Дружба людей и собак регулируется окситоцином

В отличие от ручных волков, собаки часто смотрят хозяину в глаза, что ведет к повышению у обоих уровня окситоцина — нейрогормона, стимулирующего проявления нежных чувств и развитие привязанности. По-видимому, склонность смотреть человеку в глаза, манипулируя поведением человека в своих интересах, развилась у собак в ходе одомашнивания, а не была унаследована от диких предков.

Собаку недаром считают лучшим другом человека. Показано, что по способности к эффективной коммуникации с человеком собаки сильно превосходят не только своих ближайших родственников — волков, но и нашу ближайшую родню — шимпанзе (см.: Собака — друг человека, обезьяна — собрат по разуму, «Элементы», 28.06.2006). В частности, собаки лучше, чем обезьяны и выращенные людьми волки понимают значение человеческого взгляда (например, когда человек указывает взглядом, где спрятано угощение). По-видимому, в ходе коэволюции с человеком собакам удалось освоить некоторые чисто человеческие коммуникативные навыки, такие как понимание взглядов и интонаций. Особи, лучше понимающие настроение хозяев, должны были иметь селективное преимущество в процессе одомашнивания. Можно предположить, что развитие этих способностей было связано с ювенилизацией — сохранением во взрослом состоянии некоторых детских признаков, таких как пониженный уровень страха и агрессии (см.: Бонобо ведут себя по-детски, «Элементы», 08.02.2010; а также статью Л. Н. Трут «Обретет ли человек нового друга?»). Результаты поведенческих тестов показывают, что привязанность людей к четвероногим питомцам на эмоциональном и нейрологическом уровнях схожа с теми чувствами, которые мы испытываем к детям, а наша забота о них — с родительским поведением (см.: Дружба человека с собакой основана на родительском инстинкте, «Элементы», 30.01.2006).

Смотреть друг другу в глаза — древний способ коммуникации, свойственный нашему виду. Он важен, в частности, для формирования эмоциональной связи между матерью и ребенком. Когда малыш смотрит на мать, у нее повышается уровень окситоцина в крови и в мозге. Это стимулирует всевозможные проявления материнской любви, отчего в гипоталамусе ребенка тоже растет производство окситоцина, что, в свою очередь, усиливает привязанность ребенка к матери и побуждает его смотреть на нее еще чаще. Предполагается, что положительная обратная связь с участием взглядов в глаза и окситоцинэргических нейронных сетей необходима для развития полноценных отношений (то есть любви и взаимопонимания) между матерью и ребенком.

Может ли такой же механизм способствовать дружбе человека и собаки? О роли окситоцина в регуляции социального поведения животных известно много (см. ссылки в конце новости), но почти все установленные факты касаются только внутривидовых взаимоотношений. Может ли окситоцин регулировать привязанность между представителями разных видов? Поиском ответа на этот вопрос занимается группа японских биологов, опубликовавшая свои новые результаты в свежем выпуске журнала Science. Ранее этот коллектив показал, что собачий взгляд действительно повышает уровень окситоцина у хозяина. Окситоцин измеряли в моче хозяина до и после получасового общения с собакой. Оказалось, что чем чаще и дольше собака смотрела на хозяина, тем сильнее возрастал у него уровень окситоцина к концу эксперимента (M. Nagasawa et al., 2009. Dog's gaze at its owner increases owner's urinary oxytocin during social interaction).

В новом исследовании авторы отслеживали уровень окситоцина не только у людей, но и у собак. Для сравнения использовались волки, выращенные людьми. Кроме того, собакам капали в нос окситоцин, чтобы посмотреть, как это повлияет на их общение с человеком.

Исследование состояло из двух экспериментов. В первом участвовали 30 собак разных пород и 11 ручных волков, все со своими хозяевами. У каждой пары измеряли уровень окситоцина в моче до и после эксперимента. Сам эксперимент состоял в том, что человек со своей собакой (или волком) находился в комнате в течение получаса, а их поведение снимали на видео. Обоим разрешалось делать всё что угодно, нельзя было только кормить питомца и давать ему игрушки.

Как и в прежних исследованиях такого рода, оказалось, что пары «человек–собака» четко подразделяются на две группы: с сильными и слабыми дружескими связями. В первом случае собака часто смотрит на хозяина, а хозяин, заполняя анкету, сообщает о сильной взаимной привязанности. Во втором случае собака смотрит на хозяина реже, а ее владелец отзывается о взаимоотношениях с питомцем более прохладно.

Из 30 пар участников в первую группу (авторы обозначили ее LG, от слов long gaze — долгий взгляд) попала 21 пара, во вторую (SG, short gaze, короткий взгляд) — девять пар. Основные результаты эксперимента показаны на рис. 2. Собаки LG смотрели в глаза хозяину дольше всех. Волки вовсе этого не делали, что и неудивительно, ведь для волков взгляд в глаза означает угрозу. В группе LG к концу эксперимента уровень окситоцина сильно вырос у людей, в меньшей степени — у их питомцев; в группе SG и у волков с их хозяевами окситоцин не повысился. Более того, в группе LG (но не в двух других группах) была выявлена положительная корреляция между продолжительностью собачьих взглядов и подъемом уровня окситоцина у человека и собаки. Для других параметров поведения, регистрировавшихся в ходе эксперимента (таких как разговоры хозяина с питомцем и продолжительность прикосновений) связь с уровнем окситоцина оказалась не столь очевидной, хотя те хозяева, чьи собаки дольше на них смотрели, чаще гладили своих питомцев.

Результаты эксперимента согласуются с предположением о том, что собака, глядя человеку в глаза, манипулирует уровнем окситоцина в мозге хозяина. Как известно, окситоцин влияет на социальное поведение людей, склоняя к проявлениям дружбы и любви по отношению к тем, кого мы считаем «своими» (см.: Окситоцин усиливает любовь к «своим», но не улучшает отношения к чужакам, «Элементы», 17.06.2010). По-видимому, люди, со своей стороны, тоже могут влиять на выработку окситоцина в мозге собаки.

В ходе второго эксперимента собак-участниц (на этот раз участвовало 27 хозяев со своими собаками) подразделили на две группы: одним капали в нос окситоцин, другим (в качестве контроля) — физраствор. После этого собаку впускали в помещение, где сидел ее хозяин, а также два незнакомых человека. На этот раз людям было запрещено разговаривать и прикасаться к собакам, чтобы свести к минимуму влияние поведения людей на поведение собак. Эксперимент показал, что собаки, которым закапали в нос окситоцин, достоверно дольше смотрели на своих хозяев (но не на чужаков). Правда, такая зависимость наблюдалась только у сук. На поведение кобелей перназальное введение окситоцина не повлияло. По мнению авторов, одно из возможных объяснений состоит в том, что введение окситоцина стимулирует у кобелей не только окситоциновую, но и вазопрессиновую систему, которая контролирует агрессивное и территориальное поведение. Это может усилить настороженность по отношению к чужакам. Известно, что у людей влияние окситоцина на поведение тоже зависит от пола испытуемого.

Самый интересный результат второго эксперимента состоит в том, что уровень окситоцина в моче повысился не только у собак женского пола, которым окситоцин закапали в нос, но и у их хозяев, которые не могли ни поговорить со своей любимицей, ни погладить ее, а только подвергались действию ее чарующего взгляда. У кобелей и тех сук, которым окситоцин в нос не капали, достоверного повышения уровня окситоцина выявлено не было, как и у их хозяев.

Результаты исследования можно интерпретировать как аргумент в пользу гипотезы о том, что в развитии и поддержании взаимной привязанности человека и собаки задействована такая же петля положительной обратной связи с участием окситоцина и взглядов в глаза, что и во взаимной привязанности матери и ребенка. Тот факт, что между ручными волками и их хозяевами подобной связи не возникает, говорит о том, что склонность смотреть в глаза человеку, тем самым вызывая у него выброс окситоцина и стимулируя привязанность, развилась у собак в процессе одомашнивания, а не была унаследована от диких предков. Не исключено, что эта склонность была адаптацией, повысившей приспособленность предков нынешних собак к жизни среди людей. Фактически собаки научились использовать в собственных интересах исконно человеческий способ бессловесной коммуникации, развившийся у наших предков для укрепления социальных связей.