1229
3
Ученые настаивают на том, что при встрече с инфекцией некоторые вакцины через механизм ADE могут не только не защитить организм, но и напротив, спровоцировать более тяжелое протекание заболевания
Лауреат Нобелевской премии Майкл Левитт назвал карантинный подход к лечению ковида средневековым. Но это касается не только карантина. Это касается и вакцинации. С поразительной яростностью постоянно изрекается следующее: «Нет бога, кроме вакцины, и Энтони Фаучи пророк его».
Но если бы дело было в одном Фаучи!
Фанатизм вакцинаторов вполне сопоставим с фанатизмом карантинизаторов. И возникает естественный вопрос: это натуральный фанатизм или нечто другое? Или в этом фанатизме сочетается косное высокомерие и его величество фармакологический интерес? Притом что в это сочетание сразу же встраивается изощренная злокачественность ревнителей редактирования генома с последующим устроением мира по Хаксли или по идеям Великого инквизитора.
Что сейчас нам говорится по поводу спасительности вакцинации — нет, не особо зловредной, связанной с редактированием генома, а как бы обычной? Говорится следующее: «Нет бога, кроме закона повышения эффективности, гласящего, что организм, справившийся с малой дозой патогена, она же вакцина, будет гораздо лучше справляться с полноценным вторжением патогена. И мы пророки его! А все остальные — еретики, диссиденты, а в общем-то — дикари».
Позволю себе политологическую метафору: «Кто не скачет, тот москаль» — «Кто не Дженнер, тот дикарь».
Могут возразить, сказав, что в термодинамике, например, не принимают к рассмотрению новые и новые модели вечного двигателя. Правильно. Но моя метафора с классической квантовой механикой тоже справедлива, не так ли?
Кроме того, реальные отклонения от термодинамических законов, делающих возможным создание вечного двигателя, не зафиксированы в экспериментах. А реальные отклонения от закона Дженнера — Пастера зафиксированы. И именно на этом — на ускользании от того, что я буду называть законом Дженнера — Пастера (это вполне правомочно, но если кому-то не нравится, называйте явлением или принципом второго ответа), — базируется неуспешность очень многих вакцинаций.
Я повторяю: нет ни одного эксперимента, который бы показал, что есть отклонения от термодинамических законов, а значит, вечный двигатель невозможен. А вот насчет экспериментов, что этот самый принцип второго ответа не работает, так сказать нельзя. Потому что этих экспериментов очень много, их «до и больше». Ну и как же после этого можно не переоценивать этот самый фундамент классической вакцинологии, он же принцип второго ответа?
О каких экспериментах я говорю? Пожалуйста.
Экспериментально доказана неэффективность вакцинации в случае ВИЧ, неэффективность вакцинации в случае лихорадки денге, неэффективность вакцинации в случае одной из разновидностей менингита В… Я могу и дальше продолжать перечисление серьезнейших заболеваний, явным образом не поддающихся спасительной вакцинации и, наоборот, усиливающихся в случае, если такая вакцинация осуществляется. Вот он, экспериментальный материал! А теперь пересматривайте классическое здание!
Я не излагаю здесь свои соображения в области медицины и вакцинологии. У меня не может быть своих соображений в области медицины и вакцинологии. Я слишком уважаю профессионалов. И я не свои соображения излагаю, а историю проблематизации классической вакцинологии, она же принцип второго ответа, — так, как она разворачивалась внутри великой медицины.
Кто впервые стал подводить серьезную научную теоретическую базу под неуспешность определенных вакцинаций, утверждая, что закон Дженнера — Пастера (он же явление Дженнера — Пастера, принцип второго ответа и так далее) не носит абсолютного характера? А значит, нужно, наряду с классической вакцинологией, создавать и вакцинологию, в которой эта неабсолютность будет учитываться. Кто был первым на этом тернистом пути?
Томас Фрэнсис ― младший, опубликовавший в 1947 году в Американском журнале общественного здоровья и здоровья нации статью под названием «Опыт вакцинации против гриппа весной 1947 года. Предварительный отчет».
Всё начиналось очень скромно, как и в случае Дженнера, который следовал принципу: «Слежу за доярками двадцать лет, но никогда не сверну с пути слежения и накапливания информации, селекции, отбора и проверки. Потому что иначе я махинатор, а не ученый». Значит, как Дженнер исследовал одно, так Томас Фрэнсис ― младший — другое. И вот тут-то и начались проблемы со зданием классической вакцинации, как начались эти проблемы в физике в связи со скромными опытами Майкельсона.
Кто такой Томас Фрэнсис ― младший, которого вполне заслуженно считают первым из крупных ученых, доказавшим своими исследованиями, что фундаментальное утверждение, лежащее в основе классической вакцинологии (оно же закон Дженнера — Пастера, оно же явление роста эффективности вторичного иммунного ответа), мягко говоря, не носит абсолютного характера?
https://rossaprimavera.ru/article/ae92a388
Но если бы дело было в одном Фаучи!
Фанатизм вакцинаторов вполне сопоставим с фанатизмом карантинизаторов. И возникает естественный вопрос: это натуральный фанатизм или нечто другое? Или в этом фанатизме сочетается косное высокомерие и его величество фармакологический интерес? Притом что в это сочетание сразу же встраивается изощренная злокачественность ревнителей редактирования генома с последующим устроением мира по Хаксли или по идеям Великого инквизитора.
Что сейчас нам говорится по поводу спасительности вакцинации — нет, не особо зловредной, связанной с редактированием генома, а как бы обычной? Говорится следующее: «Нет бога, кроме закона повышения эффективности, гласящего, что организм, справившийся с малой дозой патогена, она же вакцина, будет гораздо лучше справляться с полноценным вторжением патогена. И мы пророки его! А все остальные — еретики, диссиденты, а в общем-то — дикари».
Позволю себе политологическую метафору: «Кто не скачет, тот москаль» — «Кто не Дженнер, тот дикарь».
Могут возразить, сказав, что в термодинамике, например, не принимают к рассмотрению новые и новые модели вечного двигателя. Правильно. Но моя метафора с классической квантовой механикой тоже справедлива, не так ли?
Кроме того, реальные отклонения от термодинамических законов, делающих возможным создание вечного двигателя, не зафиксированы в экспериментах. А реальные отклонения от закона Дженнера — Пастера зафиксированы. И именно на этом — на ускользании от того, что я буду называть законом Дженнера — Пастера (это вполне правомочно, но если кому-то не нравится, называйте явлением или принципом второго ответа), — базируется неуспешность очень многих вакцинаций.
Я повторяю: нет ни одного эксперимента, который бы показал, что есть отклонения от термодинамических законов, а значит, вечный двигатель невозможен. А вот насчет экспериментов, что этот самый принцип второго ответа не работает, так сказать нельзя. Потому что этих экспериментов очень много, их «до и больше». Ну и как же после этого можно не переоценивать этот самый фундамент классической вакцинологии, он же принцип второго ответа?
О каких экспериментах я говорю? Пожалуйста.
Экспериментально доказана неэффективность вакцинации в случае ВИЧ, неэффективность вакцинации в случае лихорадки денге, неэффективность вакцинации в случае одной из разновидностей менингита В… Я могу и дальше продолжать перечисление серьезнейших заболеваний, явным образом не поддающихся спасительной вакцинации и, наоборот, усиливающихся в случае, если такая вакцинация осуществляется. Вот он, экспериментальный материал! А теперь пересматривайте классическое здание!
Я не излагаю здесь свои соображения в области медицины и вакцинологии. У меня не может быть своих соображений в области медицины и вакцинологии. Я слишком уважаю профессионалов. И я не свои соображения излагаю, а историю проблематизации классической вакцинологии, она же принцип второго ответа, — так, как она разворачивалась внутри великой медицины.
Кто впервые стал подводить серьезную научную теоретическую базу под неуспешность определенных вакцинаций, утверждая, что закон Дженнера — Пастера (он же явление Дженнера — Пастера, принцип второго ответа и так далее) не носит абсолютного характера? А значит, нужно, наряду с классической вакцинологией, создавать и вакцинологию, в которой эта неабсолютность будет учитываться. Кто был первым на этом тернистом пути?
Томас Фрэнсис ― младший, опубликовавший в 1947 году в Американском журнале общественного здоровья и здоровья нации статью под названием «Опыт вакцинации против гриппа весной 1947 года. Предварительный отчет».
Всё начиналось очень скромно, как и в случае Дженнера, который следовал принципу: «Слежу за доярками двадцать лет, но никогда не сверну с пути слежения и накапливания информации, селекции, отбора и проверки. Потому что иначе я махинатор, а не ученый». Значит, как Дженнер исследовал одно, так Томас Фрэнсис ― младший — другое. И вот тут-то и начались проблемы со зданием классической вакцинации, как начались эти проблемы в физике в связи со скромными опытами Майкельсона.
Кто такой Томас Фрэнсис ― младший, которого вполне заслуженно считают первым из крупных ученых, доказавшим своими исследованиями, что фундаментальное утверждение, лежащее в основе классической вакцинологии (оно же закон Дженнера — Пастера, оно же явление роста эффективности вторичного иммунного ответа), мягко говоря, не носит абсолютного характера?
https://rossaprimavera.ru/article/ae92a388
Томас Фрэнсис — младший у входа в Исследовательское здание специальных проектов, 1954
Зачастую делается ошибка и утверждается, что есть еще и вакцинолог Томас Фрэнсис ― старший. Но такого вакцинолога нет. Отец Томаса Фрэнсиса ― младшего был сталелитейным рабочим и по совместительству пастором. Сам же Фрэнсис-младший не пошел по стопам отца, а, проявляя незаурядные способности, ухитрился получить медицинскую степень аж в самом Йельском университете. Это произошло в 1925 году. После чего молодой ученый присоединился к элитной исследовательской группе, которая в Рокфеллеровском институте занималась разработкой вакцины против бактериальной пневмонии.
Вскоре Томас Фрэнсис ― младший сменил профиль и занялся исследованием гриппа.
С 1938 года по 1941 год этот ученый работал в Медицинском колледже Университета Нью-Йорка.
В 1941 году он сменил место работы на Школу общественного здравоохранения при Мичиганском университете и почти одновременно был назначен директором комиссии по гриппу Эпидемиологического совета армии США. Грипп создавал тяжелейшую проблему. Томас Фрэнсис ― младший преуспел в том, что касалось борьбы с гриппом, создававшим для американской армии очень серьезные проблемы.
Что же касается деятельности этого ученого в Школе общественного здравоохранения при Мичиганском университете, то Томас Фрэнсис ― младший создал в этой школе очень крупную эффективную вирусную лабораторию и отдел эпидемиологии. Туда пришел, для того чтобы продолжить обучение в аспирантуре, Джонас Солк, которого Томас Фрэнсис стал опекать. Работа Джонаса Солка в Мичигане привела к созданию вакцины против полиомиелита.
Постепенно Томас Фрэнсис ― младший приобретает национальную и международную известность. И при этом не расслабляется, а ускоренно наращивает свою компетентность. Будучи уже известным ученым-вакцинологом, Томас Фрэнсис ― младший впечатляет своих коллег тем, что начинает работать также и на педиатрическом факультете Мичиганского университета.
В 1953 по 1955 год Томас Фрэнсис ― младший исследует возможности вакцины против полиомиелита, разработанной его учеником Солком. Он проявляет при этом очень большую требовательность, проводит масштабные исследования и в итоге дает высокую оценку этой вакцине.
В 1955 году Томас Фрэнсис ― младший посещает Японию по поручению правительственной комиссии США по атомной бомбе. Его задача — исследование процесса развития патологий, порожденных взрывом бомбы в Хиросиме и Нагасаки.
В дальнейшем он проводит исследования, которые внесли большой вклад в понимание динамики патологий, наследуемых в пределах тех или иных популяций.
Так что же сообщил Томас Фрэнсис ― младший, посвятивший свою жизнь вакцинированию и исследованию вакцин, по поводу неабсолютности закона, лежащего в основе всего классического вакцинирования? Что сообщил такой человек с такой биографией, такими заслугами, таким статусом?
В своей статье 1947 года, с которой обычно ведется отсчет научной проблематизации основ классического вакцинирования, Томас Фрэнсис ― младший утверждает:
«Лабораторные исследования показали, что титр антител для нового штамма гриппа в 1947 году был примерно одинаковый у вакцинированных и невакцинированных лиц. По этой причине число заболевших было практически одним и тем же у вакцинированных и невакцинированных.
Поскольку титр антител к штаммам вируса, содержащимся в вакцине, был высоким у тех, кто вакцинировался и заболел, то, к сожалению, кажется, что неэффективность вакцины для предотвращения гриппа в данном случае не была связана с длительностью интервала между вакцинацией и вспышкой заболевания.
Все данные указывают на вероятность того, что девиация антигена вируса должна считаться значимым фактором. Это было доказано при экспериментах с сывороткой крови хорьков».
В этой первой своей статье (написанной в соавторстве с другими исследователями) Томас Фрэнсис ― младший ведет себя донельзя деликатно и никоим образом не пытается в один присест подорвать всё, что касается оснований классической теории вакцинации. Он всего лишь говорит о том, что вакцинированные больные гриппом болели столь же часто, как и те, кто не был вакцинирован. И что это связано, по его мнению, с так называемой девиацией антигена. То есть с тем, что этот антиген, он же вирус гриппа, изменил свой эпитоп в достаточной степени для того, чтобы паратоп, созданный вакциной, оказался неэффективным в плане борьбы с заболеванием.
Итак, вначале Томас Фрэнсис ― младший еще никоим образом не хочет посягать на величие всей классической теории вакцинации. Или, точнее, он посягает на это величие поначалу очень скромно, и не выходя за рамки сообщаемой частной информации, что всегда и есть честь ученого — вести себя подобным образом. Я-де, мол, обнаружил неэффективность вакцинации в отдельном случае, сообщаю об этом, и всё. Хотите делать вывод, что с классической теорией вакцинации всё не вполне благополучно, — делайте. Но это уже ваше дело. А мне, как тому петуху из поговорки, главное прокукарекать, а там хоть и не рассветай…
Так ведет себя Томас Фрэнсис ― младший в 1947 году.
Проходит 13 лет (мы всё больше приближаемся к современности).
В 1960 году тот же Томас Фрэнсис ― младший публикует в журнале «Труды американского Философского общества» статью под названием «О доктрине первичного антигенного греха». Ничего себе медицинское название? Вот это уже претендует на далеко идущую заявку.
На момент публикации Томас Фрэнсис ― младший является доктором медицины, занимает почетную должность профессора эпидемиологии имени Генри Сьюэлла, является главой факультета эпидемиологии Школы общественного здоровья и профессором отделения педиатрии и инфекционных заболеваний Медицинской школы при Мичиганском университете.
Я не хочу обременять свое исследование излишними деталями и прошу поверить на слово, что все эти должности в совокупности говорят о том, что Томас Фрэнсис ― младший к этому моменту является весьма авторитетным западным ученым, входящим в высшую научную лигу. Об этом же говорит и то, что его статьи выходят в «Трудах американского Философского общества». Поэтому любые разговоры о том, что, мол, Вы нам подсовываете какого-то полуконспиролога, дилетанта, который неизвестно где неизвестно что опубликовал, не выдерживают критики. И я не стал бы это обсуждать, если бы у меня не было возможности положить на стол вот эту карту — карту высочайшего статуса и компетенции западного ученого. Иначе скажут, что это всё происки коммунистов, путинистов или не знаю еще кого… темных сил.
В этой статье ученый сообщает следующее: «В детстве антитела в основном появляются вследствие иммунного ответа доминантному антигену вируса, который вызывает первую в жизни инфекцию гриппа типа „А“. По мере того как группа [людей] становится старше, они заражаются другими инфекциями, приобретают антитела к дополнительным семействам вируса. Однако потрясающая подробность в том, что антитела, которые установились в организме первыми, характеризуют эту группу людей в течение всего периода их жизни».
Вот это уже полноценное покушение на основы классической иммунологии.
Далее в статье говорится: «Механизмы, формирующие антитела, сильно обусловлены первым стимулом (в оригинале first stimulus. — Прим. С. К.). Таким образом, последующее инфицирование штаммами того же типа успешно позволяет первоначальным антителам поддерживать самый высокий уровень (этих антител. — Прим. С. К.) в любой момент жизни этой группы людей. Отпечаток, установленный первоначальной вирусной инфекцией, управляет с этого времени гуморальным иммунным ответом. Это мы назвали доктриной о первичном антигенном грехе».
В английском тексте этого фрагмента статьи, как и в ее заголовке, данная доктрина названа the Doctrine of Original Antigenic Sin.
Original — это первичный. Sin — это грех.
Термин ОАS — первичный антигенный грех — был введен в оборот и стал основой всей неклассической теории вакцинации, которая противостоит теории классической. И на классическую теорию с этого момента можно всецело опираться, будучи только дремучим ортодоксом.
Расшифровка этого термина ОАS — первичный антигенный грех — достаточно очевидна. Она состоит в том, что если вы чем-то заболели или вас вакцинировали от чего-то, то память об этой болезни или вакцинации будет довлеть над реальностью. И отвечать организм будет, сообразуясь не с реальностью, а с этой первопамятью. Она же — первичный антигенный грех.
Тем самым впервые сказано, что антитела, обладающие способностью распознавать представленный вакциной антиген, могут работать хуже, чем антитела, порожденные иммунной системой, не прошедшей вакцинацию. И тогда хоть вы и будете кричать, что у вас этих антител «до и больше», но заболевать будете вы, а не тот, у кого их нет. То есть сказано буквально следующее: в результате вакцинации иммунная система приобретает в том числе и своего рода дефект.
Но если этот дефект велик, то вакцины как минимум не безупречны. Они создают обусловленность памятью о вакцинации — этим самым первичным антигенным грехом.
Сказано об этом было не от лица борцов с вакцинацией, которых очень много (часть из них искренне, но не слишком хорошо понимает, с чем борется, а часть вполне ангажирована, и были исследованы такие случаи ангажированности). Это было всё сказано от лица достаточно авторитетных вакцинаторов, обнаруживших некие факты и не считающих возможным жертвовать обнаруженными фактами, ориентируясь на благо определенной, в данном случае опровергаемой фактами, классической теории вакцинации.
Но это было еще только началом разгрома всевластия классической теории вакцинации.
Проходит четыре года и еще один авторитетный западный специалист по вакцинам — доктор Ройл Энтони Хоукс — делает общепринятым понятие аж об антителозависимом усилении инфекции, сокращенно ADE (antibody dependent enhancement).
Вы вдумайтесь! В 1964 году известный западный ученый говорит о том, что антитела могут усиливать инфекцию, имеет место антителозависимое усиление, ADE. В 1964 году, понимаете, уже сказано: могут усиливать инфекцию, а не ослаблять!
Конечно же, это всё происходит не всегда.
Доктор Хоукс, как и любой ученый, приводит конкретные примеры. Он обсуждает условия, при которых может возникнуть так называемый субоптимальный ответ антител. И настаивает на том, что этот ответ может усугубить инфекцию и заболевание, а не защитить организм.
Поскольку речь идет об очень рискованном утверждении, то я должен вкратце сообщить регалии ученого, который ввел в оборот этот зловещий для классической теории вакцинации или, точнее, для всевластия классической теории вакцинации, термин — «антителозависимое усиление инфекции».
Доктор Хоукс известен своими публикациями в области медицинской вирусологии. Он работал в авторитетной лаборатории вирусологии австралийского Сельскохозяйственного института им. Элизабет Макартур в плотном сотрудничестве с другими известными вирусологами. Такими, например, как доктор Питер Киркланд.
В послужном списке Хоукса — вирусологическая практика в больнице принца Генри. А также преподавательская деятельность на ниве всё той же вирусологии.
Хоукс преподавал в авторитетных высших учебных заведениях, таких как Университет Нового Южного Уэльса.
Доктор Хоукс успешно занимался и обычной медицинской вирусологией, и ветеринарной вирусологией. Он опубликовал ряд глав в учебниках по вирусологии.
Так что опять-таки все разговоры о том, что это какой-то странный дядька, несущий странную ахинею, беспочвенны. Не он «какой-то дядька», надменные ревнители всесилия классической вакцинации, а вы — замшелые ортодоксы, остановившиеся в первой половине XX века по своему развитию и компетентности.
Всего, что я перечислил (а мне не хочется перегружать эту передачу деталями), достаточно для того, чтобы констатировать, что родоначальником столь опасного термина является отнюдь не лицо, делающее скандальную карьеру на дискредитации классической теории вакцин. Впрочем, Хоукс всего лишь один из тех, кто занялся изучением антителозависимого усиления инфекции.
За прошедшие шесть десятилетий на этой ниве трудились очень и очень многие.
Объективные исследования показали, что если вирус связывается с теми антителами, которые именуются субоптимально нейтрализующими или ненейтрализующими, то эта связь может вызывать проникновение вируса аж в сами иммунные клетки инфицируемого организма, то есть порождать качественно резкое усиление деятельности вируса.
И если обычно комплекс «вирус — антитело» порождает деградацию вируса, то в случае ADE (то есть антителозависимого усиления инфекции) этот комплекс может породить репликацию, то есть размножение вируса, а не его деградацию. И проникновение в «святая святых». Тогда начинают гибнуть иммунные клетки, которые вирус как бы обманывает. Вирус тоже не дурак и тоже ведет игру.
Ученые называют такой обман использованием антител в качестве троянского коня. Это всё изучено и известно. Это неизвестно нашим замшелым ортодоксам, которые с важным видом говорят, что все остальные дикари, а они обладатели абсолютной истины.
Итак, этот обман, осуществляемый вирусом, называется использованием антител в качестве троянского коня. Такой обман подробно изучен. Ученые настаивают на том, что при встрече с инфекцией некоторые вакцины через механизм ADE могут не только не защитить организм, но и напротив, спровоцировать более тяжелое протекание заболевания, а возможно, и переход одних заболеваний в другие, более опасные.
В 1964 году Хоукс впервые обнаружил это на примере одних вирусов.
А в конце 1960-х — начале 1970-х годов другие исследователи обнаружили то же самое по отношению к вирусу лихорадки денге, очень тяжелого и опасного заболевания.
Было показано, что повторное заражение той же лихорадкой в ее слегка измененной модификации может породить не более легкое, а более тяжелое протекание болезни.
Возник вопрос о том, можно ли вообще создать безопасную вакцину против вируса лихорадки денге. То есть решаема ли такая задача хотя бы на теоретическом уровне.
Не желая заморачиваться проблемами теории, французская компания Sanofi Pasteur решила дерзнуть и попытаться на практике создать искомый тип вакцины против лихорадки денге. Эта вакцина получила название «Денгваксия».
Вакцину стали применять. При применении стала развиваться тяжелая вторичная инфекция, которую ученые связали именно с антителозависимым усилением инфекции. Ученые стали исследовать эту тяжелую вторичную инфекцию и поняли, что она порождена именно ADE, то есть антителозависимым усилением инфекции.
В Азиатско-Тихоокеанском регионе, где во время клинических испытаний вакцинировали более 10 тысяч детей, статистика показала, что невакцинированные дети болели более легко, чем вакцинированные.
Теперь представьте: вы живете в этом регионе, у вас гуляет лихорадка денге. Это очень опасное, тяжелое и массовое заболевание. Вы начинаете гордиться тем, что аж сама компания Sanofi Pasteur вколола вам вакцину, и у вас антитела. А потом оказывается, что у вас антителозависимое усиление инфекции. У ваших детей. Причем массовое.
В апреле 2016 года департамент здравоохранения Филиппин начал программу массовой вакцинации этой самой «Денгваксией». Планировалось вакцинировать 1 миллион детей. Вакцинация была остановлена в конце 2017 года, когда уже было вакцинировано 830 тысяч детей, потому что результаты проведенной вакцинации оказались крайне тревожными именно в плане очевидного наличия всё того же антителозависимого усиления инфекции.
В сентябре 2018 года заместитель министра здравоохранения Филиппин Энрике Доминго сообщил журналистам, что 130 вакцинированных детей умерли от различных осложнений, причем у 19 из них была лихорадка денге.
Тогда же, в сентябре 2018 года, Всемирная организация здравоохранения опубликовала меморандум, в котором выразила свою позицию по поводу вакцины «Денгваксия». В меморандуме четко говорится, что «живая ослабленная вакцина против денге эффективна и безопасна для лиц, ранее перенесших инфекцию вирусом денге. Однако она несет повышенный риск тяжелой лихорадки денге у тех, кто испытывает свою первую естественную инфекцию денге после вакцинации».
Ничего себе заявление? Я еще раз прочитаю, что называется, andante, медленно: «Живая ослабленная вакцина против денге эффективна и безопасна для лиц, ранее перенесших инфекцию вирусом денге. Однако она несет повышенный риск тяжелой лихорадки денге у тех, кто испытывает свою первую естественную инфекцию денге после вакцинации».
Вы понимаете, что тут говорится?
Позже выяснилось, что антителозависимое усиление инфекции может возникать при очень разных заболеваниях. Тут и вирус Эбола, и вирус Коксаки, и вирусы гриппа А, и так далее.
Имеет ли это отношение к коронавирусам? Да, безусловно. При этом само явление ADE лишь частный случай явления enhanced respiratory disease (ERD) — усиленного респираторного заболевания. А тут мы имеем дело уже не только с антителами, усиливающими инфекцию, но и с широко обсуждавшимися цитокиновыми каскадами, с различными видами иммунопатологий. Иммунопатологий! Может, этот COVID и является очень опасным гриппом, гораздо более тяжелым, чем обычный, но вы можете сравнить эту тяжесть с иммунопатологией?
Важно понимать, что вирусы могут быть поглощены иммунными клетками так, что в результате этого поглощения вирусное заболевание усилится. Спросите какого-нибудь обладателя магического сознания: «А почему ты так рад, что у тебя много антител?»
Он ответит: «А потому что иммунные клетки поглощают вирусы».
«А ты знаешь, как они их поглощают? Ты знаешь, что эти иммунные клетки могут поглощать вирусы так, что в результате вирусное заболевание усилится? Ах, ты этого не знаешь? Это знают уже 60 лет!»
Возможностями такого усиления в случае вакцинации от коронавируса занимался в том числе профессор Гонконгского университета Роберто Бруззони.
В своих работах Бруззони обращает внимание на различные антителозависимые усиления инфекции, имеющие место в случае работы с коронавирусом. А канадские ученые уже в начале 2000-х годов показали, что привитые от предыдущих коронавирусов хорьки, будучи после прививки зараженными коронавирусами, получают в качестве результата крайне тяжелый гепатит.
Я не считаю необходимым перечислять все случаи ADE (антителозависимого усиления инфекции), зафиксированные на сегодняшний момент учеными. И даже все случаи ADE в сфере коронавирусов. Этих случаев слишком много.
Мне представляется более важным обратить внимание на теоретическую сторону вопроса. Притом что речь идет о такой теоретической стороне, которая имеет очевидное практическое значение.
Когда к вирусу прилепляются антитела, то эти антитела могут либо обеспечить нейтрализацию вируса, либо облегчить проникновение вируса в иммунные клетки. При таком проникновении вирус не уничтожается. И тогда у него возникает возможность размножаться уже в самой иммунной системе. Он проникает внутрь иммунной системы, понимаете?
Проникая туда, он не только начинает размножаться быстрее, но и нарушает нормальное функционирование самой иммунной системы, вызывая в том числе массовое вбрасывание воспалительных сигналов цитокинов, то есть цитокиновый шторм. Но мало ли что еще он может вызывать!
Если только он вступил в сложные отношения с иммунной системой, то он может вызвать черт-те что. И вот тут антителозависимое усиление начинает опасным образом соотноситься с тем, что именуется доктриной первичного антигенного греха или антигенным импринтингом. Импринтинг и есть первое «впечатывание», которое управляет всем дальнейшим поведением.
Мы уже начали это обсуждать, но только после того, как обсужден феномен ADE, можно окончательно констатировать наличие склонности организма к использованию иммунологической памяти. Эта склонность приводит к выработке антител, пригодных для борьбы с тем вирусом, с которым иммунная система сталкивалась ранее. Иммунная система склонна наращивать производство уже выработанных антител вместо того, чтобы создавать антитела, наиболее точно подходящие к новому антигену.
Вирус не просто уходит от иммунного удара, он использует этот удар для усиления своих возможностей. Это происходит в случае самых разных заболеваний. Но особо существенно то, что происходит с антителами, индуцированными при заражении вирусом иммунодефицита. Тут мы имеем дело со специальной формой первичного антигенного греха. Эта форма называется «замораживанием репертуара».
Поскольку ранее активированные антиген-специфические антитела и B-клетки более многочисленны, чем их наивные аналоги, а эта многочисленность наращивается с помощью вакцинирования, то они вытесняют наивные спасительные аналоги, они затрудняют способность этих аналогов действовать самым эффективным образом и тем самым облегчают ускользание вируса и наращивание его деятельности.
А поскольку коронавирусы вообще и в частности SARS-CoV-2 очевидным образом имеют иммунодефицитные компоненты, то возникает крайне опасная ситуация.
Она может быть осмыслена в том числе и на общесистемном уровне.
Давайте рассмотрим, к чему приводит изменение схемы взаимодействия иммунитета с вирусом в случае иммунодефицита.
Если иммунодефицита нет, то иммунитет как отдельная подсистема ударяет по вирусу, будучи здоровой, как по объекту, в этот иммунитет не входящему.
А если имеет место иммунодефицит, то вирус и иммунитет начинают сплетаться воедино. А что будет, если в этом случае мы начнем стимулировать вакцинами производство антител? Каких антител? Уже дефектных? Ведь мы стимулируем больную систему, а не здоровую. И что она будет выдавать на-гора? Она будет выдавать ущербные антитела. А они наилучшим образом приспособлены для того, чтобы вирус лез в иммунитет, и заболевание усиливалось.
А если действие вируса имеет иммунодефицитную природу, то иммунитет будет работать в режиме, когда он атакует врага, который вызывает его атаку, представляясь иммунитету как внешний враг, а одновременно работает против иммунитета как враг внутренний.
Вся эта проблематика обсуждалась и обсуждается высокореспектабельными западными иммунологами. И эти обсуждения лишь наращиваются с годами.
В 2015 году профессор теоретической биологии Уилфред Ндифон, работавший в Принстонском университете, в государственном университете Моргана и других авторитетных организациях, взял на себя труд по обобщению состояния интересующего нас вопроса.
Вскоре Томас Фрэнсис ― младший сменил профиль и занялся исследованием гриппа.
С 1938 года по 1941 год этот ученый работал в Медицинском колледже Университета Нью-Йорка.
В 1941 году он сменил место работы на Школу общественного здравоохранения при Мичиганском университете и почти одновременно был назначен директором комиссии по гриппу Эпидемиологического совета армии США. Грипп создавал тяжелейшую проблему. Томас Фрэнсис ― младший преуспел в том, что касалось борьбы с гриппом, создававшим для американской армии очень серьезные проблемы.
Что же касается деятельности этого ученого в Школе общественного здравоохранения при Мичиганском университете, то Томас Фрэнсис ― младший создал в этой школе очень крупную эффективную вирусную лабораторию и отдел эпидемиологии. Туда пришел, для того чтобы продолжить обучение в аспирантуре, Джонас Солк, которого Томас Фрэнсис стал опекать. Работа Джонаса Солка в Мичигане привела к созданию вакцины против полиомиелита.
Постепенно Томас Фрэнсис ― младший приобретает национальную и международную известность. И при этом не расслабляется, а ускоренно наращивает свою компетентность. Будучи уже известным ученым-вакцинологом, Томас Фрэнсис ― младший впечатляет своих коллег тем, что начинает работать также и на педиатрическом факультете Мичиганского университета.
В 1953 по 1955 год Томас Фрэнсис ― младший исследует возможности вакцины против полиомиелита, разработанной его учеником Солком. Он проявляет при этом очень большую требовательность, проводит масштабные исследования и в итоге дает высокую оценку этой вакцине.
В 1955 году Томас Фрэнсис ― младший посещает Японию по поручению правительственной комиссии США по атомной бомбе. Его задача — исследование процесса развития патологий, порожденных взрывом бомбы в Хиросиме и Нагасаки.
В дальнейшем он проводит исследования, которые внесли большой вклад в понимание динамики патологий, наследуемых в пределах тех или иных популяций.
Так что же сообщил Томас Фрэнсис ― младший, посвятивший свою жизнь вакцинированию и исследованию вакцин, по поводу неабсолютности закона, лежащего в основе всего классического вакцинирования? Что сообщил такой человек с такой биографией, такими заслугами, таким статусом?
В своей статье 1947 года, с которой обычно ведется отсчет научной проблематизации основ классического вакцинирования, Томас Фрэнсис ― младший утверждает:
«Лабораторные исследования показали, что титр антител для нового штамма гриппа в 1947 году был примерно одинаковый у вакцинированных и невакцинированных лиц. По этой причине число заболевших было практически одним и тем же у вакцинированных и невакцинированных.
Поскольку титр антител к штаммам вируса, содержащимся в вакцине, был высоким у тех, кто вакцинировался и заболел, то, к сожалению, кажется, что неэффективность вакцины для предотвращения гриппа в данном случае не была связана с длительностью интервала между вакцинацией и вспышкой заболевания.
Все данные указывают на вероятность того, что девиация антигена вируса должна считаться значимым фактором. Это было доказано при экспериментах с сывороткой крови хорьков».
В этой первой своей статье (написанной в соавторстве с другими исследователями) Томас Фрэнсис ― младший ведет себя донельзя деликатно и никоим образом не пытается в один присест подорвать всё, что касается оснований классической теории вакцинации. Он всего лишь говорит о том, что вакцинированные больные гриппом болели столь же часто, как и те, кто не был вакцинирован. И что это связано, по его мнению, с так называемой девиацией антигена. То есть с тем, что этот антиген, он же вирус гриппа, изменил свой эпитоп в достаточной степени для того, чтобы паратоп, созданный вакциной, оказался неэффективным в плане борьбы с заболеванием.
Итак, вначале Томас Фрэнсис ― младший еще никоим образом не хочет посягать на величие всей классической теории вакцинации. Или, точнее, он посягает на это величие поначалу очень скромно, и не выходя за рамки сообщаемой частной информации, что всегда и есть честь ученого — вести себя подобным образом. Я-де, мол, обнаружил неэффективность вакцинации в отдельном случае, сообщаю об этом, и всё. Хотите делать вывод, что с классической теорией вакцинации всё не вполне благополучно, — делайте. Но это уже ваше дело. А мне, как тому петуху из поговорки, главное прокукарекать, а там хоть и не рассветай…
Так ведет себя Томас Фрэнсис ― младший в 1947 году.
Проходит 13 лет (мы всё больше приближаемся к современности).
В 1960 году тот же Томас Фрэнсис ― младший публикует в журнале «Труды американского Философского общества» статью под названием «О доктрине первичного антигенного греха». Ничего себе медицинское название? Вот это уже претендует на далеко идущую заявку.
На момент публикации Томас Фрэнсис ― младший является доктором медицины, занимает почетную должность профессора эпидемиологии имени Генри Сьюэлла, является главой факультета эпидемиологии Школы общественного здоровья и профессором отделения педиатрии и инфекционных заболеваний Медицинской школы при Мичиганском университете.
Я не хочу обременять свое исследование излишними деталями и прошу поверить на слово, что все эти должности в совокупности говорят о том, что Томас Фрэнсис ― младший к этому моменту является весьма авторитетным западным ученым, входящим в высшую научную лигу. Об этом же говорит и то, что его статьи выходят в «Трудах американского Философского общества». Поэтому любые разговоры о том, что, мол, Вы нам подсовываете какого-то полуконспиролога, дилетанта, который неизвестно где неизвестно что опубликовал, не выдерживают критики. И я не стал бы это обсуждать, если бы у меня не было возможности положить на стол вот эту карту — карту высочайшего статуса и компетенции западного ученого. Иначе скажут, что это всё происки коммунистов, путинистов или не знаю еще кого… темных сил.
В этой статье ученый сообщает следующее: «В детстве антитела в основном появляются вследствие иммунного ответа доминантному антигену вируса, который вызывает первую в жизни инфекцию гриппа типа „А“. По мере того как группа [людей] становится старше, они заражаются другими инфекциями, приобретают антитела к дополнительным семействам вируса. Однако потрясающая подробность в том, что антитела, которые установились в организме первыми, характеризуют эту группу людей в течение всего периода их жизни».
Вот это уже полноценное покушение на основы классической иммунологии.
Далее в статье говорится: «Механизмы, формирующие антитела, сильно обусловлены первым стимулом (в оригинале first stimulus. — Прим. С. К.). Таким образом, последующее инфицирование штаммами того же типа успешно позволяет первоначальным антителам поддерживать самый высокий уровень (этих антител. — Прим. С. К.) в любой момент жизни этой группы людей. Отпечаток, установленный первоначальной вирусной инфекцией, управляет с этого времени гуморальным иммунным ответом. Это мы назвали доктриной о первичном антигенном грехе».
В английском тексте этого фрагмента статьи, как и в ее заголовке, данная доктрина названа the Doctrine of Original Antigenic Sin.
Original — это первичный. Sin — это грех.
Термин ОАS — первичный антигенный грех — был введен в оборот и стал основой всей неклассической теории вакцинации, которая противостоит теории классической. И на классическую теорию с этого момента можно всецело опираться, будучи только дремучим ортодоксом.
Расшифровка этого термина ОАS — первичный антигенный грех — достаточно очевидна. Она состоит в том, что если вы чем-то заболели или вас вакцинировали от чего-то, то память об этой болезни или вакцинации будет довлеть над реальностью. И отвечать организм будет, сообразуясь не с реальностью, а с этой первопамятью. Она же — первичный антигенный грех.
Тем самым впервые сказано, что антитела, обладающие способностью распознавать представленный вакциной антиген, могут работать хуже, чем антитела, порожденные иммунной системой, не прошедшей вакцинацию. И тогда хоть вы и будете кричать, что у вас этих антител «до и больше», но заболевать будете вы, а не тот, у кого их нет. То есть сказано буквально следующее: в результате вакцинации иммунная система приобретает в том числе и своего рода дефект.
Но если этот дефект велик, то вакцины как минимум не безупречны. Они создают обусловленность памятью о вакцинации — этим самым первичным антигенным грехом.
Сказано об этом было не от лица борцов с вакцинацией, которых очень много (часть из них искренне, но не слишком хорошо понимает, с чем борется, а часть вполне ангажирована, и были исследованы такие случаи ангажированности). Это было всё сказано от лица достаточно авторитетных вакцинаторов, обнаруживших некие факты и не считающих возможным жертвовать обнаруженными фактами, ориентируясь на благо определенной, в данном случае опровергаемой фактами, классической теории вакцинации.
Но это было еще только началом разгрома всевластия классической теории вакцинации.
Проходит четыре года и еще один авторитетный западный специалист по вакцинам — доктор Ройл Энтони Хоукс — делает общепринятым понятие аж об антителозависимом усилении инфекции, сокращенно ADE (antibody dependent enhancement).
Вы вдумайтесь! В 1964 году известный западный ученый говорит о том, что антитела могут усиливать инфекцию, имеет место антителозависимое усиление, ADE. В 1964 году, понимаете, уже сказано: могут усиливать инфекцию, а не ослаблять!
Конечно же, это всё происходит не всегда.
Доктор Хоукс, как и любой ученый, приводит конкретные примеры. Он обсуждает условия, при которых может возникнуть так называемый субоптимальный ответ антител. И настаивает на том, что этот ответ может усугубить инфекцию и заболевание, а не защитить организм.
Поскольку речь идет об очень рискованном утверждении, то я должен вкратце сообщить регалии ученого, который ввел в оборот этот зловещий для классической теории вакцинации или, точнее, для всевластия классической теории вакцинации, термин — «антителозависимое усиление инфекции».
Доктор Хоукс известен своими публикациями в области медицинской вирусологии. Он работал в авторитетной лаборатории вирусологии австралийского Сельскохозяйственного института им. Элизабет Макартур в плотном сотрудничестве с другими известными вирусологами. Такими, например, как доктор Питер Киркланд.
В послужном списке Хоукса — вирусологическая практика в больнице принца Генри. А также преподавательская деятельность на ниве всё той же вирусологии.
Хоукс преподавал в авторитетных высших учебных заведениях, таких как Университет Нового Южного Уэльса.
Доктор Хоукс успешно занимался и обычной медицинской вирусологией, и ветеринарной вирусологией. Он опубликовал ряд глав в учебниках по вирусологии.
Так что опять-таки все разговоры о том, что это какой-то странный дядька, несущий странную ахинею, беспочвенны. Не он «какой-то дядька», надменные ревнители всесилия классической вакцинации, а вы — замшелые ортодоксы, остановившиеся в первой половине XX века по своему развитию и компетентности.
Всего, что я перечислил (а мне не хочется перегружать эту передачу деталями), достаточно для того, чтобы констатировать, что родоначальником столь опасного термина является отнюдь не лицо, делающее скандальную карьеру на дискредитации классической теории вакцин. Впрочем, Хоукс всего лишь один из тех, кто занялся изучением антителозависимого усиления инфекции.
За прошедшие шесть десятилетий на этой ниве трудились очень и очень многие.
Объективные исследования показали, что если вирус связывается с теми антителами, которые именуются субоптимально нейтрализующими или ненейтрализующими, то эта связь может вызывать проникновение вируса аж в сами иммунные клетки инфицируемого организма, то есть порождать качественно резкое усиление деятельности вируса.
И если обычно комплекс «вирус — антитело» порождает деградацию вируса, то в случае ADE (то есть антителозависимого усиления инфекции) этот комплекс может породить репликацию, то есть размножение вируса, а не его деградацию. И проникновение в «святая святых». Тогда начинают гибнуть иммунные клетки, которые вирус как бы обманывает. Вирус тоже не дурак и тоже ведет игру.
Ученые называют такой обман использованием антител в качестве троянского коня. Это всё изучено и известно. Это неизвестно нашим замшелым ортодоксам, которые с важным видом говорят, что все остальные дикари, а они обладатели абсолютной истины.
Итак, этот обман, осуществляемый вирусом, называется использованием антител в качестве троянского коня. Такой обман подробно изучен. Ученые настаивают на том, что при встрече с инфекцией некоторые вакцины через механизм ADE могут не только не защитить организм, но и напротив, спровоцировать более тяжелое протекание заболевания, а возможно, и переход одних заболеваний в другие, более опасные.
В 1964 году Хоукс впервые обнаружил это на примере одних вирусов.
А в конце 1960-х — начале 1970-х годов другие исследователи обнаружили то же самое по отношению к вирусу лихорадки денге, очень тяжелого и опасного заболевания.
Было показано, что повторное заражение той же лихорадкой в ее слегка измененной модификации может породить не более легкое, а более тяжелое протекание болезни.
Возник вопрос о том, можно ли вообще создать безопасную вакцину против вируса лихорадки денге. То есть решаема ли такая задача хотя бы на теоретическом уровне.
Не желая заморачиваться проблемами теории, французская компания Sanofi Pasteur решила дерзнуть и попытаться на практике создать искомый тип вакцины против лихорадки денге. Эта вакцина получила название «Денгваксия».
Вакцину стали применять. При применении стала развиваться тяжелая вторичная инфекция, которую ученые связали именно с антителозависимым усилением инфекции. Ученые стали исследовать эту тяжелую вторичную инфекцию и поняли, что она порождена именно ADE, то есть антителозависимым усилением инфекции.
В Азиатско-Тихоокеанском регионе, где во время клинических испытаний вакцинировали более 10 тысяч детей, статистика показала, что невакцинированные дети болели более легко, чем вакцинированные.
Теперь представьте: вы живете в этом регионе, у вас гуляет лихорадка денге. Это очень опасное, тяжелое и массовое заболевание. Вы начинаете гордиться тем, что аж сама компания Sanofi Pasteur вколола вам вакцину, и у вас антитела. А потом оказывается, что у вас антителозависимое усиление инфекции. У ваших детей. Причем массовое.
В апреле 2016 года департамент здравоохранения Филиппин начал программу массовой вакцинации этой самой «Денгваксией». Планировалось вакцинировать 1 миллион детей. Вакцинация была остановлена в конце 2017 года, когда уже было вакцинировано 830 тысяч детей, потому что результаты проведенной вакцинации оказались крайне тревожными именно в плане очевидного наличия всё того же антителозависимого усиления инфекции.
В сентябре 2018 года заместитель министра здравоохранения Филиппин Энрике Доминго сообщил журналистам, что 130 вакцинированных детей умерли от различных осложнений, причем у 19 из них была лихорадка денге.
Тогда же, в сентябре 2018 года, Всемирная организация здравоохранения опубликовала меморандум, в котором выразила свою позицию по поводу вакцины «Денгваксия». В меморандуме четко говорится, что «живая ослабленная вакцина против денге эффективна и безопасна для лиц, ранее перенесших инфекцию вирусом денге. Однако она несет повышенный риск тяжелой лихорадки денге у тех, кто испытывает свою первую естественную инфекцию денге после вакцинации».
Ничего себе заявление? Я еще раз прочитаю, что называется, andante, медленно: «Живая ослабленная вакцина против денге эффективна и безопасна для лиц, ранее перенесших инфекцию вирусом денге. Однако она несет повышенный риск тяжелой лихорадки денге у тех, кто испытывает свою первую естественную инфекцию денге после вакцинации».
Вы понимаете, что тут говорится?
Позже выяснилось, что антителозависимое усиление инфекции может возникать при очень разных заболеваниях. Тут и вирус Эбола, и вирус Коксаки, и вирусы гриппа А, и так далее.
Имеет ли это отношение к коронавирусам? Да, безусловно. При этом само явление ADE лишь частный случай явления enhanced respiratory disease (ERD) — усиленного респираторного заболевания. А тут мы имеем дело уже не только с антителами, усиливающими инфекцию, но и с широко обсуждавшимися цитокиновыми каскадами, с различными видами иммунопатологий. Иммунопатологий! Может, этот COVID и является очень опасным гриппом, гораздо более тяжелым, чем обычный, но вы можете сравнить эту тяжесть с иммунопатологией?
Важно понимать, что вирусы могут быть поглощены иммунными клетками так, что в результате этого поглощения вирусное заболевание усилится. Спросите какого-нибудь обладателя магического сознания: «А почему ты так рад, что у тебя много антител?»
Он ответит: «А потому что иммунные клетки поглощают вирусы».
«А ты знаешь, как они их поглощают? Ты знаешь, что эти иммунные клетки могут поглощать вирусы так, что в результате вирусное заболевание усилится? Ах, ты этого не знаешь? Это знают уже 60 лет!»
Возможностями такого усиления в случае вакцинации от коронавируса занимался в том числе профессор Гонконгского университета Роберто Бруззони.
В своих работах Бруззони обращает внимание на различные антителозависимые усиления инфекции, имеющие место в случае работы с коронавирусом. А канадские ученые уже в начале 2000-х годов показали, что привитые от предыдущих коронавирусов хорьки, будучи после прививки зараженными коронавирусами, получают в качестве результата крайне тяжелый гепатит.
Я не считаю необходимым перечислять все случаи ADE (антителозависимого усиления инфекции), зафиксированные на сегодняшний момент учеными. И даже все случаи ADE в сфере коронавирусов. Этих случаев слишком много.
Мне представляется более важным обратить внимание на теоретическую сторону вопроса. Притом что речь идет о такой теоретической стороне, которая имеет очевидное практическое значение.
Когда к вирусу прилепляются антитела, то эти антитела могут либо обеспечить нейтрализацию вируса, либо облегчить проникновение вируса в иммунные клетки. При таком проникновении вирус не уничтожается. И тогда у него возникает возможность размножаться уже в самой иммунной системе. Он проникает внутрь иммунной системы, понимаете?
Проникая туда, он не только начинает размножаться быстрее, но и нарушает нормальное функционирование самой иммунной системы, вызывая в том числе массовое вбрасывание воспалительных сигналов цитокинов, то есть цитокиновый шторм. Но мало ли что еще он может вызывать!
Если только он вступил в сложные отношения с иммунной системой, то он может вызвать черт-те что. И вот тут антителозависимое усиление начинает опасным образом соотноситься с тем, что именуется доктриной первичного антигенного греха или антигенным импринтингом. Импринтинг и есть первое «впечатывание», которое управляет всем дальнейшим поведением.
Мы уже начали это обсуждать, но только после того, как обсужден феномен ADE, можно окончательно констатировать наличие склонности организма к использованию иммунологической памяти. Эта склонность приводит к выработке антител, пригодных для борьбы с тем вирусом, с которым иммунная система сталкивалась ранее. Иммунная система склонна наращивать производство уже выработанных антител вместо того, чтобы создавать антитела, наиболее точно подходящие к новому антигену.
Вирус не просто уходит от иммунного удара, он использует этот удар для усиления своих возможностей. Это происходит в случае самых разных заболеваний. Но особо существенно то, что происходит с антителами, индуцированными при заражении вирусом иммунодефицита. Тут мы имеем дело со специальной формой первичного антигенного греха. Эта форма называется «замораживанием репертуара».
Поскольку ранее активированные антиген-специфические антитела и B-клетки более многочисленны, чем их наивные аналоги, а эта многочисленность наращивается с помощью вакцинирования, то они вытесняют наивные спасительные аналоги, они затрудняют способность этих аналогов действовать самым эффективным образом и тем самым облегчают ускользание вируса и наращивание его деятельности.
А поскольку коронавирусы вообще и в частности SARS-CoV-2 очевидным образом имеют иммунодефицитные компоненты, то возникает крайне опасная ситуация.
Она может быть осмыслена в том числе и на общесистемном уровне.
Давайте рассмотрим, к чему приводит изменение схемы взаимодействия иммунитета с вирусом в случае иммунодефицита.
Если иммунодефицита нет, то иммунитет как отдельная подсистема ударяет по вирусу, будучи здоровой, как по объекту, в этот иммунитет не входящему.
А если имеет место иммунодефицит, то вирус и иммунитет начинают сплетаться воедино. А что будет, если в этом случае мы начнем стимулировать вакцинами производство антител? Каких антител? Уже дефектных? Ведь мы стимулируем больную систему, а не здоровую. И что она будет выдавать на-гора? Она будет выдавать ущербные антитела. А они наилучшим образом приспособлены для того, чтобы вирус лез в иммунитет, и заболевание усиливалось.
А если действие вируса имеет иммунодефицитную природу, то иммунитет будет работать в режиме, когда он атакует врага, который вызывает его атаку, представляясь иммунитету как внешний враг, а одновременно работает против иммунитета как враг внутренний.
Вся эта проблематика обсуждалась и обсуждается высокореспектабельными западными иммунологами. И эти обсуждения лишь наращиваются с годами.
В 2015 году профессор теоретической биологии Уилфред Ндифон, работавший в Принстонском университете, в государственном университете Моргана и других авторитетных организациях, взял на себя труд по обобщению состояния интересующего нас вопроса.
Профессор Уилфред Ндифон
Уилфред Ндифон подробно информирует читателя о многочисленных исследованиях того, что именуется «первичным антигенным грехом». Речь идет о тех исследованиях, которые вели авторитетные ученые, об исследованиях, опубликованных в авторитетных специализированных изданиях.
На чем настаивают авторы этих публикаций, известные ученые, имеющие заслуги в деле борьбы с инфекционными заболеваниями?
Предположим, что организм атакован враждебным антигеном. И что ответом на эту атаку является защитная реакция адаптивного иммунитета.
Такой первой атакой может быть вакцинация против определенного заболевания, осуществляемая с помощью внедрения в организм определенной дозы враждебного организму антигена.
Предположим, что в дальнейшем организм сталкивается с так называемым перекрестным антигеном. То есть с антигеном другого происхождения, но имеющим структуру, очень близкую структуре того первого антигена, против которого организм стал защищаться.
И что это столкновение порождено не вакцинацией, а реальным вторжением инфекционного заболевания, обладающего по отношению к вакцинации так называемой перекрестной структурой.
Что тогда произойдет?
Тогда, как показывают многие авторы, вторжение перекрестного антигена подстегнет защитную реакцию организма на первый антиген, обладающий структурой, сходной со структурой второго, вторгшегося в организм, антигена.
То есть реальный враг (он же второй перекрестный антиген) подхлестнет реакцию против первого врага (он же антиген, введенный при вакцинировании).
Но при этом защитная реакция на реального врага будет ослаблена.
На настоящий момент можно считать доказанным, что даже обычные гриппозные вакцины лишь отчасти подчиняются закону Дженнера — Пастера. А в существенной части ускользают из-под этого закона. И что это ускользание именуется первичным антигенным грехом, или слепым пятном вакцинации, или антигенным импринтингом. Причем всё это не изобретение конспирологов, а некий аналог квантовомеханических ускользаний от абсолютности законов Ньютона. Тех законов, без которых физика невозможна, но которые справедливы только в определенных рамках.
Итак, на самом деле иммунная система при повторном контакте с патогеном или вакциной вполне может проигнорировать различия между старым и новым вариантом эпитопа. Тут и впрямь имеет место ситуация радара, неправильно опознающего объект, предъявляющий радару для опознания знакомые свойства и скрывающий свои новые особо опасные свойства.
В этом случае первыми на этот опасный объект откликнутся B-клетки памяти, запомнившие предыдущий объект.
Затем эти клетки необходимым образом дифференцируются и образуют антитела, которые не смогут эффективно подавить заболевание.
Одновременно эти клетки парализуют наивные клетки иммунитета, которые могли бы спасти организм.
Действуя подобным образом, они сформируют слепое пятно иммунной системы. Такой ответ на вызов заболевания именуется замороженным репертуаром и наиболее опасен в случае заболеваний, связанных с иммунодефицитом.
Размер слепого пятна иммунной системы определяет способность этой системы принимать желаемое за действительное. То есть ошибаться с тяжелейшими для организма последствиями.
Вакцинация может облегчить подобные ошибки. Это происходит не всегда, но достаточно часто. И особо опасны те случаи, когда подобные ошибки, стимулированные вакцинацией, осуществляются при попытках воздействовать с помощью вакцин на иммунодефицитные заболевания. Или на заболевания, содержащие в себе иммунодефицитные слагаемые. А именно одним из таких заболеваний является COVID-19.
Я открываю труды Национальной академии наук США, суперреспектабельной для всего мира и особенно для наших западников, и обнаруживаю в них статью авторитетных иммунологов:
Чин Хен Кима, работающего в отделении микробиологии и иммунологии Центра вакцин университета Эмори, расположенного в Атланте, штат Джорджия, и являющегося одним из старейших университетов США;
Уильяма Дэвиса, работающего в отделении иммунологии и патогенеза Национального центра иммунизации и респираторных заболеваний, расположенного в той же Атланте и входящего в систему Центров по контролю и профилактике заболеваний;
Сурьяпракаша Самбхары, работающего в том же заведения, что и Уильям Дэвис;
Джоши Джейкоба, работающего в том же Университете Эмори, где работает Чин Хен Ким.
И знакомлюсь со статьей, которая называется «Стратегии смягчения первоначальных антигенных реакций на вирусы гриппа».
Статья была представлена на рассмотрение 4 ноября 2009 года. Она была отредактирована представителем Стэнфордского университета Леонардом Герценбергом и одобрена 10 июля 2012 года.
В аннотации к статье говорится о первичном антигенном грехе, именуемом также антигенным импринтингом. По поводу такого греха говорится следующее: «Первичный антигенный грех представляет собой явление, при котором последовательное воздействие близкородственных вариантов вируса гриппа снижает ответ антител на новые антигенные детерминанты…»
Авторы констатируют, что их предшественники (уже упоминавшийся мною Томас Фрэнсис ― младший и другие) установили, что последовательное воздействие вирусных вариантов вызывает предпочтительный ответ антител на штамм вируса, встречавшийся в прошлом. То есть вторгается новый штамм, а доминирует ответ на прошлый. То есть на то, что запомнили В-лимфоциты памяти.
Далее авторы устанавливают, что такое преобладание прошлого над настоящим ослабляет, а не усиливает реакцию на настоящее. И что за последние пять десятилетий первичный антигенный грех наблюдался у людей, а также у других млекопитающих (таких, как мыши, хорьки и кролики).
А дальше главное (опять же цитирую): «Это явление может вызвать беспокойство в контексте иммунного ответа человека на программы вакцинации против гриппа. Следовательно, существует потребность в разработке стратегий преодоления первичного антигенного греха».
О чем здесь говорится американскими исследователями?
О том, что вакцинация как таковая усилит, в случае появления нового штамма гриппа, ответ на тот штамм, который организм запомнил в результате вакцинации.
А вот статья, взятая из журнала «Человеческие вакцины и иммунотерапевтические препараты», который активно пропагандирует вакцинацию, а не возводит на нее какую-либо хулу. Этот журнал вполне авторитетен в западных научных кругах. В нем в 2013 году опубликована статья под названием «О пользе греха».
Авторы статьи — авторитетные иммунологи, достаточно осторожные в том, что касается соблюдения научной респектабельности в ее западном понимании:
Мэттью Парсонс,
Сибилла Мюллер,
Хайнц Колер,
Майкл Грант,
Николь Бернар.
В статье написано следующее:
«Антитела, индуцированные во время инфекций вирусами иммунодефицита, подвержены одной из форм первичного антигенного греха, называемого „замораживанием репертуара“«.
Далее авторы сообщают, что это замораживание репертуара состоит в том, что В-лимфоциты и другие слагаемые иммунного ответа, индуцированные против ранних вирусных вариантов, способны конкурировать за роль уничтожителя антигена с так называемыми наивными В-лимфоцитами.
Авторы сообщают, что поскольку В-клетки, активированные ранее антигеном, более многочисленны, чем их наивные аналоги (а эта многочисленность наращивается вакцинациями), то эти активированные В-клетки имеют преимущество перед наивными В-клетками. И поэтому именно активированные клетки могут получить преимущество при запускаемой после распознавания антигена пролиферации, то есть размножении клеток, выбранных в качестве нужных для противодействия антигену.
Выбранные клетки начинают лихорадочно делиться. И одновременно видоизменяться. Причем ускоренно. Такое видоизменение называется соматической гипермутацией.
На этой основе, как утверждают авторы, происходит созревание так называемой аффинности антител, то есть прочности связывания активных центров молекул антитела с теми самыми детерминантами антигена, по которым эти тела должны наносить удар.
Аффинность, то есть прочность связки воина, воюющего с врагом (он же антитело), и самого врага (он же антиген) зависит от так называемой комплементарности. То есть пространственного взаимодополнения этих самых макромолекул, призванных воевать друг с другом. Чем выше комплементарность, тем выше аффинность. И наоборот.
И что же происходит, по мнению авторов, с этой самой комплементарностью и аффинностью? То есть со взаимным притяжением между врагом-антигеном и его уничтожителем-антителом?
Происходит предотвращение или снижение способности В-лимфоцитов, не прикованных к колеснице своего прежнего опыта соприкосновения с антигенами (вакцинными или иными) и способных поэтому создавать новые антитела, активироваться и продуцировать такие антитела, спасая организм от заболевания. Вот этот спаситель либо подавляется полностью, либо снижаются его возможности.
А это, по мнению авторов, в свою очередь, облегчает ускользание вируса.
И опять же, данные авторы, как и все остальные исследователи, занятые замораживанием репертуара (оно же антигенный импринтинг), слепым пятном и прочими парадоксами, как минимум усложняющими всё, что касается возможностей вакцинации, — не хотят отказываться от вакцинации, а думают о том, как это усложнение использовать. И одновременно с этим сообщают, что пока что замораживание репертуара и всё прочее создает для вакцинации очень серьезные проблемы. В том числе для вакцинации от ВИЧ, да и не только.
В заключение хотелось бы задаться вопросом о том, нужно ли считать вакцинацию главным и всеобъемлющим методом лечения инфекционных заболеваний?
Повторю еще раз, что вакцинация считалась таким методом лет 100 с лишним назад. Но почему за нее так держатся сейчас?
Прежде всего, потому что это ужасно удобно. Гигантская фармакологическая промышленность научилась производить вакцины. Она совершенно не хочет останавливать такое производство по причине новых научных открытий. Хочет она одного — совершенствовать методы производства вакцин. Фармакологическая промышленность ужасно инерционна. Ей страшно даже подумать о том, что от вакцин надо будет отказаться хотя бы частично. И заняться производством каких-то совсем других лекарств. А сколько времени их будут исследовать?
Это очень важное обстоятельство, в силу которого фармакологическая промышленность и прочно связанные с ней ученые (а ученые сейчас связаны с ней как никогда ранее) не хотят отказываться от движения по рельсам, ведущим в пропасть или невесть куда. Потому что движение по старым рельсам очень выгодно и желанно для локомотива, который вовсе не обладает способностью создавать новые рельсы. Ведь локомотив не является путеукладчиком. Да и вообще неизвестно, кто сейчас эти новые рельсы способен производить и укладывать на неизведанной целине человекознания.
Современный мир чудовищно инерционен.
Наверняка для кого-то эта инерция является способом доставить человечество на станцию «Абсолютное зло». Но те, для кого инерция является способом решения такой стратегической задачи, никогда не находятся в большинстве. Они могут решать свою задачу, лишь спекулируя на других мотивах сохранения инерционности, мотивах, свойственных бизнесу, бюрократии, ученым, превратившимся в привилегированных рабов бизнеса и бюрократии, а также общественному мнению.
Современный мир чудовищно насыщен инерционностью в том, что касается стратегии. При этом он гордится своей тактической подвижностью.
А в основе основ этой инерционности, конечно же, лежит сама готовность, само согласие современного человека уподобиться дикарю, приравнять себя к нему в том, что касается покорности новым шаманам, паразитирующим на его лености, праздномыслии и страхе перед пониманием того, что может нарушить его спокойствие.
Человек боится, что будет нарушено его спокойствие? Боится.
Он боится что-либо понимать, потому что понимание может нарушить его спокойствие? Боится.
Он косный и извилинами шевелить не привык? Не привык.
Тогда он становится рабом новых шаманов, которые на всем этом будут паразитировать!
Если такой рядовой представитель современной цивилизации будет и дальше уподобляться представителям диких племен и потрясать не скальпами и амулетами, а антителами, становящимися такой же фигурой престижа, как автомобили или коттеджи, то крах цивилизации неминуем.
Но человеческая задача — не констатация такого краха, а работа по преодолению причин, этот крах порождающих. И никакие ссылки на могущество инерции не избавляют от ответственности за такую работу по преодолению причин, порождающих этот крах. Потому что если бы эта работа не велась постоянно на протяжении тысячелетий людьми, которых в лучшем случае оплевывали и поносили, то человечество давно бы оказалось на станции «Абсолютное зло».
Подводя итог приведенным мною научным и аналитическим размышлениям, хочу сказать следующее.
В советскую эпоху мне не раз приходилось выезжать надолго в отдаленные места на так называемые полевые работы. При этом те же прививки от энцефалита были, по существу, обязательными, и я их осуществлял. Потому что я понимал как опасность этого самого энцефалита, так и эффективность данных прививок.
Поэтому я категорически отказываюсь говорить о вреде вакцинаций как таковых. Да, вакцинация обладает тем или иным риском. Любая вакцинация. Но если риск заболеть от вакцин ниже риска подхватить смертельно опасное заболевание, и если вакцины эффективны, то почему бы не вакцинироваться?
Но где проходит грань между действительно эффективным вакцинированием, которое дает убедительный результат, гарантирует минимизацию риска, — и чем-то другим? Как описать территорию, на которой вакцины относительно эффективны и минимально рискованны? И как отличить эту территорию от совсем другой? Притом что совсем другая территория очевидным образом существует. И не на ней ли мы оказались, в том числе и в случае ковида?
Я уже проводил сравнение между противовоздушной обороной и действиями антител, противостоящих атаке антигена. А представьте себе такую противовоздушную оборону, которая в определенных, я подчеркиваю, случаях может начать наносить удары по своим. Да еще и обладает странной способностью пропускать удары противника через дула своих орудий прямиком в Генеральный штаб своих войск.
А ведь всё, что я описал, вполне тянет именно на это. Ну и что же вы будете делать, столкнувшись с такой противовоздушной обороной?
Вы, конечно же, не скажете: «Противник, стреляй по мне, а я защищаться не буду». Но вы построите какую-то другую противовоздушную оборону, коль скоро эта так двусмысленна.
Меня спросят: «К чему вы клоните?»
Я отвечу: «Далеко не исключено, что в ближайшие десятилетия медицина, не находящаяся под тотальным контролем фармы, начнет не наращивать антитела с памятью, а убирать эти антитела. Убирать! И радоваться придется не тому, что их „до и больше“, а тому, что их убрали. И наоборот, активнее привлекать к защите от заболевания именно наивные части иммунитета, используя для этого и другие лекарства, и другие научные знания».
Я лично в это верю. Я вообще считаю, что либо человечество проложит себе дорогу к другой медицине, либо оно окажется жертвой генных репрессий.
«Да есть ли эта другая медицина?» — спросят меня.
И я отвечу: «Да, она есть. Она серьезна. Есть серьезные, фундаментальные, авторитетные традиции, глубоко альтернативные тем, что сейчас рекламируются».
Но их надо обсуждать отдельно.
На чем настаивают авторы этих публикаций, известные ученые, имеющие заслуги в деле борьбы с инфекционными заболеваниями?
Предположим, что организм атакован враждебным антигеном. И что ответом на эту атаку является защитная реакция адаптивного иммунитета.
Такой первой атакой может быть вакцинация против определенного заболевания, осуществляемая с помощью внедрения в организм определенной дозы враждебного организму антигена.
Предположим, что в дальнейшем организм сталкивается с так называемым перекрестным антигеном. То есть с антигеном другого происхождения, но имеющим структуру, очень близкую структуре того первого антигена, против которого организм стал защищаться.
И что это столкновение порождено не вакцинацией, а реальным вторжением инфекционного заболевания, обладающего по отношению к вакцинации так называемой перекрестной структурой.
Что тогда произойдет?
Тогда, как показывают многие авторы, вторжение перекрестного антигена подстегнет защитную реакцию организма на первый антиген, обладающий структурой, сходной со структурой второго, вторгшегося в организм, антигена.
То есть реальный враг (он же второй перекрестный антиген) подхлестнет реакцию против первого врага (он же антиген, введенный при вакцинировании).
Но при этом защитная реакция на реального врага будет ослаблена.
На настоящий момент можно считать доказанным, что даже обычные гриппозные вакцины лишь отчасти подчиняются закону Дженнера — Пастера. А в существенной части ускользают из-под этого закона. И что это ускользание именуется первичным антигенным грехом, или слепым пятном вакцинации, или антигенным импринтингом. Причем всё это не изобретение конспирологов, а некий аналог квантовомеханических ускользаний от абсолютности законов Ньютона. Тех законов, без которых физика невозможна, но которые справедливы только в определенных рамках.
Итак, на самом деле иммунная система при повторном контакте с патогеном или вакциной вполне может проигнорировать различия между старым и новым вариантом эпитопа. Тут и впрямь имеет место ситуация радара, неправильно опознающего объект, предъявляющий радару для опознания знакомые свойства и скрывающий свои новые особо опасные свойства.
В этом случае первыми на этот опасный объект откликнутся B-клетки памяти, запомнившие предыдущий объект.
Затем эти клетки необходимым образом дифференцируются и образуют антитела, которые не смогут эффективно подавить заболевание.
Одновременно эти клетки парализуют наивные клетки иммунитета, которые могли бы спасти организм.
Действуя подобным образом, они сформируют слепое пятно иммунной системы. Такой ответ на вызов заболевания именуется замороженным репертуаром и наиболее опасен в случае заболеваний, связанных с иммунодефицитом.
Размер слепого пятна иммунной системы определяет способность этой системы принимать желаемое за действительное. То есть ошибаться с тяжелейшими для организма последствиями.
Вакцинация может облегчить подобные ошибки. Это происходит не всегда, но достаточно часто. И особо опасны те случаи, когда подобные ошибки, стимулированные вакцинацией, осуществляются при попытках воздействовать с помощью вакцин на иммунодефицитные заболевания. Или на заболевания, содержащие в себе иммунодефицитные слагаемые. А именно одним из таких заболеваний является COVID-19.
Я открываю труды Национальной академии наук США, суперреспектабельной для всего мира и особенно для наших западников, и обнаруживаю в них статью авторитетных иммунологов:
Чин Хен Кима, работающего в отделении микробиологии и иммунологии Центра вакцин университета Эмори, расположенного в Атланте, штат Джорджия, и являющегося одним из старейших университетов США;
Уильяма Дэвиса, работающего в отделении иммунологии и патогенеза Национального центра иммунизации и респираторных заболеваний, расположенного в той же Атланте и входящего в систему Центров по контролю и профилактике заболеваний;
Сурьяпракаша Самбхары, работающего в том же заведения, что и Уильям Дэвис;
Джоши Джейкоба, работающего в том же Университете Эмори, где работает Чин Хен Ким.
И знакомлюсь со статьей, которая называется «Стратегии смягчения первоначальных антигенных реакций на вирусы гриппа».
Статья была представлена на рассмотрение 4 ноября 2009 года. Она была отредактирована представителем Стэнфордского университета Леонардом Герценбергом и одобрена 10 июля 2012 года.
В аннотации к статье говорится о первичном антигенном грехе, именуемом также антигенным импринтингом. По поводу такого греха говорится следующее: «Первичный антигенный грех представляет собой явление, при котором последовательное воздействие близкородственных вариантов вируса гриппа снижает ответ антител на новые антигенные детерминанты…»
Авторы констатируют, что их предшественники (уже упоминавшийся мною Томас Фрэнсис ― младший и другие) установили, что последовательное воздействие вирусных вариантов вызывает предпочтительный ответ антител на штамм вируса, встречавшийся в прошлом. То есть вторгается новый штамм, а доминирует ответ на прошлый. То есть на то, что запомнили В-лимфоциты памяти.
Далее авторы устанавливают, что такое преобладание прошлого над настоящим ослабляет, а не усиливает реакцию на настоящее. И что за последние пять десятилетий первичный антигенный грех наблюдался у людей, а также у других млекопитающих (таких, как мыши, хорьки и кролики).
А дальше главное (опять же цитирую): «Это явление может вызвать беспокойство в контексте иммунного ответа человека на программы вакцинации против гриппа. Следовательно, существует потребность в разработке стратегий преодоления первичного антигенного греха».
О чем здесь говорится американскими исследователями?
О том, что вакцинация как таковая усилит, в случае появления нового штамма гриппа, ответ на тот штамм, который организм запомнил в результате вакцинации.
А вот статья, взятая из журнала «Человеческие вакцины и иммунотерапевтические препараты», который активно пропагандирует вакцинацию, а не возводит на нее какую-либо хулу. Этот журнал вполне авторитетен в западных научных кругах. В нем в 2013 году опубликована статья под названием «О пользе греха».
Авторы статьи — авторитетные иммунологи, достаточно осторожные в том, что касается соблюдения научной респектабельности в ее западном понимании:
Мэттью Парсонс,
Сибилла Мюллер,
Хайнц Колер,
Майкл Грант,
Николь Бернар.
В статье написано следующее:
«Антитела, индуцированные во время инфекций вирусами иммунодефицита, подвержены одной из форм первичного антигенного греха, называемого „замораживанием репертуара“«.
Далее авторы сообщают, что это замораживание репертуара состоит в том, что В-лимфоциты и другие слагаемые иммунного ответа, индуцированные против ранних вирусных вариантов, способны конкурировать за роль уничтожителя антигена с так называемыми наивными В-лимфоцитами.
Авторы сообщают, что поскольку В-клетки, активированные ранее антигеном, более многочисленны, чем их наивные аналоги (а эта многочисленность наращивается вакцинациями), то эти активированные В-клетки имеют преимущество перед наивными В-клетками. И поэтому именно активированные клетки могут получить преимущество при запускаемой после распознавания антигена пролиферации, то есть размножении клеток, выбранных в качестве нужных для противодействия антигену.
Выбранные клетки начинают лихорадочно делиться. И одновременно видоизменяться. Причем ускоренно. Такое видоизменение называется соматической гипермутацией.
На этой основе, как утверждают авторы, происходит созревание так называемой аффинности антител, то есть прочности связывания активных центров молекул антитела с теми самыми детерминантами антигена, по которым эти тела должны наносить удар.
Аффинность, то есть прочность связки воина, воюющего с врагом (он же антитело), и самого врага (он же антиген) зависит от так называемой комплементарности. То есть пространственного взаимодополнения этих самых макромолекул, призванных воевать друг с другом. Чем выше комплементарность, тем выше аффинность. И наоборот.
И что же происходит, по мнению авторов, с этой самой комплементарностью и аффинностью? То есть со взаимным притяжением между врагом-антигеном и его уничтожителем-антителом?
Происходит предотвращение или снижение способности В-лимфоцитов, не прикованных к колеснице своего прежнего опыта соприкосновения с антигенами (вакцинными или иными) и способных поэтому создавать новые антитела, активироваться и продуцировать такие антитела, спасая организм от заболевания. Вот этот спаситель либо подавляется полностью, либо снижаются его возможности.
А это, по мнению авторов, в свою очередь, облегчает ускользание вируса.
И опять же, данные авторы, как и все остальные исследователи, занятые замораживанием репертуара (оно же антигенный импринтинг), слепым пятном и прочими парадоксами, как минимум усложняющими всё, что касается возможностей вакцинации, — не хотят отказываться от вакцинации, а думают о том, как это усложнение использовать. И одновременно с этим сообщают, что пока что замораживание репертуара и всё прочее создает для вакцинации очень серьезные проблемы. В том числе для вакцинации от ВИЧ, да и не только.
В заключение хотелось бы задаться вопросом о том, нужно ли считать вакцинацию главным и всеобъемлющим методом лечения инфекционных заболеваний?
Повторю еще раз, что вакцинация считалась таким методом лет 100 с лишним назад. Но почему за нее так держатся сейчас?
Прежде всего, потому что это ужасно удобно. Гигантская фармакологическая промышленность научилась производить вакцины. Она совершенно не хочет останавливать такое производство по причине новых научных открытий. Хочет она одного — совершенствовать методы производства вакцин. Фармакологическая промышленность ужасно инерционна. Ей страшно даже подумать о том, что от вакцин надо будет отказаться хотя бы частично. И заняться производством каких-то совсем других лекарств. А сколько времени их будут исследовать?
Это очень важное обстоятельство, в силу которого фармакологическая промышленность и прочно связанные с ней ученые (а ученые сейчас связаны с ней как никогда ранее) не хотят отказываться от движения по рельсам, ведущим в пропасть или невесть куда. Потому что движение по старым рельсам очень выгодно и желанно для локомотива, который вовсе не обладает способностью создавать новые рельсы. Ведь локомотив не является путеукладчиком. Да и вообще неизвестно, кто сейчас эти новые рельсы способен производить и укладывать на неизведанной целине человекознания.
Современный мир чудовищно инерционен.
Наверняка для кого-то эта инерция является способом доставить человечество на станцию «Абсолютное зло». Но те, для кого инерция является способом решения такой стратегической задачи, никогда не находятся в большинстве. Они могут решать свою задачу, лишь спекулируя на других мотивах сохранения инерционности, мотивах, свойственных бизнесу, бюрократии, ученым, превратившимся в привилегированных рабов бизнеса и бюрократии, а также общественному мнению.
Современный мир чудовищно насыщен инерционностью в том, что касается стратегии. При этом он гордится своей тактической подвижностью.
А в основе основ этой инерционности, конечно же, лежит сама готовность, само согласие современного человека уподобиться дикарю, приравнять себя к нему в том, что касается покорности новым шаманам, паразитирующим на его лености, праздномыслии и страхе перед пониманием того, что может нарушить его спокойствие.
Человек боится, что будет нарушено его спокойствие? Боится.
Он боится что-либо понимать, потому что понимание может нарушить его спокойствие? Боится.
Он косный и извилинами шевелить не привык? Не привык.
Тогда он становится рабом новых шаманов, которые на всем этом будут паразитировать!
Если такой рядовой представитель современной цивилизации будет и дальше уподобляться представителям диких племен и потрясать не скальпами и амулетами, а антителами, становящимися такой же фигурой престижа, как автомобили или коттеджи, то крах цивилизации неминуем.
Но человеческая задача — не констатация такого краха, а работа по преодолению причин, этот крах порождающих. И никакие ссылки на могущество инерции не избавляют от ответственности за такую работу по преодолению причин, порождающих этот крах. Потому что если бы эта работа не велась постоянно на протяжении тысячелетий людьми, которых в лучшем случае оплевывали и поносили, то человечество давно бы оказалось на станции «Абсолютное зло».
Подводя итог приведенным мною научным и аналитическим размышлениям, хочу сказать следующее.
В советскую эпоху мне не раз приходилось выезжать надолго в отдаленные места на так называемые полевые работы. При этом те же прививки от энцефалита были, по существу, обязательными, и я их осуществлял. Потому что я понимал как опасность этого самого энцефалита, так и эффективность данных прививок.
Поэтому я категорически отказываюсь говорить о вреде вакцинаций как таковых. Да, вакцинация обладает тем или иным риском. Любая вакцинация. Но если риск заболеть от вакцин ниже риска подхватить смертельно опасное заболевание, и если вакцины эффективны, то почему бы не вакцинироваться?
Но где проходит грань между действительно эффективным вакцинированием, которое дает убедительный результат, гарантирует минимизацию риска, — и чем-то другим? Как описать территорию, на которой вакцины относительно эффективны и минимально рискованны? И как отличить эту территорию от совсем другой? Притом что совсем другая территория очевидным образом существует. И не на ней ли мы оказались, в том числе и в случае ковида?
Я уже проводил сравнение между противовоздушной обороной и действиями антител, противостоящих атаке антигена. А представьте себе такую противовоздушную оборону, которая в определенных, я подчеркиваю, случаях может начать наносить удары по своим. Да еще и обладает странной способностью пропускать удары противника через дула своих орудий прямиком в Генеральный штаб своих войск.
А ведь всё, что я описал, вполне тянет именно на это. Ну и что же вы будете делать, столкнувшись с такой противовоздушной обороной?
Вы, конечно же, не скажете: «Противник, стреляй по мне, а я защищаться не буду». Но вы построите какую-то другую противовоздушную оборону, коль скоро эта так двусмысленна.
Меня спросят: «К чему вы клоните?»
Я отвечу: «Далеко не исключено, что в ближайшие десятилетия медицина, не находящаяся под тотальным контролем фармы, начнет не наращивать антитела с памятью, а убирать эти антитела. Убирать! И радоваться придется не тому, что их „до и больше“, а тому, что их убрали. И наоборот, активнее привлекать к защите от заболевания именно наивные части иммунитета, используя для этого и другие лекарства, и другие научные знания».
Я лично в это верю. Я вообще считаю, что либо человечество проложит себе дорогу к другой медицине, либо оно окажется жертвой генных репрессий.
«Да есть ли эта другая медицина?» — спросят меня.
И я отвечу: «Да, она есть. Она серьезна. Есть серьезные, фундаментальные, авторитетные традиции, глубоко альтернативные тем, что сейчас рекламируются».
Но их надо обсуждать отдельно.
Источник:
Ссылки по теме:
- У женщины появилась жуткая сыпь после вакцины AstraZeneca
- Гибралтар первым в мире вакцинировал все взрослое население
- "Прививка святыми водами Ганга": в соцсетях высмеяли вакцинацию Зеленского индийским препаратом
- В кемеровской поликлинике перед вакцинацией советуют получить церковное благословление
- В израильских барах бесплатно наливают за прививку
Новости партнёров
реклама
Идиотизм в самом начале статьи: карантином никого не лечат, а предотвращают распространение. И в этом он очень эффективен, но только когда он полный, а не по демократическим ценностям, что и доказал Китай.
з.ы. пост гавно.
Если коротко изложить суть всей его ахинеи, получается примерно так: вакцинация зло, от нее больше вреда, чем пользы, высокомудрые профессора во весь голос кричат об этом аж с 40-х годов, а все, кто их не слушает - замшелые консерваторы. Ну и мы с вами, само собой, такие же дремучие придурки, если не понимаем, что вакцины надо вылить на землю, а вакцинаторов - сжечь.
На самом деле все куда менее пафосно и куда более прозаично.
В двух словах примерно так:
1. Действительно, вакцинация не идеальна. Никто и никогда не говорил о том, что вакцинация не наносит никакого вреда организму. Никто никогда не доказывал с пеной у рта, что вакцинация абсолютно безопасна и не дает побочных эффектов. Как никто и не доказывал, что хирургия безболезненна, что терапевты лечат только безобидными лекарствами, а психиатры - наложением рук. Вся медицина в той или иной степени наносит вред организму. Любое лекарство, которое лечит болезнь, одновременно дает свои негативные побочные эффекты. Совсем безобидных и безопасных лекарств и процедур практически нет. Выбор же стоит простой: или человек будет страдать (либо вообще умрет) от болезни, или он выздоровеет, получив небольшой ущерб здоровью от лекарства или процедуры, несопоставимый с ущербом от болезни. Вопрос стоит так: вы готовы мучиться и страдать от болезни, а возможно, и умереть от нее, лишь бы не получить небольшой вред от лекарства? И миллиарды людей сами дают на него ответ: конечно, нет! То же самое и с вакциной: вред от болезни намного больше вреда от вакцины.
2. В отличие от индивидуальных болезней, которые лечатся у каждого человека отдельно и не передаются между людьми, а если и передаются, то путем с малой скоростью заражения, инфекционные болезни часто носят массовый характер - то есть они распространяются очень быстро, заражают очень много людей и приводят к эпидемии, а то и к пандемии. Поэтому с ними борются вакцинами - применяют лекарство против таких болезней в массовом порядке, чтобы добиться коллективного иммунитета. Иначе не получается. Невозможно мгновенно вычислить индивидуального больного и тут же вылечить его от коронавируса - он уже успеет умереть. Возможно только как можно больше людей привить и тогда заболеет меньше, а те, кто заболеют, будут умирать реже. В этом случае эпидемия постепенно сходит на нет. Таковы особенности эпидемий и с ними ничего не поделать. Массовая вакцинация затем и придумана, чтобы сводить на нет такие эпидемии.
3. В случае, если вакцинацию не проводить, последствия эпидемий просто чудовищны и мы знаем из истории массу примеров, когда эпидемии выкашивали миллионы людей. Но если вы посмотрите, происходили ли такие эпидемии после того, как начались массовые вакцинации, т.е. после 50 годов, и были ли такие миллионные жертвы, как, например, во время испанки в Европе в начале 20 века, то обнаружите, что эпидемии прекратились и миллионных жертв нет. И в этом заслуга вакцинации. Были побеждены многие болезни, которые на протяжении тысячелетий преследовали человечество.
4. Как мы видим, массовые вакцинации проводятся уже начиная с 50 годов, и что же? Где тот ужасный эффект, которым нас стращают антивакцинаторы? А его нет. Да, возможно, чей-то организм ослаблен после вакцины, где-то есть побочные эффекты, но знаете, есть еще один важный момент: вот этот человек с ослабленным организмом - он живой и более-менее здоровый. А мог бы просто умереть. Выбор очевиден: или сдохнуть, или понести какой-то урон для организма, но выжить. Кажется, все выбирают выжить, не так ли? Об этом и речь: отказ от вакцинации - это гарантированные массовые заражения и гибель миллионов людей.
5. Некачественные вакцины - это не повод хаять вакцинацию вообще. Понимаете, вот если вы зашли в кафе, вас накормили просрочкой и вы потом попали в больницу с отравлением, это же не значит, что надо закрыть все кафе или запретить курицу, потому что ваша конкретная курица была просрочена? Это повод для проверки кафе, это повод для обращения в суд, но не повод отказывать употребления курицы вообще или от посещения всех кафе, и тем более не повод кричать, что во всех кафе просрочка. Как и в любой деятельности, в вакцинации могут быть ошибки, люди могут идти на преступление, могут быть непроверенные препараты и так далее. Это вина конкретных людей, их и надо наказывать, некачественные вакцины - проверять и отзывать, а преступления - расследовать. Но это не значит, что из-за каких-то недобросовестных изготовителей вакцины нужно отказываться от вакцинации вообще! Обратите внимание - тот же Спутник V практически полностью безопасен, он дает побочные реакции в мизерном количестве случаев. А вот Pfizer и другие вакцины далеко не так хороши, и мы видим соответствующие выводы - где-то от них отказываются, где-то относятся с осторожностью, т.е. не колют бездумно, а разбираются, какой препарат лучше, какой хуже. А по мнению. автора статьи получается, что нужно выкинуть все вакцины, даже безопасные, потому что есть пару опасных вакцин, а значит, они опасны все, шут его знает, что там еще потом откроется!
В общем, не слушайте идиотов, идите и прививайтесь, это гораздо безопаснее, чем ждать, пока коронавирус заставит отбросить копыта.
Дальше про вакцинацию можно не читать
Не стоит смотреть на регалии авторов статей - и среди профессоров бывают заблуждающиеся, примеров много.
Если хочется разобраться до конца - придётся много читать, считать, анализировать.
Можно прививаться, можно не прививаться - решайте сами. Только не принимайте решение на основании одной-единственной публикации.
И будьте здоровы!)
Большинство принимает решение на основании того, что говорят из телевизора.
А там цензура и пропаганда.
Альтернативные точки зрения специалистов не допускаются.
А, что говорят по этому поводу британские ученые?
Вам за 65? Диабет? СПИД? Хронические заболевания органов дыхания? Часто заражались гриппом и очень тяжело его переносили? Тогда, пожалуй, польза от необкатанной вакцины для вас превысит возможные риски от неё.