1481
25
Исторические факты
1937. Клем Сон — «Человек-птица».
Изобретатель одного из первых вингсьютов. Выпрыгивал из самолета на высоте шести километров и после парения раскрывал парашют у самой земли. Перед последним выступлением в своей жизни говорил корреспонденту: «я чувствую себя в такой же безопасности, как вы на кухне своей бабушки».
Толпа в 100000 наблюдала, как Клем отчаянно пытался раскрыть парашют – не открылись ни основной, ни запасной
Изобретатель одного из первых вингсьютов. Выпрыгивал из самолета на высоте шести километров и после парения раскрывал парашют у самой земли. Перед последним выступлением в своей жизни говорил корреспонденту: «я чувствую себя в такой же безопасности, как вы на кухне своей бабушки».
Толпа в 100000 наблюдала, как Клем отчаянно пытался раскрыть парашют – не открылись ни основной, ни запасной
×
1914. «Илья Муромец» Сикорского. Первый в мире пассажирский самолет. Впервые в истории авиации был оснащён отдельным от кабины комфортабельным салоном, спальными комнатами и ванной с туалетом. На «Муромце» имелось отопление и электрическое освещение.
После начала войны четыре «Ильи Муромца» были переданы в Императорский военно-воздушный флот. За годы войны в войска поступило таких 60 машин. За всю войну непосредственно истребителями неприятеля была сбита всего одна машина (которую атаковало сразу 20 самолетов)
После начала войны четыре «Ильи Муромца» были переданы в Императорский военно-воздушный флот. За годы войны в войска поступило таких 60 машин. За всю войну непосредственно истребителями неприятеля была сбита всего одна машина (которую атаковало сразу 20 самолетов)
Последний боевой биплан? (США. 1949 год)
По всей видимости перед нами один из последних в мире (если не последний) проект боевого самолёта схемы "биплан". Фирма-проектировщик мне не известна. Пока не известна. Эта модель продувалась в нескольких вариантах в аэродинамической лаборатории David Taylor Model Basin (DTMB), что в штате Мериленд, в 1949 году .
Предположительно проектировался палубный штурмовик. Но не срослось. А жаль.
По всей видимости перед нами один из последних в мире (если не последний) проект боевого самолёта схемы "биплан". Фирма-проектировщик мне не известна. Пока не известна. Эта модель продувалась в нескольких вариантах в аэродинамической лаборатории David Taylor Model Basin (DTMB), что в штате Мериленд, в 1949 году .
Предположительно проектировался палубный штурмовик. Но не срослось. А жаль.
Штурмовику не нужна большая скорость. А вот укороченный разбег за счёт бипланного крыла для взлёта с палубы-это гут. И манёвренность выше, чем у моноплана. Особенно важно в случае, если на него не собирались вешать много брони. В первые послевоенные годы - почему бы нет?
Этот знак кое-кто может может посчитать предшественником знака ордена КЗ. Правда, это не значит, что этот кое-кто осмелится включить оба знака в единую систему наград. И все же у него будет основание заявить, что авторы ОКЗ, шли по проторенной дорожке.
Слева - знак для особо отличившихся волонтеров ударных революционных батальонов, утвержденный приказом Верховного Главнокомандующего генерала А.Брусилова № 439 от 13.06.1917 года.
Имеет вид металлического черепа со скрещенными под ним двумя костями, носить его полагалось на банте из черной муаровой ленты.
Серебро с клеймом Петроградского пробирного управления 1917 года и мастерской «ВС» (Василий Поликарпович Столбиков — торговец золотыми и серебряными изделиями в 1917 году).
Размер — 40x15 мм.
Имеет вид металлического черепа со скрещенными под ним двумя костями, носить его полагалось на банте из черной муаровой ленты.
Серебро с клеймом Петроградского пробирного управления 1917 года и мастерской «ВС» (Василий Поликарпович Столбиков — торговец золотыми и серебряными изделиями в 1917 году).
Размер — 40x15 мм.
Аннулированные избирательные бюллетени по выборам в Учредительное собрание, извлеченные из урн для голосования. 1917 г.
Оборот..
Примечание.
Этот документ особенно интересен еще и тем, что демонстрирует публичную иерархию в среде большевиков, как выражаются ныне финансовые аналитики, "в моменте". Пройдет немного времени, и появятся новые широко известные персонажи.
Примечание.
Этот документ особенно интересен еще и тем, что демонстрирует публичную иерархию в среде большевиков, как выражаются ныне финансовые аналитики, "в моменте". Пройдет немного времени, и появятся новые широко известные персонажи.
На восточном фронте
На реке Белой.
Вот уже восьмой день № бригада нашей дивизии находится на левом берегу р. Белой.
Небольшие холмы образуют надежное укрытие для артиллерии, а густой кустарник и молодой редкий лес дают убежище пехоте.
Бригада суетливо готовится к переправе.
Технические средства к переправе более чем скудные.
Начало переправы назначено к 11-ти часам вечера.
Саперы уже построили 37 саж. плавучего моста и осталось сделать еще 5 саж.
В 9 часов вечера наша артиллерия открыла ураганный огонь, и менее чем в час заставила сняться батареи противника. Этого огня не выдержала и пехота белых. Им пришлось оставить окопы на берегу.
— Каппелю «цикория» (беда), — говорят красноармейцы.
В 12 часов мост был спущен и несколько смельчаков-саперов переправились на правый берег и укрепили его канатами.
Но, увы. Не успели начать переправы, как мост был разорван сильным течением на несколько частей.
Переправу пришлось отложить до следующего раза.
На берегу остался один дежурный батальон, а остальные, недовольные постигшей неудачей, неохотно уходят обратно в кусты, где располагаются спать.
К утру белые вернулись на берег и зарылись в землю.
Солнце жгло немилосердно, и прозрачно чистая вода р. Белой, от которой веяло прохладной свежестью, невольно манила к себе.
— Пойду хоть напьюсь, — нашелся один смельчак, и спокойным шагом направился во весь рост к реке.
Никто по нем на этот раз не стрелял.
На противоположном берегу появилась фигура белого.
Оба остановились, разглядывая друг друга. Первым заговорил наш.
— Каппель, давай купаться!
—Давай,— послышалось в ответ.
—Да ты погон замочишь, жалко, — съязвил красноармеец.
Шутка была встречена смехом наших.
Постепенно увеличивалось число беседующих с обоих сторон.
—За кого вы воюете? За погоны? — послышались вопросы с нашей стороны.
—А вы за кого? За Комиссаров? За жидов? — раздалось в ответ.
Братание привлекло внимание бывшего на фронте в это время член Реввоенсовета Туркармии т. Кураева и Политкомдив т. Лившица.
Оба решили придать братанию организованный характер.
На все вопросы белых отвечали тт. Кураев и Лившиц. Белые видно, тоже решили придать братанию организованный характер, и с их стороны по явились офицеры.
Кураев предложил устроить митинг, на котором он и выступил оратором.
Красноармейцы стали приглашать белых к нам.
— Приезжайте за нами, поедем,— отвечали белые.
Нашлись быстро два смельчака, и на лодке отправились к белым.
Подъехали к их берегу и в лодку взяли 8 белых. Офицеры стояли смущенные, обескураженные этой картиной.
— Пришлите нам газет, просили белые.
Повез один товарищ на лодке газет: раздали офицерам и солдатам, причем офицеры брали «Известия Ц. И. К.» и «Правду», а солдаты — «Бедноту».
На обоих берегах было людно, шумно и весьма оживленно. Целый день шло братание, которое и дало около 40 перебежчиков, причем 10 белых приехали сами и привезли с собой два исправных пулемета.
В этот вечер переправиться, однако, не пришлось, так как и на этот раз с мостами постигла неудача.
На следующее утро на правом берегу произошла перемена.
Вместо полка, братавшегося накануне, оказался егерский батальон, офицерский батальон и другой полк.
Наших смельчаков, показавшихся открыто на берегу, брали «на мушку».
Каждый выстрел с одной стороны вызывал стрельбу с другой, и целый день шла беспрерывная перестрелка.
Белые сосредоточили много артиллерии на этом участке, и видно решили не допустить переправы.
Все попытки с нашей стороны к переправе встречались ураганным артиллерийским и пулеметным огнем.
Кавалерия решила переправиться вплавь на лошадях.
С нами действовала кавалерийская бригада известного на восточном фронте т. К—на, одно имя которого наводило страх на белых.
Местом переправы избрали на этот раз другой участок — правее, а на прежнем демонстрировали переправу.
Ночью кавалерия переправилась на правый берег и вслед за нею доблестный № полк, и дружным натиском ударили во фланг белым.
Часть кавалерии стремилась обойти белых и ударить в тыл.
Белые, оценив создавшееся для них положение, проявили необыкновенное упорство. Переходили несколько рая в контратаку, было, даже потеснили назад наши части, но все таки вынуждены были весьма поспешно удирать, так как наша кавалерия уже начинала проникать к ним в тыл.
Против нашего полка действовали 5 полков, несмотря на это, нам досталось около тысячи пленных, в том числе 10 офицеров и 6 исправных пулеметов.
Потери противника этим не ограничились; был уничтожен полностью егерский батальон, сильно потрепан офицерский батальон, а в остальных полках выбыло больше половины.
Наши части укрепились на новых позициях, прогнав белых за день на 15 верст.
Ночь была лунная, и впереди виднелись очертания гор, утопавших высоко в облаках.
— Вот за те горы еще нам идти, — говорили красноармейцы.
Ничего, — отвечали другие, — а все-таки загоним белых «в доску».
Б. Леонидов. (РОСТА).
Красный север. №64. 18 июля 1919 г.
На реке Белой.
Вот уже восьмой день № бригада нашей дивизии находится на левом берегу р. Белой.
Небольшие холмы образуют надежное укрытие для артиллерии, а густой кустарник и молодой редкий лес дают убежище пехоте.
Бригада суетливо готовится к переправе.
Технические средства к переправе более чем скудные.
Начало переправы назначено к 11-ти часам вечера.
Саперы уже построили 37 саж. плавучего моста и осталось сделать еще 5 саж.
В 9 часов вечера наша артиллерия открыла ураганный огонь, и менее чем в час заставила сняться батареи противника. Этого огня не выдержала и пехота белых. Им пришлось оставить окопы на берегу.
— Каппелю «цикория» (беда), — говорят красноармейцы.
В 12 часов мост был спущен и несколько смельчаков-саперов переправились на правый берег и укрепили его канатами.
Но, увы. Не успели начать переправы, как мост был разорван сильным течением на несколько частей.
Переправу пришлось отложить до следующего раза.
На берегу остался один дежурный батальон, а остальные, недовольные постигшей неудачей, неохотно уходят обратно в кусты, где располагаются спать.
К утру белые вернулись на берег и зарылись в землю.
Солнце жгло немилосердно, и прозрачно чистая вода р. Белой, от которой веяло прохладной свежестью, невольно манила к себе.
— Пойду хоть напьюсь, — нашелся один смельчак, и спокойным шагом направился во весь рост к реке.
Никто по нем на этот раз не стрелял.
На противоположном берегу появилась фигура белого.
Оба остановились, разглядывая друг друга. Первым заговорил наш.
— Каппель, давай купаться!
—Давай,— послышалось в ответ.
—Да ты погон замочишь, жалко, — съязвил красноармеец.
Шутка была встречена смехом наших.
Постепенно увеличивалось число беседующих с обоих сторон.
—За кого вы воюете? За погоны? — послышались вопросы с нашей стороны.
—А вы за кого? За Комиссаров? За жидов? — раздалось в ответ.
Братание привлекло внимание бывшего на фронте в это время член Реввоенсовета Туркармии т. Кураева и Политкомдив т. Лившица.
Оба решили придать братанию организованный характер.
На все вопросы белых отвечали тт. Кураев и Лившиц. Белые видно, тоже решили придать братанию организованный характер, и с их стороны по явились офицеры.
Кураев предложил устроить митинг, на котором он и выступил оратором.
Красноармейцы стали приглашать белых к нам.
— Приезжайте за нами, поедем,— отвечали белые.
Нашлись быстро два смельчака, и на лодке отправились к белым.
Подъехали к их берегу и в лодку взяли 8 белых. Офицеры стояли смущенные, обескураженные этой картиной.
— Пришлите нам газет, просили белые.
Повез один товарищ на лодке газет: раздали офицерам и солдатам, причем офицеры брали «Известия Ц. И. К.» и «Правду», а солдаты — «Бедноту».
На обоих берегах было людно, шумно и весьма оживленно. Целый день шло братание, которое и дало около 40 перебежчиков, причем 10 белых приехали сами и привезли с собой два исправных пулемета.
В этот вечер переправиться, однако, не пришлось, так как и на этот раз с мостами постигла неудача.
На следующее утро на правом берегу произошла перемена.
Вместо полка, братавшегося накануне, оказался егерский батальон, офицерский батальон и другой полк.
Наших смельчаков, показавшихся открыто на берегу, брали «на мушку».
Каждый выстрел с одной стороны вызывал стрельбу с другой, и целый день шла беспрерывная перестрелка.
Белые сосредоточили много артиллерии на этом участке, и видно решили не допустить переправы.
Все попытки с нашей стороны к переправе встречались ураганным артиллерийским и пулеметным огнем.
Кавалерия решила переправиться вплавь на лошадях.
С нами действовала кавалерийская бригада известного на восточном фронте т. К—на, одно имя которого наводило страх на белых.
Местом переправы избрали на этот раз другой участок — правее, а на прежнем демонстрировали переправу.
Ночью кавалерия переправилась на правый берег и вслед за нею доблестный № полк, и дружным натиском ударили во фланг белым.
Часть кавалерии стремилась обойти белых и ударить в тыл.
Белые, оценив создавшееся для них положение, проявили необыкновенное упорство. Переходили несколько рая в контратаку, было, даже потеснили назад наши части, но все таки вынуждены были весьма поспешно удирать, так как наша кавалерия уже начинала проникать к ним в тыл.
Против нашего полка действовали 5 полков, несмотря на это, нам досталось около тысячи пленных, в том числе 10 офицеров и 6 исправных пулеметов.
Потери противника этим не ограничились; был уничтожен полностью егерский батальон, сильно потрепан офицерский батальон, а в остальных полках выбыло больше половины.
Наши части укрепились на новых позициях, прогнав белых за день на 15 верст.
Ночь была лунная, и впереди виднелись очертания гор, утопавших высоко в облаках.
— Вот за те горы еще нам идти, — говорили красноармейцы.
Ничего, — отвечали другие, — а все-таки загоним белых «в доску».
Б. Леонидов. (РОСТА).
Красный север. №64. 18 июля 1919 г.
Американский орел над Невским проспектом
Американский орел появился на здании Зингера еще до Первой Мировой войны
На стеклянном куполе Дома Зингера сидит, расправив крылья, орёл с американского герба. Интересна история его возникновения и сам факт его наличия.
Во время первой мировой войны компанию «Зингер» стали обвинять в шпионаже. Название компании ассоциировалось у народа с Германией, хотя мало кто знал, что именно «Зингер» шила форму для русской армии. Тогда владельцы фирмы сдали нижний этаж здания под консульство США и стали всячески подчеркивать, что «Зингер» — это американская компания.
Американский орел появился на здании Зингера еще до Первой Мировой войны
На стеклянном куполе Дома Зингера сидит, расправив крылья, орёл с американского герба. Интересна история его возникновения и сам факт его наличия.
Во время первой мировой войны компанию «Зингер» стали обвинять в шпионаже. Название компании ассоциировалось у народа с Германией, хотя мало кто знал, что именно «Зингер» шила форму для русской армии. Тогда владельцы фирмы сдали нижний этаж здания под консульство США и стали всячески подчеркивать, что «Зингер» — это американская компания.
В 1920–е годы орёл все–таки таинственно исчез, восстановили его в наши дни реставраторы. Скульптуру воссоздали по фотографиям и чертежам начала XX века.
Во время Второй Мировой войны в Великобритании было введено нормирование продуктов. Был издан специальный указ, запрещавший продавать свежевыпеченный хлеб. Должно было пройти не меньше суток, прежде чем хлеб поступал в магазин.
Почему?
1. Свежевыпеченный хлеб трудно нарезать тонкими ломтями
2. Запах свежевыпеченного хлеба сильно возбуждает аппетит (история из комментариев: Из собственного опыта кока (судового повара) - когда кончалась заморозка (хлеб) и приходилось печь самому , до утра доживало 10 из 28 выпеченных буханок
Почему?
1. Свежевыпеченный хлеб трудно нарезать тонкими ломтями
2. Запах свежевыпеченного хлеба сильно возбуждает аппетит (история из комментариев: Из собственного опыта кока (судового повара) - когда кончалась заморозка (хлеб) и приходилось печь самому , до утра доживало 10 из 28 выпеченных буханок
У Набокова в «Бледном огне» есть история об удивительной игре слов одновременно и в русском и в английском языках:
Сама история достаточно тривиальна (и всего скорее апокрифична). В газетном отчете о коронации русского царя вместо "корона" [crown] напечатали "ворона" [crow], а когда на другой день опечатку с извинениями "исправляли", вместо нее появилась иная – "корова" [cow].
Изысканность соответствия английского ряда "crown-crow-cow" русскому "корона-ворона-корова" могла бы, я в этом уверен, привести моего поэта в восторг. Больше ничего подобного мне на игрищах
лексики не встречалось, а уж вероятность такого двойного совпадения и подсчитать невозможно.
p.s.
На всякий случай приведу первоисточник филологической байки.
Она взята из записок известного писателя, врача и пушкиниста Викентия Вересаева: «В одной одесской газете при описании коронации – не помню, Александра III или Николая II, – было напечатано: „Митрополит возложил на голову Его Императорского Величества ворону”. В следующем выпуске газеты появилась заметка: „В предыдущем номере нашей газеты, в отчете о священном короновании Их Императорских Величеств, вкралась одна чрезвычайно досадная опечатка. Напечатано: «Митрополит возложил на голову Его Императорского Величества ворону» – читай: «корову»”...»
Сама история достаточно тривиальна (и всего скорее апокрифична). В газетном отчете о коронации русского царя вместо "корона" [crown] напечатали "ворона" [crow], а когда на другой день опечатку с извинениями "исправляли", вместо нее появилась иная – "корова" [cow].
Изысканность соответствия английского ряда "crown-crow-cow" русскому "корона-ворона-корова" могла бы, я в этом уверен, привести моего поэта в восторг. Больше ничего подобного мне на игрищах
лексики не встречалось, а уж вероятность такого двойного совпадения и подсчитать невозможно.
p.s.
На всякий случай приведу первоисточник филологической байки.
Она взята из записок известного писателя, врача и пушкиниста Викентия Вересаева: «В одной одесской газете при описании коронации – не помню, Александра III или Николая II, – было напечатано: „Митрополит возложил на голову Его Императорского Величества ворону”. В следующем выпуске газеты появилась заметка: „В предыдущем номере нашей газеты, в отчете о священном короновании Их Императорских Величеств, вкралась одна чрезвычайно досадная опечатка. Напечатано: «Митрополит возложил на голову Его Императорского Величества ворону» – читай: «корову»”...»
Фото девушки с автоматом.
Это Эрика Корнелия Селеш, еврейка, 15 лет. Маленький рыжик с ППШ в руках, ставший символом венгерского антисталинского восстания 1956 г. Пошла в отряд сопротивления вслед за своим парнем. Ей дали автомат, а потом, когда начались бои, уговорили пойти в медсестры. Была убита 7 ноября, когда выносила раненого с поля боя. Похоронена на кладбище Керепеши в Будапеште. Снимки Эрики, которые сделал датский фотограф Вагн Хансен, попали на обложки всех европейских газет и журналов.
Это Эрика Корнелия Селеш, еврейка, 15 лет. Маленький рыжик с ППШ в руках, ставший символом венгерского антисталинского восстания 1956 г. Пошла в отряд сопротивления вслед за своим парнем. Ей дали автомат, а потом, когда начались бои, уговорили пойти в медсестры. Была убита 7 ноября, когда выносила раненого с поля боя. Похоронена на кладбище Керепеши в Будапеште. Снимки Эрики, которые сделал датский фотограф Вагн Хансен, попали на обложки всех европейских газет и журналов.
Советская пехота на оборонительных позициях. 1941 год.
Фото сделано в ходе контрнаступления советских войск под Москвой. Интересно, что индивидуальные ячейки еще не соединены вместе проходами. Возможно, что это временная позиция на очередной освобождённой высоте
Фото сделано в ходе контрнаступления советских войск под Москвой. Интересно, что индивидуальные ячейки еще не соединены вместе проходами. Возможно, что это временная позиция на очередной освобождённой высоте
В 1943 году в северной части Атлантики встретились два эсминца — английский и германский. Англичане решили долго не думать и первые запустили торпеды в противника, но так случилось, что рули торпеды заклинило под определенным углом и их же торпеда совершила круговой манёвр, и начала возвращаться . Британцам было не до шуток, им ничего не оставалось как наблюдать за их же торпедой, которая несётся в эсминец.
В конечном итоге, Англичане получили своей же торпедой, но эсминец оставался на плаву и дожидался помощи, но в боевых действия и в самой войне больше не участвовал. Занимательно, что германцы не добили своих противников. Свидетели британского эсминца говорили, что германцы просто не могли стрелять, они все время ржали и катались в истерике по палубе своего эсминца.
Германцы на всю жизнь запомнили этот смешной и нелепый момент в их жизни.
В конечном итоге, Англичане получили своей же торпедой, но эсминец оставался на плаву и дожидался помощи, но в боевых действия и в самой войне больше не участвовал. Занимательно, что германцы не добили своих противников. Свидетели британского эсминца говорили, что германцы просто не могли стрелять, они все время ржали и катались в истерике по палубе своего эсминца.
Германцы на всю жизнь запомнили этот смешной и нелепый момент в их жизни.
На обеих фото польский магистральный пассажирский капотированный паровоз Рm36-1,скорость до 140км/час,постр оен в 1937г. К бронепоездам отношения не имеет.
Завершающая
Из главы «Начальник гарнизона»
«Снимая уличные бои, я перебирался от развалин одного дома к другому. Бывало так, что в нижнем этаже сидели немцы, а верхними владели наши, а иногда бывало и наоборот. Порой отдельный дом оборонял целый батальон, а гарнизон другого не превышал пяти-шести человек.
Как-то попал я в один угловой дом. Под ногами хрустит битое стекло, гремит какое-то железо. Рискуя вызвать на себя огонь немцев, если дом в их руках, негромко окликаю: «Ау!» Молчание. Голос мой гулко разносится под мрачными обгоревшими сводами. По сорванной взрывной волной лестнице пробираюсь на второй этаж. Снова подаю голос, уже погромче. Снова молчание. И вдруг неожиданно с третьего этажа раздается спокойное:
- Тебе чего?
- В гости пришел. Кинооператор.
Сверху спускается толстая веревка.
- Цепляйся и держись! - приказывает голос сверху.
С помощью веревки я поднялся на третий этаж. Передо мной стоит гладко выбритый человек в шапке-ушанке, в немецкой шинели поверх ватной телогрейки, в немецких войлочных сапогах-валенках.
- Документы! - коротко и строго требует он.
Показываю свое удостоверение и, пока солдат изучает его, бегло осматриваю помещение, куда я попал. В углу - комод, на нем - кусок зеркала, бритва, чашечка с помазком. Рядом - немецкая канистра с водой. Кровать. Около мирных домашних тапочек стоит примус. На газете - горка немецких концентратов, кирпич шоколада, безвкусного, похожего на мыло, фляжки. Комната угловая. Два окна выходят на одну сторону и одно - на другую. На подоконниках - ручной пулемет, два автомата, один наш, другой немецкий, трехлинейка с оптическим прицелом, коробки и диски с патронами. Хозяйство!
- А вы кто такой? — спрашиваю я.
- Начальник гарнизона, сержант Щеткин.
- А где же остальные?
- За Волгой на излечении.
- Так вы один?
- Один.
Сержант устроился по-хозяйственному прочно и на¬долго. Это я оценил на следующий день. Из окон его «крепости» хорошо просматривались сразу две улицы, и «натура» для моих съемок была великолепная. Отсюда хорошо было видно немцев, пробирающихся по ходам сообщения, их кухню и несколько минометов в середине разрушенного дома напротив.
- Мне бы еще пушку достать. Очень необходима,- не то всерьез, не то в шутку говорил сержант, поглядывая на эти минометы.— Конечно, винтовкой я их тревожу, но только днем. По ночам же, стреляя наугад, может, и наношу урон, но небольшой.
- А немцы на вас не нападают?
- Не без того. Но трудно им меня достать. Артиллерию или авиацию не применишь, боятся по своим ударить, ну, а пехоте мой орешек не по зубам.
После кофе, сваренного на примусе, и сытного завтрака с трофейными галетами мы сели у окна. Я поставил телеоптику.
- Они вот оттуда появляются,- объяснил Щеткин,- сначала перли, не хоронясь, а сейчас спесь поубавилась. Осторожничают.
Вскоре я заметил трех гитлеровцев. Сержант схватил винтовку.
- Подождите,- шепчу я,- дайте мне их сначала снять!
В визире телеобъектива хорошо видно, как они несмелыми шагами пробираются вдоль стены, глядя куда-то впереди себя.
- Разведка, - шепчет сержант. - Что-то замышляют!
На немцах каски, обтянутые маскировочным чехлом, сбоку висят круглые коробки противогазов. Автоматы - наготове.
Отсняв метров десять пленки, я опускаю аппарат и говорю:
- Все!
- Видишь, как подбираются? Боятся за свою шкуру, Ну-ка, посторонись! — Сержант кладет на подоконник винтовку. Сухо и коротко звучит выстрел. Передний фашист, взмахнув руками, падает на груду кирпича. Остальные два присели, не понимая, откуда стреляют. Из подвала трещит пулемет. Вторым выстрелом сержант убивает еще одного гитлеровца. Последний, оставшийся в живых, вскакивает и, длинными прыжками достигнув подвала, скрывается.
- Этот для развода! - весело произносит Щеткин.
- А в том доме тоже немцы? - киваю я на развалины напротив.
- Да!
- А почему же они не стреляют в вас?
- Бес их знает. Я же их не беспокою, вот они и ведут себя мирно!
Сержанту Щеткину я был обязан несколькими удачными кадрами, которые позднее вошли в фильм о великой битве на Волге».
Из воспоминаний фронтового кинооператора кинооператора Николая Вихирева.
Из главы «Начальник гарнизона»
«Снимая уличные бои, я перебирался от развалин одного дома к другому. Бывало так, что в нижнем этаже сидели немцы, а верхними владели наши, а иногда бывало и наоборот. Порой отдельный дом оборонял целый батальон, а гарнизон другого не превышал пяти-шести человек.
Как-то попал я в один угловой дом. Под ногами хрустит битое стекло, гремит какое-то железо. Рискуя вызвать на себя огонь немцев, если дом в их руках, негромко окликаю: «Ау!» Молчание. Голос мой гулко разносится под мрачными обгоревшими сводами. По сорванной взрывной волной лестнице пробираюсь на второй этаж. Снова подаю голос, уже погромче. Снова молчание. И вдруг неожиданно с третьего этажа раздается спокойное:
- Тебе чего?
- В гости пришел. Кинооператор.
Сверху спускается толстая веревка.
- Цепляйся и держись! - приказывает голос сверху.
С помощью веревки я поднялся на третий этаж. Передо мной стоит гладко выбритый человек в шапке-ушанке, в немецкой шинели поверх ватной телогрейки, в немецких войлочных сапогах-валенках.
- Документы! - коротко и строго требует он.
Показываю свое удостоверение и, пока солдат изучает его, бегло осматриваю помещение, куда я попал. В углу - комод, на нем - кусок зеркала, бритва, чашечка с помазком. Рядом - немецкая канистра с водой. Кровать. Около мирных домашних тапочек стоит примус. На газете - горка немецких концентратов, кирпич шоколада, безвкусного, похожего на мыло, фляжки. Комната угловая. Два окна выходят на одну сторону и одно - на другую. На подоконниках - ручной пулемет, два автомата, один наш, другой немецкий, трехлинейка с оптическим прицелом, коробки и диски с патронами. Хозяйство!
- А вы кто такой? — спрашиваю я.
- Начальник гарнизона, сержант Щеткин.
- А где же остальные?
- За Волгой на излечении.
- Так вы один?
- Один.
Сержант устроился по-хозяйственному прочно и на¬долго. Это я оценил на следующий день. Из окон его «крепости» хорошо просматривались сразу две улицы, и «натура» для моих съемок была великолепная. Отсюда хорошо было видно немцев, пробирающихся по ходам сообщения, их кухню и несколько минометов в середине разрушенного дома напротив.
- Мне бы еще пушку достать. Очень необходима,- не то всерьез, не то в шутку говорил сержант, поглядывая на эти минометы.— Конечно, винтовкой я их тревожу, но только днем. По ночам же, стреляя наугад, может, и наношу урон, но небольшой.
- А немцы на вас не нападают?
- Не без того. Но трудно им меня достать. Артиллерию или авиацию не применишь, боятся по своим ударить, ну, а пехоте мой орешек не по зубам.
После кофе, сваренного на примусе, и сытного завтрака с трофейными галетами мы сели у окна. Я поставил телеоптику.
- Они вот оттуда появляются,- объяснил Щеткин,- сначала перли, не хоронясь, а сейчас спесь поубавилась. Осторожничают.
Вскоре я заметил трех гитлеровцев. Сержант схватил винтовку.
- Подождите,- шепчу я,- дайте мне их сначала снять!
В визире телеобъектива хорошо видно, как они несмелыми шагами пробираются вдоль стены, глядя куда-то впереди себя.
- Разведка, - шепчет сержант. - Что-то замышляют!
На немцах каски, обтянутые маскировочным чехлом, сбоку висят круглые коробки противогазов. Автоматы - наготове.
Отсняв метров десять пленки, я опускаю аппарат и говорю:
- Все!
- Видишь, как подбираются? Боятся за свою шкуру, Ну-ка, посторонись! — Сержант кладет на подоконник винтовку. Сухо и коротко звучит выстрел. Передний фашист, взмахнув руками, падает на груду кирпича. Остальные два присели, не понимая, откуда стреляют. Из подвала трещит пулемет. Вторым выстрелом сержант убивает еще одного гитлеровца. Последний, оставшийся в живых, вскакивает и, длинными прыжками достигнув подвала, скрывается.
- Этот для развода! - весело произносит Щеткин.
- А в том доме тоже немцы? - киваю я на развалины напротив.
- Да!
- А почему же они не стреляют в вас?
- Бес их знает. Я же их не беспокою, вот они и ведут себя мирно!
Сержанту Щеткину я был обязан несколькими удачными кадрами, которые позднее вошли в фильм о великой битве на Волге».
Из воспоминаний фронтового кинооператора кинооператора Николая Вихирева.
Еще крутые истории!
- Женщина 10 лет ничего не покупает, потому что полностью отказалась от денег
- 14 сильных фотографий, которые рассказывают об истории человечества
- Завидуйте молча: 17-летний парень бросил все ради женщины с четырьмя детьми
- В Бразилии дворник нашел новорожденную в мусорке и решил удочерить её
- Британка сделала ринопластику и бросила мужа, решив, что теперь «слишком хороша для него»
реклама
