Ликвидировать Украину: насколько это реально?

Российские СМИ смакуют подробности очередного польского скандала: экс-глава тамошнего МИД Радослав Сикорский выболтал секрет Полишинеля. Оказывается, в первые дни российской спецоперации на Украине официальная Варшава негласно взвешивала «за» и «против»  реализации сценария раздела Украины.

По словам бывшего министра, в первые десять дней «имел место момент колебаний», когда не было понятно, как повернется военная кампания на Украине, и правительство «думало о разделе». Понятно, что в канцелярии действующего премьера Моравецкого все это гневно опровергли, попеняв Сикорскому, что он «должен взвешивать свои слова». В общем, сенсации не получилось, и эта тема быстро ушла с первых полос польских медиа, однако осадочек остался. Как говорится, нет дыма без огня.

Что здесь важно. Разговоры подобного плана, если верить откровениям Сикорского, велись в варшавских кулуарах в тот момент, когда провал российского блицкрига на Украине  еще не был очевиден внешним наблюдателям и наоборот, судьба режима Зеленского висела на волоске, а ему самому западные покровители предлагали вертолетную эвакуацию из страны.

Из этого обстоятельства следует вполне очевидный вывод: на самом деле первична не очевидная внутренняя готовность польской элиты к аннексии части Украины, а то, что этот вариант в Варшаве рассматривается в самую последнюю очередь. Так сказать, как рецепт на черный день. И исключительно в увязке с быстрым и решительным схлопыванием украинской государственности под напором внешнего вторжения.

Иначе говоря, это вариант на тот случай, когда нужно будет экстренно спасать вложенные инвестиции, фиксируя профит и минимизируя убытки.

Во всех других обстоятельствах украинская стратегия Варшавы прямо противоположна и базируется на консервативном сценарии постепенного превращения Украины в государство-сателлит, этакий лимитроф-буфер, прокладку между Польшей и Россией, а экономически – в резервуар пригодной к ассимиляции рабочей силы и источник решения собственных демографических проблем. На языке политологов это называется проектом новой Речи Посполитой – в которой украинцы играют роль младших братьев наряду с литовцами.

К сожалению, в России эти тонкости мало кто понимает, а потому с завидной регулярностью можно слышать то тут, то там разговоры о предстоящем «вот-вот», уже с ближайшего понедельника на вторник поглощении Польшей Галиции или вводе на Украину польских войск. Только за прошлый год автор помнит минимум три таких прогноза – причем, со ссылкой на руководство российской разведки и с указаниям едва ли не точных дат или, как минимум, – конкретных временных лагов такой аннексии.

А, между тем, никакой польской интервенции на Украине не наблюдается. Скорее наоборот – миллионы украинцев наводнили польские города, вызывая дискомфорт у националистически настроенной части польского общества. Ведь многие из этих украинцев заражены бандеровской идеологией и пытаются навязывать свои представления местному польскому населению. Доходит до смешного – украинцы подают на поляков в польские суды, требуя признания Бандеры героем.

Но вернемся в Россию. В российских экспертных кругах часто можно услышать категоричное: мол, а зачем нам вообще Украина после победы? Или даже более категоричное: задачей России является ликвидация украинской государственности и украинской идентичности.

В этом уравнении упускается главное – до победы еще нужно дожить. И победа – это лишь одна из опций, желаемая, но не гарантированная. Отсюда вот эти телодвижения части московских элит с медведчуками и остальными «хорошими украинцами» – это ничто иное, как попытка выкружить мир без победы, или же вместо нее.

Очевидно же, что авторы подобных схем и инициатив сами не очень верят в возможность российской победы – в том виде, как ее себе представляют мегаломаны, лихо рассуждающие о ликвидации Украины.

Вообще рассуждающие о ликвидации Украины, похоже, сами не очень представляют себе, что это такое. Вот, например, один из ярких апологетов такого подхода, перебравшийся в РФ бывший киевский телеведущий Юрий Кот заявляет, что «наши цели будут достигнуты, когда возьмём Киев и Одессу». Ну, хорошо, допустим, взяли. А дальше что? Какие именно цели будут достигнуты таким путем?

_{Чтобы ликвидировать Украину недостаточно разгромить ВСУ на Донбассе. Недостаточно забрать Левобережье Днепра. Недостаточно даже нанести ВСУ полное военное поражение и принять капитуляцию. Для ликвидации Украины нужно с боями дойти до Чопа и затем обеспечить механизм вхождения всей Украины в состав РФ, после чего как-то легитимизировать этот процесс вовне.}

_{Потому что, оставив неподконтрольным хоть один клочок территории, Россия с гарантией получит там альтернативное антироссийское правительство, тут же признанное Западом единственно легитимным представителем Незалежной и именно ему – тут и к бабке не ходи, и имеется соответствующий исторический опыт с многочисленными прецедентами – достанется место Украины в ООН.}

При таком сценарии – если за бортом России останется как угодно территориально усеченная Украина, ее «ликвидация» будет лишь пропагандистским фантомом для внутрироссийского употребления.  Для всего остального мира она останется существовать, независимо от понесенных территориальных потерь.

Может показаться, что все это далекие от реальности академичные рассуждения, такой себе «хохлосрач для яйцеголовых», однако это не так.

Само по себе моделирование дальнейшей судьбы Украины предопределяет выбор вполне определенных военных и политических инструментов для решения этой проблемы.

И в этом смысле выбор у России невелик и сводится, по сути, к трем вариантам: либо освобождение Украины от нынешнего режима с последующим воцарением там (за вычетом уже присоединенных к РФ территорий) при поддержке Москвы режима «хороших украинцев» – что так не нравится многих российским гиперпатриотам.

Либо же тотальная война с ликвидацией любых очагов украинского сопротивления аж до самых западных границ – что представляется маловероятным и даже фантастическим с учетом требуемых затрат времени, ресурсов и политической воли.

Теоретически возможен и третий вариант, вытекающий из зафиксированной в начале текста позиции Варшавы. Однако раздел Украины с установлением российско-польской границы, скажем, по Збручу, возможен исключительно как результат быстрого и стремительного продвижения российской армии на Запад, когда Варшаве не останется другого варианта, кроме как спасти хоть что-то.

Возможно ли быстрое решение украинского вопроса именно в указанном ключе в текущих условиях и при текущем уровне консолидации российского общества вокруг реваншистских задач? Ответ на этот вопрос может быть либо честным, но обидным для патриотической аудитории, либо открытым – с многоточием, в расчете на какой-то неизвестный нам пока рояль в кустах, способный разом поменять расклад.

"ПолитНавигатор"