Печальный конец красивой сказки о любви: история Лиззи Сиддал

И в жизни большинства творцов и гениев в разных областях – живописи, музыке, скульптуре, науке, литературе и не только присутствовали малозаметные серые лошадки – близкие, обеспечивающие быт, существование, комфорт, помогающие и вдохновляющие.

Лиззи родилась в 1829 году и стала третьим ребёнком из восьми в семье мелкого мастерового. Отец Чарли делал столовые приборы. И скудный заработок ремесленника не позволял досыта кормить такую ораву.

Девочка помогала матери с шитьём на продажу. Когда немного подросла, устроилась в шляпную мастерскую. До работы было 5 километров, которые приходилось преодолевать в любую погоду.

Как-то девушке попался на глаза обрывок бумаги, в который завернули покупки в местной лавке. На нём были стихи, прочтя которые Элизабет навсегда влюбилась в поэзию. В её сумрачном мире свечей, иголок и пыльных тканей это был единственный лучик света.

Как-то мимо мастерской, где чахла 20-летняя Сиддал, проходила толпа таких же молодых и полубезумных, но амбициозных живописцев. Ребята громко обсуждали, что для свержения с пьедестала старых покрытых пылью классических канонов и мастеров им позарез нужна модель со средневековой внешностью.

И тут на глаза попалась она – точёные скулы, волосы цвета расплавленной меди, завораживающие стальным блеском глаза. Элизабет стала натурщицей живописцев, входящих в Братство прерафаэлитов – свободного направления в искусстве.

Одно из самых известных полотен, для которого позировала Элизабет, это «Офелия» Джона Эверетта Милле. У картины печальная история: увлечённый Милле заставлял натурщицу часами лежать в ванне с ледяной водой, чтобы добиться выражения холодной безмятежности.

Девушка сильно простудилась. И в перечень препаратов, назначенных для поправки здоровья, вошла спиртовая опиумная настойка. Спустя 10 лет после окончания картины именно она сведёт  красавицу в могилу.

Роковой работа с Милле для Лиззи стала ещё и по той причине, что в его мастерской девушка повстречала свою истинную любовь, которой стал Данте Габриэль Россетти. Элизабет стала позировать только для возлюбленного, а Россетти отказался от других натурщиц.

Но, надо сказать, Элизабет не относилась к категории тех самых серых лошадок, просто муз или просто незаметных возлюбленных гениев. Она была талантлива, тоже стала писать картины, сочинять стихи. Доходило до того, что рисунки женщины критики с удовольствием покупали, а работы Данте вежливо отклоняли. Поэтому нет смысла отрицать и некую борьбу между двумя влюблёнными, творцом и его музой, которая и сама была творцом.

В 1860 году пара узаконила отношения. Но и без того слабое здоровье госпожи Россетти окончательно пошатнула личная трагедия – смерть новорождённой дочки.

Кажется, всё потихоньку стало налаживаться. Но спустя год Данте обнаружил 32-летнюю жену без чувств. Рядом валялась пустая бутылка из-под опиума. Женщину не спасли.

Общество ополчилось на вдовца, обвиняя его и в зависимости супруги, и даже в её убийстве. А он был искренне раздавлен горем. Во время церемонии погребения положил в гроб любимой рукопись его стихов, которые появились благодаря их прекрасной любви.

Прошло несколько лет. И в Британии как чёрт из табакерки появился некий Чарльз Огастес Хауэлл – мошенник, вор, авантюрист. В общем, прекрасный со всех сторон человек, который благодаря личному обаянию быстро влился в местное великосветское общество. В котором вращался и Россетти.

Когда до него дошли слухи о рукописи в могиле жены Данте, Чарльз сделал охотничью стойку: да ведь это шанс заработать денег на скандале. Сборник из гроба заранее обречён на коммерческий успех, а гонорар обеспечит безбедное существование. И для Хауэлла тоже, если принять участие в издании и правильно подать событие.

Мошенник уболтал художника на эксгумацию. Могилу вскрыли, рукопись вытащили. Лондонцы начали шептаться, что за прошедшие 8 лет тело Элизабет не только не подверглось разложению: женщина стала ещё прекраснее.

Правда, критики разгромили в пух и прах вышедший в 1870 году сборник стихов. А практически весь круг общения Россетти пришёл в ужас от его поступка. Что логично, ведь живым должно жить, не слушая всяких интриганов и подстрекателей и не тревожить без нужды покой мёртвых.