701
2
По традиции Новороссией называют обширные земли европейского юга России, взятые русскими по итогам мирных договоров с Турцией в 1739, 1774, 1791, 1812 годах. Однако уже в этой формулировке спрятана неточность.
Достаточно заметить, что Турции эти земли, в строгом смысле слова, никогда не принадлежали. Во-первых, территория эта представляла собой полупустынное Дикое Поле, освоить которое было не по зубам даже многочисленному русскому народу. Что уж говорить о малочисленных турках, чьи интересы концентрировались далеко от этих мест. Во-вторых, основную часть указанных земель контролировали не турки, а всевозможные татары, пребывавшие под османским протекторатом. В-третьих, сама эта протекция была весьма условной. В связи с этим показателен такой эпизод. Когда в результате неудачного похода в Молдавию в 1711 году Пётр I попал в окружение и спешно заключил с Портой спасительный Прутский мир, последняя выделила ему свою кавалерию для защиты отходящих русских войск от разбойничьих набегов татар, которые, по идее, должны были туркам подчиняться. А вот поди ж ты. В-четвёртых, сами татары тем паче не жили на этой территории. Считается, например, что Крымское ханство контролировало весь полуостров и обширную часть северного побережья Азовского и Чёрного морей — юг нынешних Одесской, Николаевской, Херсонской, Запорожской, Донецкой областей и даже Ростовщину с Кубанью. На деле же эти земли были практически необитаемы, представляя собой проходной двор для периодических вылазок иррегулярных конниц как татарских племён, так и казаков. А самое дальнее крымскотатарское укрепление Ор-Капу (Перекоп) не выходило за пределы перешейка Крыма. Иными словами, Новороссия не была отнята ни у татар, ни у Турции, ни у чёрта лысого, а у самого сильного русского противника и союзника в одном лице, чью роль в создании русской цивилизации трудно переоценить.
Другим сюжетом русские ещё больше заострили свои притязания, напомнив, что князь Владимир Креститель Руси принял христианство от греческих священников в Корсуне (Херсонесе Таврическом в нынешнем Севастополе), чтобы жениться на Анне Византийской. Окончательно претензии на проливы выразили концепцией под названием «Москва — третий Рим, а четвёртому не бывать». Третий Рим после Рима второго, конечно же, — Константинополя. Итого: русский щит прибит на воротах Царьграда, русская православная вера обретена от византийских священников, русские являются единственными преемниками восточного Рима. И как-то так случилось, что по нелепой случайности Константинополь занят турками, переименован в Стамбул, в Софийском соборе устроена мечеть, а обширные земли на пути к проливам формально проходят по статье турецкой вотчины. Волей-неволей битвы с басурманами становятся главной сюжетообразующей интригой, задающей темп и придающей наглядность сюжету обретения Новороссии.
Но именно эта наглядность является обманчивой, подобно тому как обманчива наглядность школьной модели атома, состоящей из слепленных шариков. Но всё по порядку.
Уже с первых русско-турецких войн, которых всего насчитывают одиннадцать, становится ясно, что движения на большом русском юге и одновременно с тем большом османском севере представляли собой отвлечение главных сил для обеих сторон. Русские были заняты войнами то на польском, то на шведском, то на персидском направлениях. Одновременно с тем Турция воевала то на австрийском, то на балканском, то на ливанском направлениях. Для всех будущая Новороссия проходила по статье ненужного второго фронта. Разница заключалась в одной детали, но такой, которая меняет всю картину: для России эти земли были зоной стратегического наступления, а для Порты — стратегической обороны. Как точно подметили в «Stratfor», турки присматривали за северным Причерноморьем исключительно в целях прикрытия дунайского направления.
Вместе с тем, с тактической точки зрения, всё было с точностью до наоборот: система засечных линий выстраивалась русскими в целях обороны от набегов татар, в то время как османы в целях самозащиты были вынуждены нападать. Таким был, например, Астраханский поход, превратившийся для турок из попытки под прикрытием осады Астрахани построить Волгодон XVI века (канал, соединяющий Волгу и Дон) в трагический провал, итогом которого стало твёрдое закрепление за русскими северного побережья Каспия и плацдарм для броска на самые дальние подступы к Причерноморью — восточное Приазовье. Инь-Ян новороссийской истории и её красота в том и заключается, что русские, обороняясь засеками, неуклонно наступали, тогда как турки, поощряя набеги своих вассалов и объявляя войны России, лишь защищались, неуклонно отступая.
Впрочем, войска оттоманов и их вассалов уступали русским и в тактическом плане, а говоря проще, попросту не годилось в противники. Когда в 1695 году в свой первый Азовский поход Пётр I осадил крепость Азов в устье Дона, он с лёгкостью взял две каланчи, охранявшие пути снабжения турок по морю, но для полного блокирования укрепления ему не хватило флота.
Но именно эта наглядность является обманчивой, подобно тому как обманчива наглядность школьной модели атома, состоящей из слепленных шариков. Но всё по порядку.
Уже с первых русско-турецких войн, которых всего насчитывают одиннадцать, становится ясно, что движения на большом русском юге и одновременно с тем большом османском севере представляли собой отвлечение главных сил для обеих сторон. Русские были заняты войнами то на польском, то на шведском, то на персидском направлениях. Одновременно с тем Турция воевала то на австрийском, то на балканском, то на ливанском направлениях. Для всех будущая Новороссия проходила по статье ненужного второго фронта. Разница заключалась в одной детали, но такой, которая меняет всю картину: для России эти земли были зоной стратегического наступления, а для Порты — стратегической обороны. Как точно подметили в «Stratfor», турки присматривали за северным Причерноморьем исключительно в целях прикрытия дунайского направления.
Вместе с тем, с тактической точки зрения, всё было с точностью до наоборот: система засечных линий выстраивалась русскими в целях обороны от набегов татар, в то время как османы в целях самозащиты были вынуждены нападать. Таким был, например, Астраханский поход, превратившийся для турок из попытки под прикрытием осады Астрахани построить Волгодон XVI века (канал, соединяющий Волгу и Дон) в трагический провал, итогом которого стало твёрдое закрепление за русскими северного побережья Каспия и плацдарм для броска на самые дальние подступы к Причерноморью — восточное Приазовье. Инь-Ян новороссийской истории и её красота в том и заключается, что русские, обороняясь засеками, неуклонно наступали, тогда как турки, поощряя набеги своих вассалов и объявляя войны России, лишь защищались, неуклонно отступая.
Впрочем, войска оттоманов и их вассалов уступали русским и в тактическом плане, а говоря проще, попросту не годилось в противники. Когда в 1695 году в свой первый Азовский поход Пётр I осадил крепость Азов в устье Дона, он с лёгкостью взял две каланчи, охранявшие пути снабжения турок по морю, но для полного блокирования укрепления ему не хватило флота.
Зиму провели на верфях и уже к апрелю следующего года спустили на воду 29 судов, которыми перерезали туркам снабжение, после чего последние доблестно сдались, спокойно покинув крепость вместе с жёнами и пожитками, — примерно как некоторые украинские части в недавних крымских событиях. Так началась история русского города Азова. После осмотра побережья по распоряжению Петра начались изыскания по строительству гавани и крепости, завершившиеся основанием другого русского города Новороссийского края Троицка на Таган-Роге, или попросту Таганрога.
Еще крутые истории!
Новости партнёров
реклама