Безмолвный монолог

Так многие говорят. Чуть что — сразу «гавно»: «опель — гавно!», «жигули — гавно!», «толстяк — гавно!», «сосед — гавно!», «жена — гавно!», «работа — гавно!», «и вообще вся жизнь — гавно!»...

Но это все сплошной оксюморон! Забыл, что это значит, но слово, согласитесь, зачетное. Так и прет от него … нет, не гавном!.. а ученостью и … сам ты гавно! Русской словесностью, во! Пушкиным...пахнет!

Блин, сбил, сукин сын, с мысли! О чем это я? Нет, не про гавно вопрос! А про говно!

Так вот! — как говорится, аналогичный случай был в нашей деревне!
Один придурок рассказывал. Назову его условно...иди ты нахер уже со своим гавном! Назову ...ну, к примеру, Васей! Васей Пупкиным. И рассказывал он про себя о себе.

И так. Только не перебивайте!
Сидел Вася Пупкин как-то на работе. И может, съел чего. Может, ротовирус какой-нибудь словил. А может, просто так звезды сошлись. Но в конце рабочего дня каааак забурлит у него в брюхе — просто ядерный реактор, а не живот! Знаете, как бывает, такими наплывами — то кажется, никаких сил нет терпеть, а потом волна — да, не волна походу, а форменный цунами! - спадет и кажется, что терпеть можно. А потом снова! И так то накатывает, то отпускает!

Он то в сортир намыливается бежать, зажав ягодицы обеими руками, чтобы дно не вышибло, а то думает, дотерплю до дома — полчаса осталось всего-то дотерпеть. А сортир у нас военно-полевой, гавно-гавнищем — эдакая избушка на курьих лапах, под потолок засранная интернациональным гавном! В такой, с позволения сказать, туалет лишний раз заходить не хочется, только по совершенно уж зверски неотложной нужде. Конечно, дома всяко поприятней сесть на теплый стульчак испанский из специального пластика, книжку взять «Янки из Коннектикута...», а то планшет с «танчиками»... Конечно! Не то что раскорячившись сидеть на сквозняке над зловонной клоакой с многолетними отложениями разного...говна, жопу влажной газетенкой предвыборной обдирать, а потом еще тапки от говна очищать об сырую траву... бррр!

Короче, вроде дотерпел Вася, котомку собрал и подался до дому. А ходу ему минут десять. Нормальным шагом. Но нормальным не получилось из-за приливов и отливов говняного Гольфстрима. Только рваным темпом! Но и таким нервным ходом все-равно те же десять минут — то бодрым спортивным шагом, а то скрепив зубы и жопу, едва ноги переставляя. Проходя мимо супер-гипер-магазина, Пупкин под напором бурления требуха уже малодушно сдался — метнулся к тамошнему туалету, а там уборка, сссууука! Как не обосрался, каким нечеловеческим усилием воли и жопных мышц, я не берусь даже рассказывать. И вроде, снова отпустило...

Поперся дальше с малость отсыревшими от расстройства трусами. Вот он дом. Вот он подъезд, ну, парадное, хотя какое оно там нахуй парадное — подъезд засраный! Лифт вызвал — слава Джа, он на первом этаже стоял, а до восьмого он ровно полминуты поднимется. И в эти ровные полминуты снова волна накатила — девятый вал Айвазовского в натуральную величину! Вася понимает, что близость желанного унитаза убивает последнюю волю, и в любой момент может наступить непоправимое. Поэтому — смахнув пот со лба - он начинает загодя готовиться: куртку расстегнул, брюки , шнурки развязал на кроссовках. Эпилептически подергиваясь, дверь трясущимися руками отпер, и на ходу сдирая брюки вместе с трусами, кинулся в хату, как Кокорин в буфет за шампанским.

На первом же шаге Вася наступает на шнурок и летит мордой в пол, а в свободном падении, если вы не знаете, сила тяжести обнуляется, поэтому сила давления в жопе устремляется в бесконечность... но вам высшую арифметику знать не обязательно... короче, Вася лежит на полу, а из его оголенного сральника говно извергается фонтаном, как из льва петергофского, которому Самсон пасть порвал от ушей до самой жопы. И звуки производятся почище, чем при взрыве пресловутого Кракатау. Про запахи я вообще молчу - нет такого на шкале ужасов подземного мира!

И все бы ничего — с кем не бывает... Но...
Самое говнянское, что в это время теща в гости приперлась... как всегда вовремя!
Вот вонищи-то, пердежа орального да говна словесного было!
«Смотри, доча, за какого ты серуна вышла! Гляди, что сволочь делает — срет прямо посреди колидора! Не муж, а башня говнонапорная, не мужик, а гейзер говносерный, не человек, а гавно голимое! Тьху, прости-хосподя, говноносец засранный! Всю жизнь тебе обосрал, срань подзаборна! Ага-ага, пить он кончил... Кончил ссаться — начал сраться!»

Это она, кстати, напомнила, что я у ней случайно в гостинной ковер обоссал как-то попьяне. Вот же жаба троекуровская, злопамятная, как ...говно динозавра!

А вы говорите «гавно». Нет, это по-другому называется! Одно слово — оксиморон, её мать!