2313
5
Есть книги, которые из любого возраста возвращают нас в детство, — в них запах летнего вечера, скрип велосипедных колес по гравию, звонкий дружеский смех и радость первых открытий. «Денискины рассказы» Виктора Драгунского — именно такая книга. Она моментально превращает взрослых серьезных дяденек и тетенек в беззаботных мальчишек и девчонок.
Утром я ничего не мог есть. Только выпил две чашки чая с хлебом и маслом, с картошкой и сосиской. Потом пошел в школу.
Там народу было видимо-невидимо, и все в костюмах. Одних гномов было человек пятьдесят. И еще было очень много белых «снежинок». Это такой костюм, когда вокруг много белой марли, а в середине торчит какая-нибудь девочка.
Однажды мы с папой пошли в зоопарк, и я скакал вокруг него на улице, и он спросил:
— Ты что скачешь?
А я сказал:
— Я скачу, что ты мой папа!
Он понял!
Там народу было видимо-невидимо, и все в костюмах. Одних гномов было человек пятьдесят. И еще было очень много белых «снежинок». Это такой костюм, когда вокруг много белой марли, а в середине торчит какая-нибудь девочка.
Однажды мы с папой пошли в зоопарк, и я скакал вокруг него на улице, и он спросил:
— Ты что скачешь?
А я сказал:
— Я скачу, что ты мой папа!
Он понял!
×
Я сказал:
— Ну как?
— Чудовищно! — похвалил Борис Сергеевич.
Хотя мне уже идет девятый год, я только вчера догадался, что уроки все-таки надо учить.
Когда Аленка меня увидела, она сразу заорала:
— Дениска пришел! Ого-го!
Я вежливо сказал:
— Здравствуйте! Чего орешь, как дура?
— Вот, папа, послушай, какую я Мишке задам задачу: вот у меня есть два яблока, а нас трое, как разделить их среди нас поровну?
— Сдаюсь!
Я сказал:
— Чтобы мы все получили поровну, надо из этих яблок сварить компот.
— А теперь идите — учитесь хорошо!
И мы пошли учиться. Но я сидел и плохо учился.
Два часа! Каких-нибудь пять минут поиграли, а уже два часа!
Но я пел только громко, я не хотел петь потише, потому что настоящее пение — это именно когда громко!
— Ну как?
— Чудовищно! — похвалил Борис Сергеевич.
Хотя мне уже идет девятый год, я только вчера догадался, что уроки все-таки надо учить.
Когда Аленка меня увидела, она сразу заорала:
— Дениска пришел! Ого-го!
Я вежливо сказал:
— Здравствуйте! Чего орешь, как дура?
— Вот, папа, послушай, какую я Мишке задам задачу: вот у меня есть два яблока, а нас трое, как разделить их среди нас поровну?
— Сдаюсь!
Я сказал:
— Чтобы мы все получили поровну, надо из этих яблок сварить компот.
— А теперь идите — учитесь хорошо!
И мы пошли учиться. Но я сидел и плохо учился.
Два часа! Каких-нибудь пять минут поиграли, а уже два часа!
Но я пел только громко, я не хотел петь потише, потому что настоящее пение — это именно когда громко!
— А разве бывают хорошие болезни?
— Ого, — сказал я, — сколько хочешь! Ветрянка, например. Очень хорошая, интересная болезнь. Я когда болел, мне все тело, каждую болявку отдельно зеленкой мазали. Я был похож на леопарда. Что, плохо разве?
А папа еще немного пометался по комнате и потом ни с того ни с сего подошел к маме. Он сказал:
— Как я люблю твой смех.
И наклонился и поцеловал маму.
— Ого, — сказал я, — сколько хочешь! Ветрянка, например. Очень хорошая, интересная болезнь. Я когда болел, мне все тело, каждую болявку отдельно зеленкой мазали. Я был похож на леопарда. Что, плохо разве?
А папа еще немного пометался по комнате и потом ни с того ни с сего подошел к маме. Он сказал:
— Как я люблю твой смех.
И наклонился и поцеловал маму.
Я люблю посмеяться… Иногда мне нисколько не хочется смеяться, но я себя заставляю, выдавливаю из себя смех — смотришь, через пять минут и вправду становится смешно.
И я сел на подоконник и принялся ничего не делать.
Я остановился и внятно сказал:
— Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!
Вот и все!
Мама посмотрела мне в глаза. Она смотрела долго-долго и потом спросила:
— Ты это запомнил на всю жизнь?
И я ответил:
— Да.
И я сел на подоконник и принялся ничего не делать.
Я остановился и внятно сказал:
— Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!
Вот и все!
Мама посмотрела мне в глаза. Она смотрела долго-долго и потом спросила:
— Ты это запомнил на всю жизнь?
И я ответил:
— Да.
Ссылки по теме:
- Родившись в России, вы выбрали уровень "hard"
- Детские игрушки, от которых становится не по себе
- 20 записей из детских личных дневников, которые никто не должен был видеть
- 25 несуществующих книг о Гарри Поттере, достойных немедленной экранизации
- Не хватило фантазии, или "поехавшие" обложки
Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Становь ее на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.
И когда выгрузили, шофер сказал:
Теперь надо эту елку заактировать, и ушел.
А мы остались возле елки.
Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Аленка взялась за одну веточку и сказала:
Смотрите, а на елке сыски висят.
«Сыски»! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять.
Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:
Ой, умру от смеха! Сыски!
А я, конечно, поддавал жару:
Пять лет девчонке, а говорит «сыски»… Ха-ха-ха!
Потом Мишка упал в обморок и застонал:
Ах, мне плохо! Сыски…
И стал икать:
Ик!.. Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик!
Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошел с ума. Я орал:
Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она сыски.
У Аленки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.
Я правильно сказала! Это у меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски»…
Мишка сказал:
Эка невидаль! У нее зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я все равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово хыхх-кии! Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу:
Ох, хыхечка зеленая,
Боюся уколюся я.
Но Аленка как закричит. Одна громче нас двоих:
Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!
А Мишка:
Именно, что не надо сыски, а надо хыхки.
И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» «Хыхки!» «Сыски!».
Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шел домой и все время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился и внятно сказал:
Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!
Вот и все!
Утром я ничего не мог есть. Только выпил две чашки чая с хлебом и маслом, с картошкой и сосиской. Потом пошел... НА РАБОТУ!)))