штауффенберга другим участникам заговора, он, вместе со своим адъютантом (и соучастником) Вернером фон Хафтеном, ожидал снаружи до момента взрыва, а затем… Нет, свежеиспеченные террористы не пустились наутек сразу, они ретировались лишь после того, как стали свидетелями печального зрелища – какие-то люди куда-то несли то, что [якобы] осталось от Адольфа Гитлера… И лишь затем покинули осиротевший «Вольфшанце» и, проскочив на своем автомобиле тройное кольцо охранения, с местного аэродрома вылетели в Берлин. Наивные- они действительно посчитали, что Гитлер погиб.

Из 24 человек, присутствующих на совещании, четверо погибли на месте, остальные получили ранения или повреждения различной степени тяжести. Хотя сам фюрер выжил, но был довольно серьезно ранен - помимо многочисленных ожогов и осколочных ранений, он к тому же был контужен, а его правую руку временно парализовало.

Однако германские генералы, столь эффективные на поле боя, проявили полную некомпетентность как мятежники. Каналы связи со ставкой были перерезаны, но остался канал СС. Операция «Валькирия», которую следовало начать после первого сообщения из Растенбурга, не началась. Заговорщики бродили по штабу армии резерва, как декабристы по Сенатской площади, и ждали то ли новостей, то ли приказа.

«Валькирия» развернулась лишь с той минуты, когда Штауффенберг приземлился в Берлине и примчался в штаб. Он арестовал Фромма, отдал приказы, войска вышли из казарм, начали занимать правительственные здания.

К ночи режим оправился от шока. Когда майор охранного полка Эрнст Ремер лично явился к Геббельсу, чтобы разобраться, что происходит и из-за чего войска выведены на улицу, министр пропаганды соединил его с Гитлером. Фюрер присвоил Ремеру чин полковника и приказал подавить мятеж.

Трагедия завершилась за полночь. Освобождённый Фромм велел провести ускоренный суд над выявленными заговорщиками, включая Штауффенберга, раненного при аресте.

Сразу после подавления мятежа были арестованы 7 тысяч человек. Впечатляющие размах и оперативность!

«Гестапо не прекращало расследования и казни вплоть до последних дней войны и заседания Народного суда под председательством печальной памяти нацистского судьи Роланда Фрейзлера продолжались месяцами. Первое заседание состоялось 7 августа и закончилось немедленным осуждением фельдмаршала фон Вицлебена, генералов Гепнера, фон Хазе и Штиффа вместе с четырьмя другими офицерами, и их казнили с неимоверной жестокостью 8 августа…»

Заговорщиков казнили в тюрьме Плетцензее. Обычная, в таких случаях, казнь через отсечение головы была заменена повешеньем. На железной балке в камере для казней закрепили крючья для мясных туш. По личному распоряжению фюрера вместо веревки использовалась фортепианная струна – благодаря такому нововведению смерть казнимых наступала не от мгновенного перелома шейных позвонков, а от долгого и мучительного удушения. Расставание с жизнью, превращенное в заключительную пытку, затягивалось, таким образом, и на десяток минут… Казни, на которых присутствовал Главный прокурор Рейха, снимались на камеру. Затем, отснятую пленку передавали в ставку Гитлера. Для просмотра. В 1944 году было казнено 5764 человека, в 1945-ом – еще 5684. Заговор удался.

А теперь о любимчике фюрера, подложившему своему шефу «свинью» в портфеле, о Клаусе фон Штауффенберге: граф, инвалид (после тяжелого ранения в Тунисе лишился глаза, правой руки и двух пальцев на левой), начальник штаба Армии резерва, тридцати семи лет и вроде не дурак. И, вроде должен был понимать, что от того, насколько успешным окажется покушение на Гитлера, зависит судьба тысяч его товарищей-заговорщиков, судьба Германии и его собственная. Говорят, что сила заряда бомбы оказалась недостаточной, что произойди взрыв не в легком бараке, а в подземном бункере – песенка Гитлера была бы спета.

Но, как будто и Клаус Шенк был не мальчик, и имел полную возможность подсунуть под фюрера двойной заряд (вторую, неиспользованную бомбу Штауффенберг и Хафтен выбросили на обратном пути из «Вольфшанце»), и, узнав, что совещание будет проходить не в бункере, а в бараке, мог отложить (как он это уже делал 11 и 15 июля) свой патриотический акт до лучшего случая. Но граф счел и мощность заряда достаточной, и перемену мест несущественной. И в самом деле, килограмм гексита, взрывчатки очень мощной, это серьезно! Граната РГД, например, содержит всего 75 граммов взрывчатого вещества менее мощного, чем гексит, но пока никто не жаловался.

Сила взрыва, произошедшего в полутора метрах (!) (официальное сообщение) от фюрера, по фугасному действию равнялась силе одномоментного подрыва 15 (!) гранат… Хватило бы и на половозрелого медведя средних размеров! Но не таков был Гитлер наш Адольф!

«Все, кто стоял на том конце стола, где фон Штауффенберг поставил портфель, были либо убиты, либо тяжело ранены. Гитлера спасла отчасти верхняя крышка стола и отчасти тяжелая деревянная опора стола, к которой фон Штауффенберг пододвинул свой портфель.»

«Среди дыма и общей неразберихи, снующих туда-сюда охранников и раздававшихся изнутри криков раненых из дверей, весь в пыли, шатаясь, вышел Гитлер с опаленными волосами, безжизненно повисшей правой рукой, обожженной ногой, в спину ему ударила падающая балка, и, как обнаружилось, от взрыва у него повредились обе барабанные перепонки. Но он был жив.»

«Несмотря на сильное потрясение, Гитлер выглядел удивительно спокойным и днем появился на платформе вокзала, чтобы встретить Муссолини. Кроме неподвижно висевшей руки, ничто не говорило о происшедшем, и его рассказ Муссолини о случившемся был весьма сдержанным.
Как только они приехали в гитлеровскую штаб-квартиру, Гитлер первым долгом показал Муссолини остатки совещательной комнаты. Заново переживая всю ситуацию, он все больше возбуждался: «Сегодня, после моего чудесного спасения, я как никогда уверен в том, что мне суждено довести наше общее дело до успешного завершения.» Кивая головой, Муссолини мог лишь согласиться: «После того, что я здесь увидел, я абсолютно с вами согласен. Это знак свыше».»