25
Еду по проспекту за «пятеркой» в средней полосе. Приближаемся к переходу, по которому уже начал переходить мужичок… «Пятерка» тормозит, поскольку в 100 метрах впереди отлично просматривается гаец! Я, естессно, останавливаюсь следом…Мужик, переходящий дорогу, останавливается посередине дороги и (! ) показывает водителю, мол, проезжай…Ага! Впереди «суперконтроль», как же… Щас! Водила, само собой, машет башкой и показывает рукой – проходи, мил человек! … Мужик не трогается с места, опять призывно показывая: сначала ты, потом я! «Пятерочник» уже раздражаясь, бешено машет руками, сигналит, все своим поведением показывая, что он джентльмен даже в бОльшем поколении, чем глубокоуважаемый пешеход, и поэтому ну никак его воспитание не позволит ему проехать первому!
Пешеход в последний раз приводит какие-то аргументы и опять показывает: я лучше вернусь назад, но вперед вас никак…
И тут водила выходит из машины, ласково берет пешехода за плечи поворачивает его к себе спиной и отвешивает ему такого смачного пинка под…гм…. область пониже спины, что тот, буквально не касаясь земли за мгновение оказывается на другой стороне улицы! Герой садится в машину и все мы трогаемся…
Вы видели когда-нибудь, чтобы Гаишник аплодировал водителю?
Пешеход в последний раз приводит какие-то аргументы и опять показывает: я лучше вернусь назад, но вперед вас никак…
И тут водила выходит из машины, ласково берет пешехода за плечи поворачивает его к себе спиной и отвешивает ему такого смачного пинка под…гм…. область пониже спины, что тот, буквально не касаясь земли за мгновение оказывается на другой стороне улицы! Герой садится в машину и все мы трогаемся…
Вы видели когда-нибудь, чтобы Гаишник аплодировал водителю?
Новости партнёров
реклама
— Вы гость. Идите первым, — говорит Чуковский.
— Только после вас.
— Пожалуйста, перестаньте спорить. Я вас втрое старше!
— Вот потому-то, Корней Иванович, только после вас и войду.
— Сынок! Не погуби отца родного!
— Батюшка, родимый, не мучайте себя!
Этот спор продолжался минут двадцать. Чуковский кричал: «Сэр, я вас уважаю!» — и вставал на одно колено, Райкин парировал: «Сир! Преклоняюсь перед вами!» — и опускался на оба. Потом один за другим пали ниц на заледенелое дощатое крыльцо — дело было поздней осенью…
— Хоть бы подстелили себе что-нибудь, — высунулась из окна встревоженная Клара Израилевна — верная секретарша Чуковского.
— Вам так удобно? — игнорируя ее, поинтересовался у Райкина Корней Иванович.
— Да, благодарю вас. А вам?
— Мне удобно, если гостю удобно. - Интонации Чуковского делались все более раздраженными, и ситуация давно перестала напоминать шутку.
— Все правильно, — вдруг смирившись, поднялся на ноги Корней Иванович. — Я действительно старше вас втрое. А потому…
Райкин вздохнул с облегчением и тоже встал с пола. А Чуковский как рявкнет:
—…А потому идите первым!
— Хорошо, — махнул рукой гость.
— Давно бы так, — удовлетворенно сказал Чуковский, переступая порог вслед за Райкиным. — Вот только на вашем месте я бы уступил дорогу старику. Что за молодежь пошла! Никакого воспитания!