Максимка, забытый ребенок «Дервиша»

Эта история не стала сюжетом фильма, зато кинематограф через 10 лет узнал того, кто был плодом любви архангелогородки и американца, а заодно и символическим сыном «Дервиша». Это был Толя Бовыкин, известный всему Советскому Союзу по главной роли в фильме «Максимка».

Тот самый Максимка, который вернул к жизни потерявшего веру в себя матроса Лучкина, жизнерадостный темнокожий мальчонка, забавляющий суровых русских моряков. Архангельский Максимка, точнее Толя Бовыкин, был таким же озорным и шустрым, как его киногерой. В 77-й школе, что на Бакарице, о нем до сих пор ходят легенды. И это несмотря на то, что прошло более 60 лет. Как так получилось, что в нашем промозглом северном городе, где народ отличается сдержанностью, терпением и бесстрастием, на свет появилось это чудо? И где тот американский матрос, что на короткое мгновение оживил недоверчивое сердце юной, но уже битой жизнью Шуры Бовыкиной? Эта история, произошедшая в годы войны, хуже того – в страшные времена сталинских репрессий, когда за связь с иностранцами в лучшем случае отправляли на лесоповал, достойна отдельной книги или фильма. История одновременно счастливая и трагичная.

Говорят, Шура Бовыкина перед войной бежала с маленьким сыном Колей в Архангельск из Вологодской области. Бежала от «непутевого мужа», в поисках той самой долгой счастливой жизни. Как в кино. Кто бы мог представить, что и будет как в кино. И где? В порту Бакарица, где Шура была простой труженицей, ежедневно вкалывающей по 20 часов в сутки. Любовь? Да откуда ей взяться тогда, в 42-м? Но она откуда-то взялась. И в 43-м на свет появился темнокожий архангелогородец Толя. Истинный сын дружбы народов, которой так не хватает нам всегда. Настоящий отец Толи больше не вернулся в Архангельск, есть версия, что его корабль был подбит. Прожившая после Победы еще почти 50 лет, Александра Бовыкина душой осталась в том 42-м году. Когда она была с ним…

Но горевать было некогда: страна восстанавливалась после войны, работы не стало меньше, на личную жизнь не хватало ни времени, ни сил. Слава Богу, что рядом был Толик, он напоминал Александре о войне, о конвоях, о таком непривычном для севера темпераментном и страстном матросе из-за океана. И Толя, унаследовавший эти качества, в начале 50-х попал, как это сейчас говорится, на большой экран.

Украинский режиссер Владимир Браун искал исполнителя главной роли в свою новую картину – «Максимка» по рассказу Константина Станюковича. Нет, он не приехал искать здесь Толю Бовыкина, это сам Толя Бовыкин какими-то только ему ведомыми путями привел к себе режиссера. А может, ему помогла счастливая звезда героического «Дервиша»… Но факт остается фактом – именно архангельский школьник стал героем страны после выхода в свет «Максимки». Играл на одной площадке со звездами – Борисом Андреевым, Николаем Крючковым, Вячеславом Тихоновым, Михаилом Пуговкиным… Его по-отцовски полюбил будущий грустный гений «кинематографа полутонов» Сергей Параджанов, работавший у Брауна ассистентом. Так полюбил, что даже хотел усыновить и оставить в Киеве. Но…

Сказка закончилась для Шуры Бовыкиной в 42-м, для ее сына Толи она закончилась через несколько лет после выхода «Максимки». Официальная версия – простудился после купания, водянка… Толком никто ничего сказать не может, да и не узнать уже правды. Но в 1958-м Анатолий Бовыкин, он же Максимка, скончался в возрасте 15 лет. Однако в Советском Союзе еще очень долго продолжали верить, что Максимка жив, что он вырос и живет счастливо и беззаботно, как его герой, ставший русским моряком с фамилией Богатырев. «Он вообще живет в Америке, сейчас ему лет 70…» – такую версию можно найти в Интернете. Но Толя Бовыкин не в Америке. Он в дебрях архангельского левобережного кладбища под названием Фельшинки. И тут начинается другая история, о которой не сняли бы кино. Разве что это сделал бы покойный Параджанов, который очень скорбел после ухода Толи…

Кладбище Фельшинки – тихое, деревенское, куда практически не проникают звуки с «большой земли». И даже в этих дебрях могилу Толи Бовыкина вы вряд ли найдете. Можно устраивать своеобразный квест по поиску. Но без помощи тех, кто знал Толю, поиск будет бессмысленным. Слава богу, что есть еще люди, кто помнит тропу, ведущую к старому железному, практически бесхозному памятнику. Две старые конфеты на ржавом столике, трава по колено, съехавшая от старости с петель дверца оградки, потускневшая звезда над фото… Но, о чудо! С фотографии на нас смотрит он – жизнерадостный и добрый Максимка… Так странно видеть эту улыбку темнокожего мальчика в окружении других, одинаковых, лиц.

«Царствие Небесное, Толенька!» – это Галина Захаровна, а тогда, 60 лет назад, просто Галя, которая знала его, училась в одной школе. Она протирает фотографию и кладет на столик печенье и конфеты. «Он был такой шалун, вы бы знали… У нас девочки прижимались к стенке, когда он выбегал из класса. Хулиган!» – Галина Захаровна смеется. Ей не верится, что так быстро пробежали годы. «Мне ведь уже 70 лет»… И почти 60 нет с нами Максимки. Толи Бовыкина.

Да, могилу надо благоустраивать. Может быть, спонсоры? Кинематографисты? Или просто те, кто помнят Максимку? Но делать что-то надо, так оставлять это нельзя. И хочется, чтобы могилу навещали. «И еще хочется, чтобы фильм "Максимка" почаще показывали нынешним детям. Он учит добру», – говорит Галина Захаровна. «А может, ребята из 77-й школы возьмут шефство над могилкой? И вообще, сделают памятную доску?»

В нынешнем августе Архангельск встретит 75-летний юбилей северных конвоев. Практически не осталось уже иностранных моряков, помогавших тогда Советскому Союзу в борьбе с врагом. А те, что живы, вряд ли все смогут приехать к нам. И те, кто все же приедет, обязательно сходят на английское кладбище, чтобы возложить цветы к могилам своих земляков. Это не может не трогать.

И очень хочется, чтобы не забывали Максимку. Чтобы ему, сыну «Дервиша», прославившему Архангельск, тоже принесли цветы…

…Мы уходим с Галиной Захаровной с Фельшинок, я сажусь в автобус, а перед глазами у меня проносятся старые фотографии. Молодая и влюбленная Шура, ее безымянный избранник, уезжающий в смерть, пляшущий на корабле с улыбкой в пол-лица Максимка… А потом я вижу другую Шуру – Александру Бовыкину, постаревшую, одиноко стоящую у могилки сына. И тишину лесного кладбища разбивает только отдаленный крик ворон…