4569
1
Интересный случай поведал советский государственный деятель Иван Александрович Бенедиктов, на то время министр сельского хозяйства СССР.
- Расскажу случай, который навсегда врезался в память. Я был в командировке, в Подмосковье. Выполнив все, что наметил, решил вернуться домой пораньше. Хотел успеть на день рождения жены. В Министерство поэтому не стал заезжать, а отправился сразу домой. Стоило появиться у себя в кабинете, я бы долго оттуда не выбрался. Руководители министерств работали в те годы до глубокой ночи. Когда уезжал из подмосковного совхоза, не отказался от пары рюмок "на посошок". А приехав домой, сразу же уселся за праздничный стол и, естественно, присоединился к тостам и веселью. Расслабиться, как говорится, сам бог велел, ведь в Министерстве думали, что я в командировке. Где-то после полуночи раздался звонок правительственного телефона. Взяв трубку, услышал знакомый голос Поскребышева, дежурившего в сталинской приемной.
- Иван Александрович, товарищ Сталин просит срочно прибыть к нему.
- Но я отпустил шофера...
- Неважно, машина уже выехала, через пять минут будет у вас.
Хмель сразу же слетел, хотя выпил я довольно прилично. Голова работала нормально, а вот ноги слушались плохо. С большим трудом спустился вниз. Машина действительно уже ждала.
Когда вошел в кабинет Сталина, едва не упал, качнулся, но все же удержался на ногах. Сталин, бросив на меня неприязненный, колючий взгляд, с ходу стал задавать вопросы. Касались они работы моего Министерства, но производили какое-то странное впечатление. Как будто он решил проверить мои знания, проэкзаменовать. Отвечал я быстро, четко, без запинок. Пару раз даже поправил Сталина, которому дали неверные сведения о финансовом состоянии совхозов.
Наконец Сталин остановился. Кожей почувствовал, что его отношение ко мне круто изменилось.
- Что ж, ситуацией в Министерстве вы владеете, - сказал он. - Голова у Вас работает неплохо, не то что ноги...
Повернувшись к столу, он что-то достал, а затем протянул мне большую коробку конфет.
- Поздравьте от моего имени вашу супругу. У нее ведь сегодня день рождения.
Затем подошел ко мне еще ближе. В пронзительных, отдающих желтизной глазах мелькнули лукавые искорки.
- А пить и гулять наркомам надо все-таки меньше.
Уже дома, когда огромное внутреннее напряжение спало, понял, что сталинскую проверку на устойчивость к жизненным соблазнам прошел. А через некоторое время выяснил и ее причины. Сталин, получив несколько сигналов об "аморальном поведении Бенедиктова", решил разобраться в них сам. Только до сих пор не могу понять, как он узнал о моем возвращении из командировки. Никто в Министерстве об этом действительно не подозревал. На следующий день я удостоверился в этом лично.
- Иван Александрович, товарищ Сталин просит срочно прибыть к нему.
- Но я отпустил шофера...
- Неважно, машина уже выехала, через пять минут будет у вас.
Хмель сразу же слетел, хотя выпил я довольно прилично. Голова работала нормально, а вот ноги слушались плохо. С большим трудом спустился вниз. Машина действительно уже ждала.
Когда вошел в кабинет Сталина, едва не упал, качнулся, но все же удержался на ногах. Сталин, бросив на меня неприязненный, колючий взгляд, с ходу стал задавать вопросы. Касались они работы моего Министерства, но производили какое-то странное впечатление. Как будто он решил проверить мои знания, проэкзаменовать. Отвечал я быстро, четко, без запинок. Пару раз даже поправил Сталина, которому дали неверные сведения о финансовом состоянии совхозов.
Наконец Сталин остановился. Кожей почувствовал, что его отношение ко мне круто изменилось.
- Что ж, ситуацией в Министерстве вы владеете, - сказал он. - Голова у Вас работает неплохо, не то что ноги...
Повернувшись к столу, он что-то достал, а затем протянул мне большую коробку конфет.
- Поздравьте от моего имени вашу супругу. У нее ведь сегодня день рождения.
Затем подошел ко мне еще ближе. В пронзительных, отдающих желтизной глазах мелькнули лукавые искорки.
- А пить и гулять наркомам надо все-таки меньше.
Уже дома, когда огромное внутреннее напряжение спало, понял, что сталинскую проверку на устойчивость к жизненным соблазнам прошел. А через некоторое время выяснил и ее причины. Сталин, получив несколько сигналов об "аморальном поведении Бенедиктова", решил разобраться в них сам. Только до сих пор не могу понять, как он узнал о моем возвращении из командировки. Никто в Министерстве об этом действительно не подозревал. На следующий день я удостоверился в этом лично.
