Истории

Время – платина
В столярке было тесно и накурено так, что хоть топор вешай – не сорвется.
- Ну что? – мрачно спросил Илья Петрович Девятков, и выразительным взглядом белесых, выцветших от старости глаз обвел собравшихся. – Как решать-то будем с этим..?
Не договорив, он дернул кадыкастой шеей, и подбородком, покрытым седой щетиной, ткнул в угол, где стоял большой деревянный ящик.
Разговоры мало-помалу смолкли, и все посмотрели на Петровича. В столярке их было человек шесть – кто в ватнике, кто в сером халате, усыпанном опилками и стружкой, кто и вовсе в домашней клетчатой рубахе с дыркой на рукаве.
- Кхм… - кто-то из них кашлянул, но в полной тишине это прозвучало, как выстрел «Авроры». Петрович вынул тяжелые, расплющенные работой кисти рук из карманов ватника, сцепил узловатые пальцы и, выразительно хрустнув костяшками, спросил:
- Вань, ты где там?
- Выходи, Ванька, - сокрушенно сказал Степка Златозуб, - выходи, чего там прятаться… все свои, сам знаешь, на миру и смерть красна.
Помолчали снова, и только тогда из темного угла столярки донеслось сопение и неуверенный голос:
- Илья Петрович, я ж не нарочно.
- Выходи, выходи, - внешне беззлобно повторил Девятков и принялся мерить столярку от оконца к двери – три широких шага, бухая тяжелой кирзой, туда, потом три – обратно.
Ванька, он же Иван Клевцов, самый молодой из столяров, сокрушенно вышел на свет, смахивая приставшую к куцей бороденке паутину.
- Что ж ты, Ваня… - сдержанно заговорил Девятков, остановившись посредине столярки и разминая жухлую «беломорину». – Что ж ты, разъетить твою в кочедык, Ваня… Умелец ты наш народный.
Мимоходом Петрович двумя пальцами выдрал из толстенной доски огромный ржавый гвоздь и со скрипом принялся сгибать его и разгибать. С гвоздя сыпались чешуйки ржавчины, и Степке Златозубу стало страшно. Ванька судорожно сглотнул, задрожал губами, оглянулся по сторонам. Столяры сосредоточенно разглядывали – кто потолок, кто пятна на беленых стенах.
- Что ж ты… - повторил Петрович и скрутил гвоздь в бабочку. – Рассказывай, Ванька. Только как на духу, а то порешу, ты меня знаешь. Распатроню как бог черепаху, потом думать стану.
Кто-то постучал в дверь. Стук был вкрадчивый, совсем не громкий, но Илья Петрович вздрогнул и переменился в лице. Казалось, что стучат не человеческой рукой, а чем-то липким и мягким. Дымный воздух в столярке загустел, по углам совсем стемнело, точно свет от лампочки в страхе отползал ближе к людям. Златозуб отвернул рукав халата и глянул на потертые часы «Победа».
- Полночь, - сказал он решительно. – Погодите, мужики, так нам договорить не дадут.
Он вынул из кармана узкую и острую стамеску с отполированной до блеска можжевеловой рукояткой, и, шагнув к двери, коротким и сильным ударом до половины вогнал ее в косяк. Стук с той стороны сразу прекратился, в комнате посветлело.
- Достали, демоны, - невозмутимо проговорил Кондрат Бородулин, столяр-краснодеревщик, который прославился тем, что изготовленный им для местного Дома культуры «Водник» профиль Ленина, набранный из двадцати пород ценной древесины, однажды ночью заплакал чистейшим портвейном «Агдам».
- Говори. – Златозуб с прищуром поглядел на Ивана.
- Ну ладно, - вздохнул тот. – Дело было так…
Три дня назад
- Кто там? Заходите – Ваня Клевцов с утра был весел и чуть-чуть поддат, а потому улыбался, глядя на медленно открывающуюся дверь столярки. Но с первым клубом густого сырого тумана, вырвавшегося из щели, его улыбка пропала.
- Нам нужна помощь, смертный.
Клевцов сел на табурет, сколоченный Петровичем, закурил и посмотрел на очень неприятные лица… или, скорее даже морды тех, кто стоял перед ним. «Лицеморды», - наконец решил для себя Иван и успокоился.
- Я вас слушаю. Заговорил опять то, что был всех выше. В прорехи черного плаща виднелось зеленоватое тело, верхние клыки со звоном заходили за нижние, а витой шлем из темного металла скрывал во мраке козырька горящие красными огоньками глаза. Публика была очень беспокойная. К тому же, высокий сжимал в костлявых пальцах с длинными когтями двойную секиру, выложенную перламутром. «Как же мне называть-то тебя, высокий?» - мрачно подумал Клевцов.
- Называй меня… Высокий, – прошипела фигура в черном плаще и пошевелила лицемордой.
- Да, спасибо, я что-то подобное как раз хотел сказать, - вежливо покивал головой столяр, - что заказывать будете, Высокий?
- Нам нужно надежное хранилище, - в разговор вступила фигура пониже. Приглядевшись к ее лицеморде, Клевцов мысленно сплюнул, сглотнул кислую тягучую слюну, заполнившую рот, и стал глядеть в пол.
- Близится срок великой битвы, - прогундел Высокий, - о которой вам, смертным, никогда не будет известно. И сойдутся на кровавом поле пять королей, и взметнутся мечи, и выйдет из кипящего моря Айре, сын Тифона. И тогда рухнут четверо королей, и останется один, и ему будет принадлежать все великое богатство пятерых, которое сейчас они доверили Хранителям. Нам, то есть, - внезапно закончил Высокий вполне нормальным голосом, чем-то напомнившим Ивану интонации ведущего программы «Намедни». Это только усилило отвращение Клевцова и окончательно свело на нет все его утреннее хорошее настроение. Мир съежился до размеров ореха, день за окнами был сер, тревожно каркали вороны, и на языке стоял мерзкий привкус паленого портвейна.
- Мы проделали долгую дорогу, - опять говорил тот, что пониже, и Ваня отчетливо понял, что день пропал зря, - ты даже не представляешь, как длинна была эта дорога, смертный! Вначале на призрачных конях мы летели над горами Дуан-та-Бриалах, потом неслись над ночными валами ста морей, что несут свои волны под чужими звездами. Вскоре мы сменили коней на призрачные крылья, и над ледяными пиками гор, вершины которых вздымаются на чудовищную высоту, продолжался наш полет. Потом нам не дали посадку в Красноярске, потому что полоса в Емельяново была закрыта из-за тумана. И тогда вновь взметнулись наши кони, но вскоре мы оставили их, ибо твердь вашего мира слишком утомительна для сих скакунов. И в электричках у вас бардак творится, я тебе скажу, просто мама не горюй.
Услышав про электрички, Клевцов решил было, что ему померещилось, но тут Высокий протянул к нему свою когтистую руку, и столяр увидел в ней свернутый в трубку лист серебристой бумаги.
- Ты сделаешь это, - лист развернулся в воздухе, и перед Ваней оказался чертеж какого-то сложной формы ящика со множеством хитрых граней и углов. Присмотревшись к нему, столяр присвистнул и пожал плечами:
- Ну, я даже не знаю. Это ж не коробка для ниток какая-нибудь, даже в фильме «Восставший из Ада» головоломка и то проще была. У нас только Петрович такое может сделать, так он сейчас в отпуске, через три дня выйдет. Может, подождете?
- Нет времени ждать, смертный! – возопил (позже Ваня решил, что «возопил» - самое точное слово для описания отвратительного голоса) третий посетитель, до этого стоявший столбом и молчавший. – Битва грянет через трое суток, в лунную полночь по вашему времени. И если до этого сокровище не будет надежно укрыто…
- Послушай, - вновь пришепетывая, прервал его Высокий, - я расскажу сам. Будучи правильно собран, этот ларец способен скрывать в себе много больше, чем, казалось бы, в него входит. Сокровище, которое у нас, невозможно долго скрывать от чужих глаз, совсем скоро чары спадут и истинный вес и размер его станет явным. Но если его вовремя поместить в ларец, то оно останется зачарованным…
Полночь. Столярка
- Короче, это как же так получается? – переспросил Илья Петрович, и бросил исковерканный гвоздь на верстак. – Это выходит, что они там у себя в своих Хрен-на-Хреналах или как их там, сходятся воевать раз в… во сколько там, Степа?
- В десять тысяч лет, - пробормотал Златозуб, ковыряя спичкой под ногтями.
- Ага. Но сами не бьются, а выставляют пять армий из волшебных солдатиков?
- Ну, они, вообще-то, в рост человека… - робко вставил Клевцов, но Петрович отмахнулся от него и показал кулак.
- Ой заткнись, Ванька… А солдаты те, значит, из металла. Который у каждого короля лежит в сокровищнице. И они его используют прямо на месте – отливают солдат взамен тех, которые на металлолом пошли. Так?
- Так, - кивнул головой Иван.
- И если у кого армия кончается, тут он, значит, того. А потом и другие – того этого. И останется только один, как в том сериале про горцев?
- Ну, как-то так, - Степка Златозуб пожал плечами.
- А этот твой, мордатый-то, оказывается, король одного из этих королевств, а, Ванька? Самый хитро… - Илья Петрович шевельнул губами, но так как ругаться черными словами не любил, то сдержался, - хитромудрый. И спер он у других под шумок ихнее сокровище, и притырил его у себя по карманам, чтобы потом в сейф деревянный запрятать? Хитро, нечего сказать. А почему ему просто не сказать: мол, теперь я ваш король, а вы все босяки и под дверями у меня будете христарадничать?
- Нельзя, - вздохнул Клевцов, - им друиды не велят. Ну, то есть, вроде как попы у них такие. Мол, битва должна состояться, иначе проклятье на всех, и никого не останется.
- Та-а-к… - теперь уже долго, на выдохе, протянул Девятков. И опять посмотрел в угол, где стоял неприметный деревянный ящик. - И сколько же там того сокровища на круг выходит, если его расколдовать?
- По-нашему если пересчитать – шестьсот тонн, - повесил голову Ванька Клевцов, – не хотел я, Петрович, вот хоть убей…
- Да погоди ты! – Девятков снова стал разминать папиросу, не замечая, как из нее сыплется на пол табак. Он сосредоточенно думал.
- Шестьсот тонн… Многовато, даже на пункт приема не сдать, вопросами замучают. Что за металл-то, Ванька?
- Платина, - сплюнул молодой столяр. – Ну не хотел я…
Три дня назад
- Ладно, так и быть. Берусь за работу, - Клевцов поднялся с табурета. – По рукам, короче. Но предоплата сто процентов, так у нас заведено.
- Конечно, - Высокий бросил на верстак кожаный мешок, в котором что-то мелодично забренчало. Иван не спеша взвесил мешок на руке и так же неторопливо бросил его на железную плиту, привинченную к одному из верстаков. Звон повторился.
- А ты умен, смертный, - скривил клыкастую пасть Высокий. – Но короли не обманывают.
- Всякое бывает, - солидно отозвался столяр, про себя разнообразно матеря всю компанию, - вон к нашим соседям, сантехникам, как-то пришел один, королем назвался. И заплатил золотом. Они потом – хвать-похвать, а в кошельке одни листья осиновые. А тоже ведь, король… Но у вас все в порядке.
- Ящик нужно делать из особого материала, смертный, и потом непременно прочесть над ним заклинание, не позволяющее никому из посторонних проникнуть в хранилище, - назидательно воздел вверх когтистый палец Высокий. – Материал - древесина дерева зухраб, которое растет на ужасном плато Ленг и может быть употреблена в дело лишь в полнолуние.
- Нормально, - растерянно пожал плечами Клевцов, - у нас тут такое, вроде, не водится. Сейчас посмотрю.
Он открыл шкаф и принялся рыться в обрезках досок и чурбаков. Троица терпеливо ждала.
- Так… Это что тут такое? Кусок ковчега с горы Арарат… а-а, это Васька Полтев припер откуда-то… а здесь что? Ливанский кедр… Вот еще пара досок кричащего дерева из Лемурии, тут целый пенек лиственницы из-под Минусинска… ага… нет, такого нет. В прошлом месяце закончилось еще.
- Тебе повезло, - снисходительно отозвался король, - мы захватили материал с собой.
- Поэтому надо было заставлять меня опилки глотать двадцать минут?
Ударили по рукам, и гости удалились, оставив после себя непередаваемо гнусный запах. Иван открыл форточку, потом вывалил на верстак голубоватые доски и долго ходил вокруг с рулеткой, примеряясь так и этак.
Дверь снова распахнулась – на этот раз вполне нормально, с грохотом, по-человечески, и в столярку ввалился заказчик – Костя Попов, размахивая бутылкой коньяка.
- О, Ванёк! А я как раз тебя ищу. Магарыч за мной!
- Это за то кресло-качалку для бабушки?
- Точно! Уважил старую вешалку, она прямо разомлела вся. Давай-ка мы сейчас с тобой хлопнем за это по стакану. Не-не-не, никаких возражений, настоящий армянский коньячок, подождет твой заказ.
Сказано это было на едином выдохе, и сопротивляться Иван не стал. Хлопнули по стакану. Потом следом за первым, приятно согревая желудок, покатился второй стакан, потом у волшебника Кости откуда-то взялась еще одна бутылка коньяка.
После третьей Попов, сильно икающий, вдруг заметил на верстаке доски, и его туманные глаза загорелись двумя свечами.
- Ваня! Продай мне их, д-друг! Теща запилила, просто спасу нет никакого, вынь да положь ей книжную полку, и чтоб непременно в колер к обоям… А тут как раз – голубенькие!
- Н-не… - отмахивался от него покачивающийся столяр, - Н-нельзя… Н-никак нельзя. Заказ это…
Четвертая бутылка, появившаяся на свет из бездонного поповского кармана, решительно переломила ситуацию.
- Забирай, - решительно сказал Иван, переставая икать. – Только быстро, а то я передумаю.
В одну секунду Попов успел хищным наскоком загрести доски, пожать столяру руку и исчезнуть за дверью еще до того, как Клевцов повалился на топчан и заснул – будто провалился в яму.
Полночь. Столярка
- Значит, доски ты пропил, – подытожил Илья Петрович, взглядом пришпилив Ивана к верстаку. – Опозорил, значит, нашу профессию.
- Да я же не знал! – взвыл Ванька и рванул на груди ветхую тельняшку, застиранную и побелевшую. – Я же сделал все потом, как они просили! Ну пускай не из этого дерева зухраб, но все чика в чику, по чертежам! И ведь сработало же, я туда положил ихнее сокровище, оно все влезло. А иначе от столярки бы ничего не осталось.
В два шага Девятков пересек столярку, оказавшись перед хрупким с виду ящиком и изо всех сил пнул его кирзовым сапогом. Ящик не дрогнул.
- Ты из чего состругал хреновину эту? А? Папа, бля, Карло! – рявкнул Петрович, поджимая в сапоге ушибленные пальцы.
- Из того чурбака и сделал, на котором еще Полтев карандашом написал, что это от ковчега… - оправдывался Клевцов. - И по цвету даже подходит!
- И заклинание прочел как надо?
- Ну… - Клевцов совсем увял. – В общем, нет. Надоел мне ящик этот, хуже горькой редьки, Петрович. Я и не сдержался.
- Так, - Девятков сел и совершенно спокойно закурил, улыбаясь чему-то своему, - и что ты там нагородил?
- Да ничего. Просто по-нашему, по-столярски завернул в пять загибов и три колена. Уж больно слова мудреные они там понаписали, язык поломать можно. Я в серединку и вставил пару ласковых.
- Степка, а ну попробуй, - Илья Петрович показал Златозубу на ящик. Тот отошел в угол и принялся, подвывая, материться. Ящик скрипел и искрил, но не поддавался.
- Ладно, мужики, - махнул рукой Девятков. Он подошел к двери столярки, несколько мгновений колебался, думая о чем-то, потом решился и быстрым движением выдернул стамеску из косяка.
- Ой-ё, - меланхолично покачал головой Кондрат Бородулин, - сейчас начнется.
Черный туман потек через дверной порог в комнатушку. Три фигуры вновь встали у дверей, но на этот раз они плыли и подергивались рябью, точно в плохом телевизоре.
- Что ты наделал, смертный! – завизжала самая высокая фигура. – Что ты надееееее….
- Сокровище! Сокровище! – вопила вторая фигура, а третья быстро-быстро хватала воздух когтями.
- Ну извините, мужики, - Девятков сокрушенно развел руками, - схалтурили мы. Получайте задаток обратно.
Он бросил на верстак кожаный мешок.
- А вот с ящиком нескладно получилось, согласен. Теперь уж его отсюда ни вы, ни я, да вообще никто вынести не сможет. Слово столяра лучше гвоздя держит. Вы погодите до следующего полнолуния, он тогда открыться должен сам, вот и заберете свои шестьсот тонн. Нам они ни к чему. Как известно, столярский загиб ровно месяц держится, а уж если пожелал столяр «чтоб ни папе, ни маме не открыть» - то никак иначе.
- Нет времени! – завизжал Высокий. – Битва началась!
- Извините, братцы.
Степка Златозуб втихомолку скрестил за спиной две стамески. Фигуры взвыли, попятились к порогу, отчаянно дергаясь.
- Идите-идите, - ласково напутствовал их Златозуб, размахивая стамесками, точно кадилом, - по пятницам не подают тут. Заходите завтра, соколики.
- Наше войско сотрет вас в пыль, ничтожества! – голос короля из-за двери был страшен.
- Какое войско-то? – спросил Бородулин. – В ящичке которое? У нас целее будет.
Под рев и вой, от которого тряслись стены, мужики молча курили.
Час ночи. Столярка
- Что-то притихли они, - озабоченно сказал Златозуб и осторожно выглянул за дверь.
- О как, - хмыкнул он. Девятков тоже поглядел за порог.
- Одна корона осталась, и плащ, - Степка подцепил тусклый обруч стамеской, покрутил его, глядя как металл на глазах осыпается хлопьями, - да, нехорошо вышло.
- Одним литром за такое, Ванька, не отделаешься, - Илья Петрович отвесил съежившемуся Клевцову увесистый щелбан. Хотел было выдать и второй, но опустил руку.
- Хотя, это как посмотреть… Нам ведь что главное, хлопцы?
- Чтобы не было войны! – Златозуб засмеялся, сверкая фиксой.
- Это точно. Война у них теперь закончилась накрепко.
- А с этим что делать? – Клевцов, уже поняв, что бить его никто не собирается, суетился радостно, хлопал по крышке ящика.
- Сдадим, - твердо ответил Девятков, - государству. Как клад. Пусть радуются, жадюги. Зато получим законные двадцать пять процентов. То есть, сто пятьдесят тонн платины. Нас здесь шестеро. Арифметика простая.
- Зинке скажу, пусть рехнется от радости, - невозмутимо объявил Кондрат Бородулин и пошел за веником – подмести с порога короля и его свиту.
http://leit.livejournal.com/562789.html
Между нами девочками
У меня есть муж. Муж – это мужчина, в отличие от бой-френда, который имеет перед женщиной целый ряд материальных обязательств. Он же муж мне, правильно, а не друг. Это между друзьями не может быть иных обязательств, окромя крепкой дружбы. И то, судя по утверждению поэта Михаила Светлова «дружба есть понятие круглосуточное». Выходит, что обязательства определённого рода имеют место быть и там.
Мой Толик очень славный и ненаглый, какой-то скромный что ли. Кстати, Толик или Анатоль, как зовёт его мамаша и моя свекровушка Изольда Генриховна – это мой муж. Таких нынче мало. Просто клад, а не муж. Лично мне всегда мужчины нравились другие. Я в юности мечтала о высоком и статном военном. Может быть о лётчике, а может, о танкисте не помню, но обязательно высоком и статном. И чтобы с лукавой наглецой в глазах. Я такого молодого офицерика однажды видела в вагоне поезда «Чита-Челябинск», когда ехала на практику от нашего библиотечного техникума. Ой, девочки это что-то. Вот за таким можно в огонь и в воду. А за Толиком нельзя. За Толиком можно только очередь занять в молочном отделе или в сберегательной кассе, не задавая наводящего вопроса: «Кто крайний?». Вам и так сразу ясно, что крайним в этой очереди может быть только Толик.
Зато у моего Толика есть одно неоспоримое достоинство. И достоинство…это его мужское достоинство. Во как завернула. Если бы я была известной писательницей навроде Виктории Токаревой или Людмилы Улицкой, то наверняка написала бы тут огромное лирическое отступление про мужское достоинство. Но я, увы, не Токарева и даже не Улицкая, поэтому глубоких лирических отступлений в моём рассказе не будет. Пусть они, мастера пера, ищут потаённый смысл во всём, включая пресловутое мужское достоинство, пусть рассматривают его под микроскопом, рубят на пятаки, зрят в корень и тому подобное. Пусть. На то они и мастера. Я искать, глубокий смысл не настроена, а хочу рассказать о том, что произошло. Мне всегда были интересны не пространные заумные рассуждения и нравоучения, а жизненные рассказы. Жизнь-то она много интереснее самой высокохудожественной литературы. Это точно.
Так вот мой Толик поразил меня именно размером своего мужского достоинства. Если уж быть с вами до конца откровенной, то именно за размер я и полюбила его. Ну, полюбила это слишком громко сказано, а вот привязалась, будет в самую точку.
Наша супружеская жизнь шла своим чередом. Жили мы достаточно складно, дружно и больших претензий друг к другу не имели. Я трудилась в технической библиотеке НИИ «Строймеханизации», а мой муж учителем ботаники в средней школе №** нашего замечательного города N-ска. Изменять я мужу не изменяла, но и не ценила особенно. Тем паче он у меня, как телок на верёвочке, куда потяну туда и идёт. Но время течёт, времена меняются, меняются и люди. Стала я всё чаще замечать, что мой благоверный пропадает в Интернете часами. Сначала оснований для тревоги вроде бы не было. Ну, сидит спокойно мужчинка перед голубым экраном и что-то там ручками шаловливыми выстукивает по клавиатуре. Ну и что из того? Он же не в подворотне с дружками ханыгами дешёвый портвешок распивает без закуски, не с девочками-мокрощёлочками дружит организмами, не к соседке- разведёнке толстожопой блядище под пухлые бока подался. Он же у меня на виду, под присмотром, в тепле и уюте, накормлен пельмешками и напоен киселём. Благодать, да и только.
А жизнь преподнесла сюрприз. И как это обычно бывает, преподнесла неожиданно. Толик мой заразился в интернете идейкой свинга. Свинг, как мне объяснил муженёк - это когда две или три пары занимаются сексом и обмениваются партнёрами. Вот так выдал. Правду говорят, что в тихом омуте черти водятся. Тихоня-тихоня, а туда же. Вот они, мужики, глаз да глаз за ними нужен. Я как про это услыхала, то сразу же встала на дыбы. Не желаю, говорю заниматься подобным развратом. Но потом пошевелила мозговиной и прикинула, что этак можно получать двойное, а то и тройное удовольствие вполне легитимно при участии своей второй половинки. Для проформы поломалась немного и дала своё согласие на это дело. А чего тут такого? Мы с Толиком уже двенадцать годочков вместе кукуем, детишек двоих состряпали, друг у друга знаем каждый закоулочек. Разнообразия хочется всем. Я, конечно, сама ни в жисть такое первая супругу не предложила бы. Я ж не сумасшедшая и не враг своему семейному счастью. Признаюсь, часто снились эротические сны, где меня брали различные незнакомые мне мужчины, а однажды приснилось, что я занимаюсь сексом с нашим соседом по лестничной клетке дядей Колей Трегубовым ветераном Великой Отечественной войны. И примечательно, что трахает меня дядя Коля, на балконе опираясь на свои костыли, а внизу толпа прохожих скандирует: «Коля-Коля! Давай-Давай!» Бред какой-то, чепуха. К чему бы это?
Толик мне сказал, что мы должны, как все продвинутые свингеры, зарегистрироваться на специальном сайте и выложить туда свои эротические фотографии. Эти фото будут как приманка. На живца, говорит муж, будет брать партнёров. Так и поступили. Я взяла у подружки Нинки цифровой фотоаппарат «Самсунг» и муж нащёлкал меня, в чём мама родила. Нужно сказать, что фотки получились очень и очень приличные. Я сама не ожидала, что так хорошо получусь. Правда, лицо не снимали в целях конспирации, но зато фигуру свою я показала во всей красе. Формы-то у меня дай Бог каждой. Не стыдно раздеться в приличном обществе. А о достоинстве мужа я уже писала в начале своего повествования. Тут конкурентов у Толика нет. Одним словом зарегистрировались на сайте честь по чести.
Наша анкета заинтересовала многих. Отзывы были самыми положительными. Я прям, цвела, как роза, читая комментарии. Одна пара из Барнаула сравнила меня с богиней, а мужчина из Феодосии по имени Леонид написал: « Пока ты там, в тиши мотаешь бигуди, воспрял мой мощный жезл, приди ко мне, приди». Шутник. А это у меня и не бигуди вовсе, а химическая завивка. Я на бигуди уже лет пятнадцать не мотаю.
Получили мы с Толиком сто восемь отзывов и все положительные. А вот на встречу согласилась лишь одна пара. Лиха беда начало. Мы по Интернету списались с ними и назначили встречу на ближайшую субботу у нас дома, благо дети на каникулах в спортивном лагере. Я накануне сделала обширную эпиляцию, муж надраил зубы «Блендамедом» и полил ноги средством от пота, в DVD зарядили наш любимый эротический фильм «Реки спермы часть 2.», купили бутылку «Мартини» и два литра сока «Добрый». Ждали пару с нетерпением. Ждали с утра и до поздней ночи. Но они, сволочи, так и не явились.
Возмущению нашему не было предела. Облом. Даже с Толиком в этот вечер сексом не занимались. Оказалось, как мы позже узнали, на сайтах этих свингерских одни динамщики, дрочёры и лохотронщики или малолетки, которые разводят дяденек и тётенек. Прикалываются, списываясь с парами и назначая встречи. Виртуалы одним словом. А так хотелось посвингачить, позажигать.
Но мир не без добрых людей. Нас научили, как нужно входить в свинг. У меня на серванте лежат два билета плацкарт поезда «Nск-Москва». В пятницу вечером мы с Толиком убываем в столицу нашей Родины город-герой Москву. Будем принимать участие в вечеринке свинг-клуба «Бармалей» у метро «Новослободская». Нас заверили, что дело верняк. Тьфу-тьфу-тьфу. Я волнуюсь что-то, как перед госэкзаменами в библиотечном техникуме.
Девчонки, пожелайте нам удачи. И тихо, тс-с-с. Строго между нами.
Ульяна Прибрежная
Надо как-то жить
Сергей Павлович расслабленно катил в своем ненаглядном Ниссан Мурано по крайней правой полосе. До дома оставалось совсем немного, а Сергею Павловичу так не хотелось покидать уютные сумерки весеннего вечера и обволакивающую теплоту сидений любимой машины. Он неспешно крутил головой по сторонам, наслаждаясь оттаявшей Москвой. Внезапно его взгляд выхватил на обочине стройную женскую фигуру. Девушка вроде и не голосовала, но явно выжидательно вглядывалась в поток машин, стоя не на тротуаре, а на краю проезжей части. Сергей Павлович легким движением руля эффектно направил машину к девушке, эффектно резко затормозил и не менее эффектно, плавно, с благородным гулом ниссановских моторчиков, опустил стекло. Удостоверившись, быстро брошенным взглядом, в симпатичности девушки, он тоном скучающего джентльмена, аристократично поглаживая седеющую бородку, спросил:
- Куда даму подвезти?
- Я зайка, работаю, - девушка мило, но с явной выжидательностью улыбнулась.
Сергей Павлович, на секунду оказался в замешательстве, проституток на этом месте он никогда раньше не видел и соответственно на такой поворот беседы не рассчитывал. Но замешательство его было недолгим, своевременно подкатившая мысль о приятном продолжении вечера, сменила недоумение во взгляде Сергея Павловича на похотливый огонек.
- И почем? - вкрадчиво спросил он.
- Час — две пятьсот, два часа — четыре, - выжидательная улыбка не покидала лицо девушки.
- Ну вот два часа это нам в самый раз, - молодецки хехекнул Сергей Павлович, - залезай, я тут недалеко живу.
Когда девушка уже устроилась на соседнем сидение, Сергея Павловича осенила одна интересная мысль:
- Ты не против если нас двое будет? - он поправил тонкую оправу очков на переносице и вопросительно посмотрел на проститутку.
- А второй такой же симпатичный, как и ты? - кокетливо уточнила та.
- Да он даже покрасивее будет, - польщено хмыкнул Сергей Павлович.
- Хорошо, только тогда два часа — пять тысяч, - резонно пересчитала девушка.
- Договорились, - Сергей Павлович понимающе улыбнулся, вдавил педаль газа и довольно подумал - «Вот сейчас Саше сюрпризик сделаю».
- Зовут-то тебя как? -возвращаясь из мыслей уточнил он.
- Даша, а тебя? - девушка, легким движением поправила длинные черные волосы и смело взглянула Сергею Павловичу в глаза.
- Сергей, а друга моего Александр, - заранее представил соучастника Сергей Павлович.
Александр был его соседом и по совместительству другом-собутыльником. Квартиры напротив, одинаковый возраст, общность взглядов и любовь к коньяку переплели их жизненные дороги. Сегодняшний вечер они договорились провести в приятном обществе друг-друга и литровой бутылки «Хеннесси». Неожиданно появившаяся Даша тянула на отличное дополнение к благородному напитку.
Выйдя из лифта, Сергей Павлович подошел к Сашиной двери, крепко приобнял за талию Дашу и позвонил. Александр отворил подозрительно быстро, будто ждал под дверью, и удивленно уставился на пару:
- Ты чего Шушаков, женился что-ли? - задумчиво протянул он, одергивая рукой мятую футболку с надписью «AC/DC», тем самым невольно стараясь привести себя в порядок в присутствии незнакомой дамы.
- Саша, окстись, - радостно закричал Сергей Павлович, явно наслаждаясь произведенным впечатлениям, - это Даша, она сегодня будет к твоему коньяку отличным аперитивчиком. Представляешь здесь на шоссе ее сейчас подобрал.
Александр окинул девушку подозрительным взглядом, женщины подобранные на дороге его видимо смущали, но Даша не была похожа на дешевых проституток с ленинградки, напротив выглядела, как нормальная московская студентка.
- К тебе или ко мне? - уточнил Саша, тем самым молчаливо одобрив выбор Сергея Павловича.
- Давай ко мне, а то у тебя наверняка в холодильнике пусто, - Шушаков был, как обычно гостеприимен.
Александр быстро прихватил бутылку «Хеннесси», надел менее потрепанные джинсы и компания переместилась в квартиру Сергея Павловича. Надолго откладывать Дашу мужчины не стали. Разогнались коньячком грамм по 100, заели горьким швейцарским шоколадом и отправились в спальню. Сергей Павлович не первый раз устраивал совместные секс-вечера с Александром, у них даже выработался определенный порядок действий. Раздевшись, начинали вместе. Вернее это девушка начинала, делая им минет на двоих, а вот после этой прелюдии, они переходили на поочередный график. Все эти юношеские забавы, типа отшпилить девушку в два смычка, были им уже не интересны. Мужчинам под пятьдесят торопиться уже некуда. Нажитая мудрость говорит - удовольствием надо наслаждаться медленно, а не выпивать одним большим глотком. Поэтому пока один хорошенько работал над Дашей, второй расслабленно наблюдал, развалившись в большом кожаном кресле и потягивая из бокала Хеннесси. Как только активный участник ощущал, что близок к финалу, следовала смена состава. Таким подходом они и себе удовольствие растягивали, и девушку хорошенько разкочегаривали. Ведь секс с проституткой становится по настоящему приятным именно тогда, когда видишь, что она начала подмахивать не по работе, а от души.
Даша застонала и потекла очень быстро. Вообще в сексе она была хороша. Молодое, упругое тело податливо изгибалось в любые позы. Аккуратные, остренькие груди были словно выточены под мужскую ладонь, а крутые бедра провоцировали на крепкий хват сзади. Сменяя друг друга, Сергей Павлович и Александр прошли с Дашей уже почти треть камасутры, благо животов к своим годам не наели и хорошая физическая форма позволяла кувыркаться по всякому. Только вот страстная работа разгоряченной Даши скомкала всю их мудрую неторопливость и не позволила растянуть процесс надолго. Минут через 40 они поочередно бурно отстрелялись.
Учащенный ритм финального экстаза утомил всех троих. Они устало развалились на большой кровати и запустили одну сигарету по кругу. Даша профессионально первая пришла в себя и с интересом разглядывала стены комнаты, которая выполняла функции не только спальни, но и рабочего кабинета Сергея Павловича. На стенах поэтому висели не томные пейзажи, а различные фото в рамках, иллюстрировавшие бурную биографию хозяина.
- А это что, ты и вправду с Ельциным?, - Даша удивленно повернулась к Шушакову.
- С ним самым, - хмыкнул он, довольный произведенным впечатлением. На фото Ельцин крепко, подружески обнимал Шушакова на фоне какого-то митинга. Сергею Павловичу вспомнились ядреный запах водки исходивший от Ельцина и неподъемная тяжесть его, повисшего на плечах Шушакова, тела. Но Даше он про это говорить не стал, — уж потрудился я с Борис Николаечем на благо российской демократии, две избирательные компании у него спичрайтером прошел.
- А вот это я с Солженицыным, - Сергей Павлович ткнул пальцем в соседнюю фотографию, - слышала про такого?
- Не боись, в школе проходила, - спокойно ответила Даша, - а это кто, Билл Клинтон, что ли?
- Да, он. Это мы в Ново-Огарево, - Шушаков с удовольствием продолжил экскурсию по своему залу славы, - а это я с Собчаком Анатолием Александровичем, папой Ксюши если не в курсе, хороший был мужик. А это с Явлинским, ну его ты точно не помнишь.
- Да что кстати все обо мне, - фотографии кончились и Сергей Павлович решил добить Дашу биографией соседа, - рядом с тобой вон лежит звезда мировой рок-музыки. Александр у нас на одной сцене с Бон Джови и Аэросмит играл, два альбома в Штатах выпустил, в сотню Биллборда входил.
Александр иронично изобразил пародию на голливудскую улыбку, но было видно, что ему приятно ощутить себя рок-звездой перед молодой, красивой девушкой, пускай и проституткой.
- А тото я думаю, - заметила Даша, - серьезный вроде мужик, а серьга в ухе. Только, что-то я его такого знаменитого не припоминаю.
- Ну ты наверное, только фабрику звезд смотришь, - ухмыльнулся Сергей Павлович, - а потом Александр у нас гитарист, они редко в кадр попадают. А кроме серьги у него до последнего времени еще и хайер будь здоров был.
- Да, - подтвердил Саша, - полгода назад состриг, поседел уже изрядно, - он провел рукой по коротким, побелевшим волосам, - а с седым хайером как-то некруто.
- А ты Даша чем занимаешься в свободное от работы время? - Шушаков, почувствовав себя героем российской истории, не смог удержатся о покровительственного тона совмещенного с ехидством.
- Учусь, - Даша вроде и не заметила подкола, - да вот на жизнь подрабатываю иногда. Чего мне в Макдональдсе работать что ли?
- Даш, вот объясни, - Сергей Павлович усилием воли сменил роль, превратившись в дружелюбного наставника молодежи, - ты же девушка красивая, умная, хочешь так зарабатывать - нет вопросов, зачем только тебе по улицам шляться? Нашла бы себе спонсора приличного и без проблем и лишних напрягов жила припеваючи.
- Ага, без проблем, - Даша присела на кровати, судя по всему, тема ее задела, - на фиг мне нужно, чтоб все мозги оттрахали. Мне вон девчонки рассказывали, как с этими спонсорами бывает. Сначала конечно все в шоколаде — цветы, рестораны, деньги, подарки. А потом начинается где была, куда пошла... Подругу мою один такой олигарх, каждые полчаса заставлял отзваниваться, сообщать где она. А у Гальки вообще пипец был. Заселил ее спонсор в шикарную квартиру на Ленинском. Но сразу предупредил — замечу, что налево бегаешь конец тебе. Галька месяц держалась, скромненько себя вела. Но скучно ведь дома сидеть целыми днями, пригласила в гости стриптизера знакомого, Андрюху. Ну они шампанского бутылочку выпили и давай кувыркаться в спальне. Через полчаса спонсор с охраной прилетает. Оказывается у него по всей квартире камеры стояли. Андрюхе этому сразу в табло наварили и обоих, в чем были, на улицу выбросили. Короче оказались они, с одной простынею на двоих, посреди двора элитного дома. Хорошо хоть осень была, а не зима, кое-как доковыляли до какого-то андрюхиного друга, он недалеко жил. А у Гальки вообще все вещи, весь гардероб там остался. Она через день позвонила спонсору этому, говорит дай хоть шмотки заберу. А он в ответ — еще раз мой телефон наберешь, найду суку и клеймо «блядь» тебе на лоб поставлю. Так что, ну их в баню этих спонсоров.
- Ну не знаю, - сказал, немного удивленный запальчивостью Даши, Сергей Павлович, - полгодика-год так потерпишь, любовь поизображаешь, глядишь и женой олигарха станешь.
- Вот еще, я замуж по любви хочу выйти, ну или не за деньги точно. Сама себя прокормить всегда сумею, - Даша вытащила из пачки еще сигарету и прикурила.
- А где же ты Даша любовь будешь искать? Среди клиентов? - теперь подколоть решил уже Александр, до этого лениво почесывавший волосатую грудь, лежа на подушках.
- Никаких клиентов, институт закончу, на нормальную работу пойду, для меня уже и место держат. А там и любовь найдется, - по тону Даши чувствовалось, что она точна знает свое будущее.
- А если потом муж узнает, кем ты была, - Сергею Павловичу почему то сильно захотелось разрушить дашины жизненные планы, - или тебя на старое потянет.
- Узнает - не поверит, когда человек влюблен, его хоть носом тыкай, он грехи любимого не замечает - спокойно парировала Даша, - и никуда меня не потянет, я самой верной женой буду, натрахалась уже на двадцать лет вперед.
- Да-а,- задумчиво протянул Сергей Павлович, - вот она современная молодежь.
- Ладно, пройдемте что-нибудь перекусим, - Шушаков решительно вскочил с кровати вспомнив обязанности гостеприимного хозяина.
На кухонном столе их уже ждало, заранее сервированное, скромное холостяцкое изобилие: нарезка трех видов сыров, настоящий испанский хамон, испанские же крупные оливки и большая ваза с фруктами. Ну и конечно еще на две трети полная бутылка «Хеннеси»...
Спустя час Даша упорхнула из квартиры, предварительно сделав прощальный минет Александру и поцеловав в щеку Сергея Павловича. Шушаков от минета решил воздержатся, почему-то не захотелось. Мужчины остались сидеть на кухне. В рассеивающемся аромате дашиных духов они молча попивали коньяк глядя на экран телевизора. В телевизоре наши футболисты активно бились с ненашими. Внезапно установившийся покой разрезал звонок телефона Сергея Павловича. Он посмотрел на определившийся номер, весь как-то подобрался и нажал кнопку ответа:
- Алло?
- Алло, Сергей Павлович, - бодро произнес приятный женский голос в трубке, - это Ольга, редактор. Константин Олегович просил передать Вам, что завтра к двенадцати ждет Вас с версткой ближайшей программы. Надеюсь у вас все готово, а то до эфира осталось всего два дня.
- Конечно готово, - соврал Шушаков, - все привезу. А что Константин Олегович вдруг решил сам проверить?
- Так в прошлый раз мы из-за спешки не утвердили у него, и вышло, что в программе почти семьдесят процентов Медведева было и только тридцать Путина. А мы же Вас предупреждали, строго пятьдесят на пятьдесят, - голос Ольги в трубке приобрел начальственно-выговаривающие нотки.
- Так саммит же был, - виновата проговорил Сергей Павлович, - но я все понял, завтра в двенадцать буду как штык.
Он печально нажал кнопку отбоя, уже представляя, как с утра пораньше придется дописывать тексты.
- Что, - Александр расплылся в ироничной улыбке, - все бдишь на пропагандистском фронте путинско-медведевского режима?
- Ну да, - Сергей Павлович усмехнулся и отправил в рот кусочек сыра, - хули Саша, жить то как-то надо.
- Да-а, - вроде соглашаясь вздохнул Саша и резким движением отправил в рот остатки конька из бокала, - ладно пойду я, что ли. У меня тоже завтра с утра прогон.
- Какой прогон, - Шушаков непонимающе вскинул глаза на встающего Александра.
- Концерта, - хрустя оливкой ответил Саша, - памяти Михаила Танича.
- Кого? - снова не понял Сергей Павлович.
- Михаила Танича, известного советско-российского поэта-песенника, еще скажи не знаешь, - Александр стоял уже в дверях и смотрел на Сергея Павловича, как на человека забывшего, что дважды два четыре.
- А-а, Танича, знаю конечно, - вышел из непонимания Сергей Павлович, - только ты-то тут при чем?
- А при том, - Александр сплюнул в руку оливковую косточку, - я же теперь у Валеры Леонтьева в составе нарезаю.
- Саша, - голос Сергея Павловича приобрел гипертрофированно патетические нотки, - а как-же Лед Зеппелин, Дип Перпл, Пинк Флойд наконец?
- Да никак, - Александр пристально посмотрел на Шушакова, - хули Сережа, жить то как-то надо, - и развернувшись, побрел к своей квартире, противно шаркая тапками...
© Последний мурзилка