16271
10
В XIV-XVI веках Османская империя шаг за шагом завоёвывала балканские земли. По мере продвижения турецких армий христианское население региона пыталось спастись на сопредельных землях. Ближайшей территорией, сохранявшей независимость и сопротивлявшейся османам, была автономная Хорватия в составе Венгрии - туда с XIV века и устремились сербы.
Переселялись аристократы и дворяне с многочисленными приближёнными, и военные отряды с семьями, и целые селения. Православные сербы селились вперемежку с католиками-хорватами; они совместно отражали нападения турок, вместе строили дома и крепости, обрабатывали землю – особых различий ни они сами, ни венгерские чиновники между ними не делали.
Хорватия была венгеро-турецким фронтом, и сербские переселенцы, как и хорваты, стали ополченцами, обрабатывавшими землю в промежутках между боями. В 1458 г. король Матьяш Хуньяди объединил их в «Чёрную армию» - это была первая объединённая сербохорватская армия.
Число сербов в Хорватии непрерывно росло. В 1462 г. под ударами османов пала Босния – и в Хорватию ушло 18 000 сербских семей, а в 1480-81 гг. – ещё около 100 000 человек. После падения последней сербской твердыни Смедерево в 1494 г. сербский полководец Павле Киньижи привёл в Венгрию множество сербов; в 1683 г. 40 000 сербов поселились в окрестностях Книна; в 1690-х гг. произошёл «Великий исход сербов» из Косово и Метохии, когда 37 000 сербских семей руководством Патриарха Арсения ушли в австрийские владения.
В 1578 г. австрийские власти создали Военную границу – административную единицу, занимавшую часть Хорватии, населённую хорватами и постоянно растущим сербским населением. Местное население получило наименование «граничары» (пограничники), и состояло примерно поровну из хорватов и сербов. В 1627 г. австрийский император Фердинанд II предоставил граничарам, независимо от национальности и вероисповедания, ряд привилегий в обмен на пожизненную военную службу. Они освобождались от феодальных повинностей и имели самоуправление западноевропейского типа. Территории Военной границы стали называть Краиной.
Хорватия была венгеро-турецким фронтом, и сербские переселенцы, как и хорваты, стали ополченцами, обрабатывавшими землю в промежутках между боями. В 1458 г. король Матьяш Хуньяди объединил их в «Чёрную армию» - это была первая объединённая сербохорватская армия.
Число сербов в Хорватии непрерывно росло. В 1462 г. под ударами османов пала Босния – и в Хорватию ушло 18 000 сербских семей, а в 1480-81 гг. – ещё около 100 000 человек. После падения последней сербской твердыни Смедерево в 1494 г. сербский полководец Павле Киньижи привёл в Венгрию множество сербов; в 1683 г. 40 000 сербов поселились в окрестностях Книна; в 1690-х гг. произошёл «Великий исход сербов» из Косово и Метохии, когда 37 000 сербских семей руководством Патриарха Арсения ушли в австрийские владения.
В 1578 г. австрийские власти создали Военную границу – административную единицу, занимавшую часть Хорватии, населённую хорватами и постоянно растущим сербским населением. Местное население получило наименование «граничары» (пограничники), и состояло примерно поровну из хорватов и сербов. В 1627 г. австрийский император Фердинанд II предоставил граничарам, независимо от национальности и вероисповедания, ряд привилегий в обмен на пожизненную военную службу. Они освобождались от феодальных повинностей и имели самоуправление западноевропейского типа. Территории Военной границы стали называть Краиной.
Сербы сохранили национальную идентичность и культуру благодаря австрийской, венгерской и особенно хорватской поддержке: на австрийских территориях основывались сербские школы, типографии и библиотеки, строились церкви, поддерживалась православная религия. Длительное совместное проживание сербов и хорватов привело к образованию единого сербохорватского языка. Серб Вук Караджич в 1810-е гг. в Вене издаёт первые учебники сербского языка; в них чувствуется влияние хорватских книг, а также словенского филолога Ернея Бартола Копитара. Хорватский учёный Людевит Гай в середине XIX века при составлении словарей хорватского языка выбрал диалекты, максимально близкие к сербским языковым нормам. В 1854 г. в Нови-Саде сербские и хорватские учёные постановили, что национальный язык хорватов, сербов и черногорцев един, и он получил название хорватскосербского (или сербскохорватского, причём подчёркивалась равноправность вариантов названия).
Сербы, воюя против турок в рядах австрийских и венгерско-хорватских частей, не теряли надежды на освобождение родной страны. Сербские четники, после рейдов по османским территориям находили убежище в хорватской Краине; таким образом, сохранялись сербские военные традиции и вооружённые силы, действовавшие совместно с австрийскими войсками, преимущественно укомплектованными хорватами. Краинские сербы были ударной силой Сербской революции (1804-15 гг.) против турок, в результате которого была восстановлена сначала автономная, а затем и независимая Сербия.
Нет, отношения австрийцев, венгров и хорватов с сербами не были идиллическими. Сербам не всегда доверяли: были случаи, когда они переходили на сторону турок. Католическая церковь время от времени пыталась вынудить сербов принять католичество или униатство, хотя постоянного давления на православных всё же не было. За пределами Краины права православных в Австрии часто ограничивались – вплоть до запрета проживания в определённых городских кварталах. Тем не менее сербы-граничары были значительной военной силой, с которой австрийская власть вынуждена была считаться, и в целом отношения сербов и католиков в империи оставались терпимыми.
В 1848 г. хорваты и австрийские сербы вновь воевали бок о бок – на этот раз против венгров. Венгерская революция проходила под лозунгами свободы и национального возрождения венгров, а проживающим в Венгрии славянам, по мнению революционеров, оставалось забыть свои национальности и стать венграми. В ответ хорваты и сербы восстали против революционного венгерского режима и помогли австрийцам подавить революцию. Символом совместной борьбы и общей победы хорватов и сербов стал хорват Йосип Елачич. Барон и потомственный граничар, он был одним из первых паладинов славянского единства, начав использовать термин «иллиризм», означавший общность происхождения, кровное родство и единые интересы сербов, хорватов и боснийцев. Восставшие хорваты избрали парламент – Сабор (в его составе были депутаты-сербы), а парламент избрал генерала Елачича баном Хорватии (Бан - термин неясного происхождения, очевидно, родственный польскому, чешскому и украинскому «пан». На Балканах бан – наместник или вице-король, правитель территории с большими полномочиями, назначаемый королём). Армия Елачича наряду с русской армией сыграла решающую роль в разгроме Венгерской революции. В армию Елачича записалось множество добровольцев-сербов и из собственно Сербии, тогда уже независимой – это была отдача долга чести: ведь хорваты помогали сербам бороться за свободу. Бан Елачич назвал своё воинство «Южнославянской армией» и создал отдельную автономию для австрийских сербов – Сербскую Воеводину.
Сербы, воюя против турок в рядах австрийских и венгерско-хорватских частей, не теряли надежды на освобождение родной страны. Сербские четники, после рейдов по османским территориям находили убежище в хорватской Краине; таким образом, сохранялись сербские военные традиции и вооружённые силы, действовавшие совместно с австрийскими войсками, преимущественно укомплектованными хорватами. Краинские сербы были ударной силой Сербской революции (1804-15 гг.) против турок, в результате которого была восстановлена сначала автономная, а затем и независимая Сербия.
Нет, отношения австрийцев, венгров и хорватов с сербами не были идиллическими. Сербам не всегда доверяли: были случаи, когда они переходили на сторону турок. Католическая церковь время от времени пыталась вынудить сербов принять католичество или униатство, хотя постоянного давления на православных всё же не было. За пределами Краины права православных в Австрии часто ограничивались – вплоть до запрета проживания в определённых городских кварталах. Тем не менее сербы-граничары были значительной военной силой, с которой австрийская власть вынуждена была считаться, и в целом отношения сербов и католиков в империи оставались терпимыми.
В 1848 г. хорваты и австрийские сербы вновь воевали бок о бок – на этот раз против венгров. Венгерская революция проходила под лозунгами свободы и национального возрождения венгров, а проживающим в Венгрии славянам, по мнению революционеров, оставалось забыть свои национальности и стать венграми. В ответ хорваты и сербы восстали против революционного венгерского режима и помогли австрийцам подавить революцию. Символом совместной борьбы и общей победы хорватов и сербов стал хорват Йосип Елачич. Барон и потомственный граничар, он был одним из первых паладинов славянского единства, начав использовать термин «иллиризм», означавший общность происхождения, кровное родство и единые интересы сербов, хорватов и боснийцев. Восставшие хорваты избрали парламент – Сабор (в его составе были депутаты-сербы), а парламент избрал генерала Елачича баном Хорватии (Бан - термин неясного происхождения, очевидно, родственный польскому, чешскому и украинскому «пан». На Балканах бан – наместник или вице-король, правитель территории с большими полномочиями, назначаемый королём). Армия Елачича наряду с русской армией сыграла решающую роль в разгроме Венгерской революции. В армию Елачича записалось множество добровольцев-сербов и из собственно Сербии, тогда уже независимой – это была отдача долга чести: ведь хорваты помогали сербам бороться за свободу. Бан Елачич назвал своё воинство «Южнославянской армией» и создал отдельную автономию для австрийских сербов – Сербскую Воеводину.
×
В ХХ веке отношения между сербами и хорватами официально назывались «Тысячелетней дружбой»: действительно, за долгие века не было заметных конфликтов между двумя народами, но было множество примеров взаимопомощи. Бытующая ныне версия о якобы постоянном конфликте православных сербов и хорватов-католиков – экстраполяция современной политики (точнее, политиканства) на историю двух народов.
С конца Наполеоновских войн во всей Европе распространяются национальные движения. Ранее народы сплачивались религиозными и феодальными отношениями, которым Просвещение и Великая французская революция нанесли сильнейшие удары. После великих потрясений немцы, итальянцы, баски, венгры, ирландцы, финны, эстонцы, литовцы, украинцы и другие европейские народы начали ощущать свою особость. Этот процесс затронул и балканских славян, в первую очередь хорватов и словенцев, как самых развитых и образованных. В 1830-е гг. в Хорватии появляется движение под названием «иллиризм»: иллиристы добивались объединения хорватских и сербских земель, входивших в составе Австрийской Империи, в единую административную единицу с официальным сербохорватским языком. Следующим этапом они видели освобождение всех югославянских народов от иностранного владычества и объединение их в единое государство. Даже в сильно онемеченной Словении появился свой апостол иллиризма - Матия Маяр Зильский: созданное им Словенское общество в 1848 г. собирало средства в поддержку сербов и хорватов.
Иллиризм стал провозвестником югославизма – более широкого течения, развивавшегося уже в начале ХХ века. Югославизм пустил мощные корни в Сербии, распространился среди хорватов, затронул словенцев и черногорцев и даже болгар, хотя и в гораздо меньшей степени.
По мере укрепления независимости Сербии появляется идея «Великой Сербии», связанная с иллиризмом и югославизмом, но ставившая сербов во главу будущего югославянского единства. В 1844 г. сербский политик и военный деятель Илия Гарашанин публикует «Начертание» - документ, провозглашающий целью объединение южных славян под властью сербской монархии. К концу XIX века югославизм в Сербии окончательно трансформировался в великосербскую идею, согласно которой югославянские народы должны объединиться вокруг сербской монархии и православия. В 1911 г. высокопоставленные офицеры и чиновники создали тайную организацию «Чёрная рука» во главе с начальником контрразведки Драгутином Димитриевичем по кличке «Апис» (Бык); членами организации был также черногорский наследный принц Мирко. «Чёрная рука» рассматривала хорватов и словенцев как «неполноценных» сербов католического вероисповедания, что противоречило концепции югославизма, согласно которой все они – равноправные части одного народа. «Чёрная рука» была тайным обществом масонского типа и использовала террор. Её ответвление – подпольная группа «Млада Босна» - прославилась убийством австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда (к ней принадлежал убийца эрцгерцога Гаврила Принцип), что спровоцировало Первую Мировую войну. Деятельность «Млада Босна» отражает полнейшую путаницу, воцарившуюся в среде сербских югославистов: члены этой группировки, в составе которой были не только сербы, но и хорваты, и боснийцы, выступали за светское демократическое государство, т.е. против крайностей сербских великодержавников, но… подчинялись клерикалам-монархистам из «Чёрной руки»!
В годы, предшествовавшие Первой Мировой войне, «Чёрная рука» фактически управляла Сербией и частично Черногорией: её активисты возглавляли силовые структуры и контролировали госаппарат. Отделения «Чёрной руки» имелись в Боснии и Герцеговине, Хорватии и Македонии, однако там великосербский вариант югославизма не мог получить массовой поддержки. К мрачным особенностям этой группировки, сыгравшей огромную роль в истории Сербии и Балкан в целом, ещё придётся вернуться.
Во второй половине XIX века в хорватской среде, помимо сохранявшегося югославизма, появляется национализм, замешанный на сербофобии. Постепенно в хорватской среде укрепилось презрительное отношение к сербам – примерно как отношение богатого соседа к живущему рядом бедняку – малоприятному, малообразованному и не вызывающему доверия. В 1860 г. возникла Хорватская партия права, выбравшая своей главной целью борьбу с сербами. «Праваши» утверждали, что сербы не имеют права жить на хорватской земле, и «тысячелетняя дружба» с ними приносила хорватам одни неприятности. По их мнению, сербы – дикий азиатский народ, с которым европейцам-хорватам невозможно жить в одном государстве. Идеолог хорватского национализма Анте Старчевич в концептуальном труде «Имя серб» писал, что сербской нации нет, а само их название происходит от латинского servus - раб. Сторонников югославизма Старчевич называл предателями, «рабским племенем» и «гнусным скотом». Издание правашей Sloboda пропагандировала идею, что сербы – это православные хорваты, а Сербия – историческая часть Хорватии. Лидер движения Еуген Кватерник, хотя и признавал за сербами право называться народом, тоже считал его диким и варварским. Фигура Кватерника хорошо иллюстрирует парадоксы хорватского (и вообще балканского) национализма: в 1871 г. группа правашей во главе с Кватерником подняла восстание против австрийцев в городке Раковице под лозунгами независимости Хорватии. Кватерник, при всей своей сербофобии, декларировал в будущей независимой Хорватии равноправие сербов и призвал их присоединиться к восстанию! Раковицкий мятеж был подавлен, и Кватерник погиб в бою; вместе с ним погибла и группа сербов, откликнувшихся на его призыв.
С конца Наполеоновских войн во всей Европе распространяются национальные движения. Ранее народы сплачивались религиозными и феодальными отношениями, которым Просвещение и Великая французская революция нанесли сильнейшие удары. После великих потрясений немцы, итальянцы, баски, венгры, ирландцы, финны, эстонцы, литовцы, украинцы и другие европейские народы начали ощущать свою особость. Этот процесс затронул и балканских славян, в первую очередь хорватов и словенцев, как самых развитых и образованных. В 1830-е гг. в Хорватии появляется движение под названием «иллиризм»: иллиристы добивались объединения хорватских и сербских земель, входивших в составе Австрийской Империи, в единую административную единицу с официальным сербохорватским языком. Следующим этапом они видели освобождение всех югославянских народов от иностранного владычества и объединение их в единое государство. Даже в сильно онемеченной Словении появился свой апостол иллиризма - Матия Маяр Зильский: созданное им Словенское общество в 1848 г. собирало средства в поддержку сербов и хорватов.
Иллиризм стал провозвестником югославизма – более широкого течения, развивавшегося уже в начале ХХ века. Югославизм пустил мощные корни в Сербии, распространился среди хорватов, затронул словенцев и черногорцев и даже болгар, хотя и в гораздо меньшей степени.
По мере укрепления независимости Сербии появляется идея «Великой Сербии», связанная с иллиризмом и югославизмом, но ставившая сербов во главу будущего югославянского единства. В 1844 г. сербский политик и военный деятель Илия Гарашанин публикует «Начертание» - документ, провозглашающий целью объединение южных славян под властью сербской монархии. К концу XIX века югославизм в Сербии окончательно трансформировался в великосербскую идею, согласно которой югославянские народы должны объединиться вокруг сербской монархии и православия. В 1911 г. высокопоставленные офицеры и чиновники создали тайную организацию «Чёрная рука» во главе с начальником контрразведки Драгутином Димитриевичем по кличке «Апис» (Бык); членами организации был также черногорский наследный принц Мирко. «Чёрная рука» рассматривала хорватов и словенцев как «неполноценных» сербов католического вероисповедания, что противоречило концепции югославизма, согласно которой все они – равноправные части одного народа. «Чёрная рука» была тайным обществом масонского типа и использовала террор. Её ответвление – подпольная группа «Млада Босна» - прославилась убийством австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда (к ней принадлежал убийца эрцгерцога Гаврила Принцип), что спровоцировало Первую Мировую войну. Деятельность «Млада Босна» отражает полнейшую путаницу, воцарившуюся в среде сербских югославистов: члены этой группировки, в составе которой были не только сербы, но и хорваты, и боснийцы, выступали за светское демократическое государство, т.е. против крайностей сербских великодержавников, но… подчинялись клерикалам-монархистам из «Чёрной руки»!
В годы, предшествовавшие Первой Мировой войне, «Чёрная рука» фактически управляла Сербией и частично Черногорией: её активисты возглавляли силовые структуры и контролировали госаппарат. Отделения «Чёрной руки» имелись в Боснии и Герцеговине, Хорватии и Македонии, однако там великосербский вариант югославизма не мог получить массовой поддержки. К мрачным особенностям этой группировки, сыгравшей огромную роль в истории Сербии и Балкан в целом, ещё придётся вернуться.
Во второй половине XIX века в хорватской среде, помимо сохранявшегося югославизма, появляется национализм, замешанный на сербофобии. Постепенно в хорватской среде укрепилось презрительное отношение к сербам – примерно как отношение богатого соседа к живущему рядом бедняку – малоприятному, малообразованному и не вызывающему доверия. В 1860 г. возникла Хорватская партия права, выбравшая своей главной целью борьбу с сербами. «Праваши» утверждали, что сербы не имеют права жить на хорватской земле, и «тысячелетняя дружба» с ними приносила хорватам одни неприятности. По их мнению, сербы – дикий азиатский народ, с которым европейцам-хорватам невозможно жить в одном государстве. Идеолог хорватского национализма Анте Старчевич в концептуальном труде «Имя серб» писал, что сербской нации нет, а само их название происходит от латинского servus - раб. Сторонников югославизма Старчевич называл предателями, «рабским племенем» и «гнусным скотом». Издание правашей Sloboda пропагандировала идею, что сербы – это православные хорваты, а Сербия – историческая часть Хорватии. Лидер движения Еуген Кватерник, хотя и признавал за сербами право называться народом, тоже считал его диким и варварским. Фигура Кватерника хорошо иллюстрирует парадоксы хорватского (и вообще балканского) национализма: в 1871 г. группа правашей во главе с Кватерником подняла восстание против австрийцев в городке Раковице под лозунгами независимости Хорватии. Кватерник, при всей своей сербофобии, декларировал в будущей независимой Хорватии равноправие сербов и призвал их присоединиться к восстанию! Раковицкий мятеж был подавлен, и Кватерник погиб в бою; вместе с ним погибла и группа сербов, откликнувшихся на его призыв.
Раскол между сербами и хорватами не был вызван какими-то дурными качествами тех или других: хорватская сербофобия была зеркальным отражением сербской хорватофобии. Сербские шовинисты утверждали, что хорваты - окатоличенные сербы, а хорватская нация искусственно создана Ватиканом для раскола сербского единства. Сербская газета «Србобран» разжигала нетерпимость столь же яростно, что и издания хорватских правашей.
«Сербский национализм ещё в 19 веке, в эпоху своего создания, отличался достаточно формальным восприятием христианства. В известной поэме «Горный венок» черногорского митрополита Петра Негоша, понятие христианской морали, смирения и покаяния, заменены понятиями национальной и личной чести, в конечном итоге перерастающими в обычную гордость. Человек же, вне зависимости от нации, творение слабое, и склонное к падениям. Если он в угоду искривлённым понятиям чести, начинает отрицать факты своих падений, он превращается в лжеца, а затем и в интригана.
Суть православия, заключавшаяся в следовании правде и справедливости, у сербов поэтому нередко оказывалась замененной понятием «свой-чужой», так что справедливо было то, что делает свой, а несправедливо – чужой.
Правда, со временем такая психология расщеплялась и приводила в тупик междоусобных интриг различных слоёв и групп, ибо внутри общества такие понятия «свой-чужой» каждый мог трактовать исходя из собственных интересов. К тому же подобная психология в любом обществе оказалась подверженной финансовым интересам, а вот ради этих интересов кого угодно можно было провозгласить своим, а кого угодно – чужим.
Закономерно, что в сербском народе главным оплотом этой психологии стало сербское село. (…) В сербском селе за годы владычества турок широко распространился тип личности, склонной к хвастовству, вероломству, вранью, интригам и моральной распущенности, и которая умело все это скрывала за традициями и коллективизмом, широко используя обман и лесть. Именно такой тип и стал троянским конем в сербской истории, повергнув в шок сербскую интеллигенцию, которая дорого заплатила за свой идеализм, когда она была почти полностью социально и морально разгромлена, а частично и физически уничтожена именно сербскими "селяками", украшенных красными звездами…»
«Сербский национализм ещё в 19 веке, в эпоху своего создания, отличался достаточно формальным восприятием христианства. В известной поэме «Горный венок» черногорского митрополита Петра Негоша, понятие христианской морали, смирения и покаяния, заменены понятиями национальной и личной чести, в конечном итоге перерастающими в обычную гордость. Человек же, вне зависимости от нации, творение слабое, и склонное к падениям. Если он в угоду искривлённым понятиям чести, начинает отрицать факты своих падений, он превращается в лжеца, а затем и в интригана.
Суть православия, заключавшаяся в следовании правде и справедливости, у сербов поэтому нередко оказывалась замененной понятием «свой-чужой», так что справедливо было то, что делает свой, а несправедливо – чужой.
Правда, со временем такая психология расщеплялась и приводила в тупик междоусобных интриг различных слоёв и групп, ибо внутри общества такие понятия «свой-чужой» каждый мог трактовать исходя из собственных интересов. К тому же подобная психология в любом обществе оказалась подверженной финансовым интересам, а вот ради этих интересов кого угодно можно было провозгласить своим, а кого угодно – чужим.
Закономерно, что в сербском народе главным оплотом этой психологии стало сербское село. (…) В сербском селе за годы владычества турок широко распространился тип личности, склонной к хвастовству, вероломству, вранью, интригам и моральной распущенности, и которая умело все это скрывала за традициями и коллективизмом, широко используя обман и лесть. Именно такой тип и стал троянским конем в сербской истории, повергнув в шок сербскую интеллигенцию, которая дорого заплатила за свой идеализм, когда она была почти полностью социально и морально разгромлена, а частично и физически уничтожена именно сербскими "селяками", украшенных красными звездами…»
О Сербии много писала хорватская пресса. Представим себе, как реагировали хорваты на события в Сербии после завоевания ею независимости. Создатель автономной Сербии Георгий Петрович (Карагеоргий) убил своего отца, причём причина убийства осталась неизвестной (сам основатель династии утверждал, что отец собирался выдать его туркам, что маловероятно). Скорее, дело в характере Карагеоргия – той самой склонности к «вероломству, вранью, интригам и моральной распущенности», о которых пишет Валецкий. Сам Карагеоргий был предательски убит своим воеводой Милошем Обреновичем, пожелавшим самому стать сербским монархом. Милош создал династию Обреновичей, правившую Сербией долго и несчастливо - с 1817 по 1903 г. Как упоминалось выше, деструктивная позиция Сербии при Милане I Обреновиче привела к конфликту с Болгарией. В 1881 г. этот король заключил «Тайную конвенцию» с Австро-Венгрией, по которой он передал контроль над внешней политикой Сербии Вене, т.е. Сербия утратила суверенитет по прихоти монарха, при этом населению ничего объявлено не было! В 1885 г. король вновь обманул свой народ, отправив армию воевать с Болгарией. 6 марта 1889 г. на волне всеобщего недовольства Милан отрёкся от престола в пользу сына Александра (что характерно - за большие деньги), но… пытался тайно управлять страной из Парижа. Александр I женился на женщине по имени Драга, которая расставила на все доходные места в королевстве своих родственников. Коррупция, непотизм и произвол в Сербии были настолько чудовищны, что королевскую чету даже перестали принимать при императорских дворах в Вене и Петербурге.
Всеобщая ненависть в Обреновичам привела к немыслимой для Европы ХХ века трагедии. В ночь на 29 мая 1903 г. группа заговорщиков, в основном офицеров, возглавляемых лидером «Чёрной руки» «Аписом», ворвались во дворец и с невероятной жестокостью расправились с Александром и Драгой. «После того как Александр и Драга упали, убийцы продолжали стрелять в них и рубить их трупы саблями: они поразили Короля шестью выстрелами из револьвера и 40 ударами сабли, а Королеву 63 ударами сабли и двумя револьверными пулями. Королева почти вся была изрублена, грудь отрезана, живот вскрыт, щеки, руки тоже порезаны, особенно велики разрезы между пальцев, - вероятно, Королева схватилась руками за саблю, когда её убивали, что, по-видимому, опровергает мнение докторов, что она была убита сразу. Кроме того, тело её было покрыто многочисленными кровоподтеками от ударов каблуками топтавших её офицеров. О других надругательствах над трупом Драги… я предпочитаю не говорить, до такой степени они чудовищны и омерзительны. Когда убийцы натешились вдоволь над беззащитными трупами, они выбросили их через окно в дворцовый сад, причем труп Драги был совершенно обнажён» (В. А. Теплов. Сербская неурядица. - СПб.: типо-лит. В.В.Комарова, 1903). То есть заговорщики, зверски убив королеву Драгу, изнасиловали её труп. «Чёрная рука» вернула на престол династию Карагеоргиевичей и… стала править страной посредством контроля над спецслужбами. И Карагеоргиевичи не слишком походили на цивилизованных европейцев: в 1909 г. наследный принц Георгий забил насмерть денщика, а королевский двор попытался скрыть преступление.
Легко себе представить, как весь этот ужас воспринимался за границей, особенно хорватами, которые размышляли о создании единого государства с сербами. И тем не менее «тысячелетняя дружба» продолжалась: в 1905 г. в Хорватии сформировалась Хорвато-сербская коалиция, объединившая Хорватскую партию права (!!) и Сербскую национальную независимую партию. Коалиция объявила хорватов и сербов «одной нацией с двумя наименованиями». Эту же позицию признала и набиравшая силу Хорватская крестьянская национальная партия (ХКНП). После этого югослависты возобладали в хорватской политике на многие годы, и, хотя радикальный национализм и сербофобия не исчезли, они надолго стали уделом меньшинства.
Всеобщая ненависть в Обреновичам привела к немыслимой для Европы ХХ века трагедии. В ночь на 29 мая 1903 г. группа заговорщиков, в основном офицеров, возглавляемых лидером «Чёрной руки» «Аписом», ворвались во дворец и с невероятной жестокостью расправились с Александром и Драгой. «После того как Александр и Драга упали, убийцы продолжали стрелять в них и рубить их трупы саблями: они поразили Короля шестью выстрелами из револьвера и 40 ударами сабли, а Королеву 63 ударами сабли и двумя револьверными пулями. Королева почти вся была изрублена, грудь отрезана, живот вскрыт, щеки, руки тоже порезаны, особенно велики разрезы между пальцев, - вероятно, Королева схватилась руками за саблю, когда её убивали, что, по-видимому, опровергает мнение докторов, что она была убита сразу. Кроме того, тело её было покрыто многочисленными кровоподтеками от ударов каблуками топтавших её офицеров. О других надругательствах над трупом Драги… я предпочитаю не говорить, до такой степени они чудовищны и омерзительны. Когда убийцы натешились вдоволь над беззащитными трупами, они выбросили их через окно в дворцовый сад, причем труп Драги был совершенно обнажён» (В. А. Теплов. Сербская неурядица. - СПб.: типо-лит. В.В.Комарова, 1903). То есть заговорщики, зверски убив королеву Драгу, изнасиловали её труп. «Чёрная рука» вернула на престол династию Карагеоргиевичей и… стала править страной посредством контроля над спецслужбами. И Карагеоргиевичи не слишком походили на цивилизованных европейцев: в 1909 г. наследный принц Георгий забил насмерть денщика, а королевский двор попытался скрыть преступление.
Легко себе представить, как весь этот ужас воспринимался за границей, особенно хорватами, которые размышляли о создании единого государства с сербами. И тем не менее «тысячелетняя дружба» продолжалась: в 1905 г. в Хорватии сформировалась Хорвато-сербская коалиция, объединившая Хорватскую партию права (!!) и Сербскую национальную независимую партию. Коалиция объявила хорватов и сербов «одной нацией с двумя наименованиями». Эту же позицию признала и набиравшая силу Хорватская крестьянская национальная партия (ХКНП). После этого югослависты возобладали в хорватской политике на многие годы, и, хотя радикальный национализм и сербофобия не исчезли, они надолго стали уделом меньшинства.
«Сербы хотят всего»
Сараевское убийство и Первая Мировая война ввергли Балканы в кровавый кошмар. Хорваты, будучи подданными Австро-Венгрии, воевали австрийской армии; краинские сербы воевали бок о бок с ними. Австро-германское вторжение в Сербию было поддержано Болгарией, начавшей наступление на Македонию (македонцы восстали в поддержку болгар). Сербию поддержала Черногория, но противостоять армиям Четверного союза они не могли. К концу 1915 г. оба королевства были оккупированы австро-венгерскими и болгарскими войсками, установившими жестокий оккупационный режим. Оккупация унесла жизни почти 1/3 сербов, а в захваченной стране бушевало повстанческое движение.
Плохо пришлось сербам и в австрийской Боснии. «Убийство сербом Гаврилой Принципом эрцгерцога Франца-Фердинанда и начавшаяся месяц спустя война вновь обострили хорвато-сербские противоречия. По боснийским городам прокатилась волна антисербских демонстраций, нередко сопровождавшихся погромами. (…) Так называемые «отряды самообороны», набранные главным образом из боснийских хорватов-католиков и мусульман, терроризировали сербское население Боснии и Герцеговины, грабили и убивали сербов, заподозренных в нелояльности к империи» (Хорватский национализм и сербофобия в XIX - в первой половине XX века. Часть 1-я. Журнал «Вопросы национализма», http://vnatio.org/arhiv-nomerov/node101/). Антисербские погромы, предпринятые хорватскими националистами, встретили сопротивление не только самих сербов, но и многих хорватов.
Не все хорватские и словенские солдаты австрийской армии рвались в бой против Сербии: югославские историки утверждали, что из Австро-Венгрии в Сербию бежало 35 000 славян, не желавших воевать с братьями. Цифра эта явно преувеличена, но дезертирство хорватов и словенцев из австрийских войск и переход их в сербскую армию действительно были. Известный впоследствии хорватский политик Иван Шубашич перешёл из австрийской армии к сербам и проделал весь скорбный путь с разгромленной сербской армией через Албанию на Корфу, а потом храбро сражался на Салоникском фронте. Будущий активист антисоветской организации Народно-трудовой союз (НТС), словенец Александр Трушнович, пошёл добровольцем в австрийскую армию и попросился на русский фронт, где перешёл на сторону русских и воевал в составе Сербской добровольческой дивизии российской армии.
В 1916 г. из австрийских военнопленных российская власть сформировала Сербский добровольческий корпус, в который записались сербы, хорваты, боснийцы и словенцы. Вероятно, некоторые из них согласились воевать на стороне России для того, чтобы выбраться из лагерей для военнопленных, но сражались они отлично, и долгое время деления по национальностям в корпусе не наблюдалось. Но в 1917 г., когда корпус готовился к переброске на Балканский фронт, в его рядах произошёл раскол: хорваты, боснийцы и словенцы отказались воевать за восстановление власти сербского короля и перешли в российскую армию. То есть воевать за «славянское дело» они были готовы, но за сербскую монархию – нет.
В начале войны сербское правительство заявило, что Сербия ведёт войну за освобождение славянских народов Австро-Венгрии. В 1915 г. группа хорватских политиков во главе с лидером Хорватской крестьянской партии Анте Трумбичем основала в Париже Югославянский комитет. Его целью было создание единого югославянского государства. Отношения комитета с сербским правительством, разместившемся после поражения в войне на греческом острове Корфу, были напряжёнными, так как сербская власть планировала отдать хорватскую Далмацию Италии, а сербскую Краину в Хорватии и сербские районы Боснии включить непосредственно в состав Сербии. Тем не менее разногласия сумели преодолеть, и в 1917 г. Югославянский комитет и правительство Сербии подписали соглашение о создании единой южнославянской парламентской монархии во главе с сербской династией Карагеоргиевичей. Все славянские народы объявлялись равноправными, как и кириллица с латиницей; гарантировалось и свобода вероисповедания.
Сараевское убийство и Первая Мировая война ввергли Балканы в кровавый кошмар. Хорваты, будучи подданными Австро-Венгрии, воевали австрийской армии; краинские сербы воевали бок о бок с ними. Австро-германское вторжение в Сербию было поддержано Болгарией, начавшей наступление на Македонию (македонцы восстали в поддержку болгар). Сербию поддержала Черногория, но противостоять армиям Четверного союза они не могли. К концу 1915 г. оба королевства были оккупированы австро-венгерскими и болгарскими войсками, установившими жестокий оккупационный режим. Оккупация унесла жизни почти 1/3 сербов, а в захваченной стране бушевало повстанческое движение.
Плохо пришлось сербам и в австрийской Боснии. «Убийство сербом Гаврилой Принципом эрцгерцога Франца-Фердинанда и начавшаяся месяц спустя война вновь обострили хорвато-сербские противоречия. По боснийским городам прокатилась волна антисербских демонстраций, нередко сопровождавшихся погромами. (…) Так называемые «отряды самообороны», набранные главным образом из боснийских хорватов-католиков и мусульман, терроризировали сербское население Боснии и Герцеговины, грабили и убивали сербов, заподозренных в нелояльности к империи» (Хорватский национализм и сербофобия в XIX - в первой половине XX века. Часть 1-я. Журнал «Вопросы национализма», http://vnatio.org/arhiv-nomerov/node101/). Антисербские погромы, предпринятые хорватскими националистами, встретили сопротивление не только самих сербов, но и многих хорватов.
Не все хорватские и словенские солдаты австрийской армии рвались в бой против Сербии: югославские историки утверждали, что из Австро-Венгрии в Сербию бежало 35 000 славян, не желавших воевать с братьями. Цифра эта явно преувеличена, но дезертирство хорватов и словенцев из австрийских войск и переход их в сербскую армию действительно были. Известный впоследствии хорватский политик Иван Шубашич перешёл из австрийской армии к сербам и проделал весь скорбный путь с разгромленной сербской армией через Албанию на Корфу, а потом храбро сражался на Салоникском фронте. Будущий активист антисоветской организации Народно-трудовой союз (НТС), словенец Александр Трушнович, пошёл добровольцем в австрийскую армию и попросился на русский фронт, где перешёл на сторону русских и воевал в составе Сербской добровольческой дивизии российской армии.
В 1916 г. из австрийских военнопленных российская власть сформировала Сербский добровольческий корпус, в который записались сербы, хорваты, боснийцы и словенцы. Вероятно, некоторые из них согласились воевать на стороне России для того, чтобы выбраться из лагерей для военнопленных, но сражались они отлично, и долгое время деления по национальностям в корпусе не наблюдалось. Но в 1917 г., когда корпус готовился к переброске на Балканский фронт, в его рядах произошёл раскол: хорваты, боснийцы и словенцы отказались воевать за восстановление власти сербского короля и перешли в российскую армию. То есть воевать за «славянское дело» они были готовы, но за сербскую монархию – нет.
В начале войны сербское правительство заявило, что Сербия ведёт войну за освобождение славянских народов Австро-Венгрии. В 1915 г. группа хорватских политиков во главе с лидером Хорватской крестьянской партии Анте Трумбичем основала в Париже Югославянский комитет. Его целью было создание единого югославянского государства. Отношения комитета с сербским правительством, разместившемся после поражения в войне на греческом острове Корфу, были напряжёнными, так как сербская власть планировала отдать хорватскую Далмацию Италии, а сербскую Краину в Хорватии и сербские районы Боснии включить непосредственно в состав Сербии. Тем не менее разногласия сумели преодолеть, и в 1917 г. Югославянский комитет и правительство Сербии подписали соглашение о создании единой южнославянской парламентской монархии во главе с сербской династией Карагеоргиевичей. Все славянские народы объявлялись равноправными, как и кириллица с латиницей; гарантировалось и свобода вероисповедания.
1 февраля 1918 г. Австро-Венгрия начала распадаться, и запалом были славяне: в Которской бухте восстал военно-морской флот, большинство матросов которого было хорватами. 15 сентября 1918 г. британские, французские, российские, сербские и греческие войска на Салоникском фронте начали решительное наступление и разгромили армии Четверного союза. 1 ноября сербские войска освободили Белград и перенесли боевые действия на австро-венгерские территории. 29 ноября депутаты хорватского парламента, лидеры словенцев и краинских сербов созвали Народное вече сербов, хорватов и словенцев, провозгласившее создание Государства Словенцев, Хорватов и Сербов (ГСХС). Президентом страны избрали словенца Антона Корошеца, вице-президентами - серба Светозара Прибичевича и хорвата Анте Павелича (не путать с другим Анте Павеличем – вождём фашистов-усташей позднейшего времени). Между ополчением новообразованного государства и австрийцами начались бои. На помощь ГСХС пришла победоносная сербская армия, и 1 декабря 1918 г. в Белграде было провозглашено государство под названием Королевство сербов, хорватов и словенцев (КСХС), в просторечии именовавшегося Югославией. В названии королевства не упоминались черногорцы – их считали частью сербов, но Черногория тоже вошла в состав КСХС. Македонцы также в названии страны не упоминались, и какой-либо национальный македонский орган о присоединении к новому государству не объявлял. Что неудивительно: македонцы высказались бы за присоединение к Болгарии.
Хотя большинство южнославянских народов приветствовало объединение, быстро выяснилось, что их «совместное проживание» вызывает массу разочарований. Македонцы чувствовали себя оккупированной нацией, и Внутримакедонская революционная организация (ВМРО), базировавшаяся в Болгарии, вела повстанческую войну против КСХС. Тяжёлая ситуация возникла в Черногории: половина черногорцев отказалась признавать себя сербами и выступила против КСХС. Сторонники единства (движение «белашей», названных так по цвету избирательных бюллетеней) победили в Скупщине только при помощи сербской армии. «Зеленаши», выступавшие за независимость Черногории, в 1919 г. подняли т.н. Рождественское восстание во главе с офицером Крсто Поповичем, жестоко подавленное. Вожди восстания, включая Поповича, бежали в Италию; уцелевшие отряды вели повстанческую войну в течение 10 лет. Черногорский сепаратизм не исчез в течение всего периода существования Югославии.
Хорваты и словенцы в Австро-Венгрии жили богаче и свободнее, чем население Сербии, и имели более высокий уровень образования; их культурно-бытовые традиции отличались от сербских. Боснийцы-мусульмане жили совсем по-другому по сравнению как с православными, так и с католиками. А власть в КСХС вела себя как сербская, а не много- или наднациональная: династия королевства была сербской, подавляющее большинство чиновников и военной верхушки тоже состояли из сербов. Никола Пашич, многолетний премьер-министр Сербии, а затем КСХС, был убеждён, что королевство – это Великая Сербия, и его Народная радикальная партия (НРП) стояла на тех же позициях. В КСХС существовало движение сербских ветеранов Первой Мировой войны и партизанского движения против австрийских и болгарских оккупантов, называвших себя четниками; его главой был Коста Печанац, бывший вождь партизан в Македонии. Четники продолжали националистическую, ультра-православную и вождистскую традицию «Чёрной руки», представляя собой крайне агрессивные антидемократические силы, считавшие всех несербов гражданами «второго сорта». Однако в КСХС были и ветераны, служившие в австрийской армии – хорваты и словенцы, готовые дать отпор сербам.
Таким образом, КСХС, с одной стороны, явилось выражением общих устремлений югославянских народов, а с другой – полем, на котором были посеяны «зубы дракона», прораставшие ненавистью и кровью. «Еще во время Первой мировой русский дипломат Михаил Николаевич Гирс предупреждал министра иностранных дел Сергея Дмитриевича Сазонова: Уже теперь имеется немало данных, заставляющих предвидеть, что, например, планы о создании великой Сербии под главенством Белграда могут потерпеть крушение не под давлением внешних воздействий, вследствие внутренних разногласий. Ярко обнаружился дух политического «бандитизма», порой грубого, порой утончённого, присущего всем без исключения народам балканских государств, не говоря уже о проявленной ими зверской жестокости, посеяно между ними так много злобы и вражды…»
Хотя большинство южнославянских народов приветствовало объединение, быстро выяснилось, что их «совместное проживание» вызывает массу разочарований. Македонцы чувствовали себя оккупированной нацией, и Внутримакедонская революционная организация (ВМРО), базировавшаяся в Болгарии, вела повстанческую войну против КСХС. Тяжёлая ситуация возникла в Черногории: половина черногорцев отказалась признавать себя сербами и выступила против КСХС. Сторонники единства (движение «белашей», названных так по цвету избирательных бюллетеней) победили в Скупщине только при помощи сербской армии. «Зеленаши», выступавшие за независимость Черногории, в 1919 г. подняли т.н. Рождественское восстание во главе с офицером Крсто Поповичем, жестоко подавленное. Вожди восстания, включая Поповича, бежали в Италию; уцелевшие отряды вели повстанческую войну в течение 10 лет. Черногорский сепаратизм не исчез в течение всего периода существования Югославии.
Хорваты и словенцы в Австро-Венгрии жили богаче и свободнее, чем население Сербии, и имели более высокий уровень образования; их культурно-бытовые традиции отличались от сербских. Боснийцы-мусульмане жили совсем по-другому по сравнению как с православными, так и с католиками. А власть в КСХС вела себя как сербская, а не много- или наднациональная: династия королевства была сербской, подавляющее большинство чиновников и военной верхушки тоже состояли из сербов. Никола Пашич, многолетний премьер-министр Сербии, а затем КСХС, был убеждён, что королевство – это Великая Сербия, и его Народная радикальная партия (НРП) стояла на тех же позициях. В КСХС существовало движение сербских ветеранов Первой Мировой войны и партизанского движения против австрийских и болгарских оккупантов, называвших себя четниками; его главой был Коста Печанац, бывший вождь партизан в Македонии. Четники продолжали националистическую, ультра-православную и вождистскую традицию «Чёрной руки», представляя собой крайне агрессивные антидемократические силы, считавшие всех несербов гражданами «второго сорта». Однако в КСХС были и ветераны, служившие в австрийской армии – хорваты и словенцы, готовые дать отпор сербам.
Таким образом, КСХС, с одной стороны, явилось выражением общих устремлений югославянских народов, а с другой – полем, на котором были посеяны «зубы дракона», прораставшие ненавистью и кровью. «Еще во время Первой мировой русский дипломат Михаил Николаевич Гирс предупреждал министра иностранных дел Сергея Дмитриевича Сазонова: Уже теперь имеется немало данных, заставляющих предвидеть, что, например, планы о создании великой Сербии под главенством Белграда могут потерпеть крушение не под давлением внешних воздействий, вследствие внутренних разногласий. Ярко обнаружился дух политического «бандитизма», порой грубого, порой утончённого, присущего всем без исключения народам балканских государств, не говоря уже о проявленной ими зверской жестокости, посеяно между ними так много злобы и вражды…»
«С основанием Югославского королевства сразу же обнаружилось, что его жители вовсе не обладают общим "югославским" самосознанием, которое пионеры иллирийской идеи постулировали еще в начале XIX века. И что на них гораздо сильнее действуют иные лозунги, апеллирующие не к "югославам", а к хорватам, сербам или словенцам и достаточно влиятельные для того, чтобы довести дело до бойни. В частности, массовое хорватское самосознание развилось лишь после возникновения Югославии, и направлено оно было как раз против нового королевства - точнее, против (реального или мнимого) господства в нем сербов» (Е. Пономарева «Как была разрушена Югославия». Свободная мысль, http://svom.info/entry/361-kak-byla-razrushena-yugoslaviya/?page=12).
Самая влиятельная партия Хорватии, крестьянская, в 1918 г. поддержала создание КСХС, но быстро пресытилась сербской гегемонией и перешла в оппозицию. В 1919 г. партия добавила в название слово «республиканская» и потребовала независимости Хорватии. На выборах 1920 и 1923 гг. партия получила большую поддержку и стала второй по численности фракцией в парламенте.
В 1925 г. ХРКП согласилась на признание монархии, отменила слово «республиканская» и создала альянс с сербской Народной радикальной партией; её лидер Степан Радич и несколько членов руководства вошли в правительство. Однако союз сербских и хорватских националистов оказался неустойчивым: в декабре того же года умер Пашич, альянс развалился, и Радич вышел из правительства. В 1928 г. ХКП с союзниками в лице небольших сербских партий получила большинство в парламенте, но жёсткая позиция сербских радикалов не позволила Радичу сформировать правительство.
«Только хорваты мешают»
В КСХС возник тяжёлый политический кризис. 8 августа 1928 г. в парламенте сербский депутат-националист, бывший член «Чёрной руки» и активист радикальной партии Пуниша Рачич спровоцировал свару и начал стрелять в депутатов-хорватов. Лидер хорватов Степан Радич и его коллега Иван Пернар погибли. Их похороны вылились в огромные манифестации, сопровождавшиеся стычками между сербами и хорватами. Колоссальный резонанс в хорватской среде вызвал приговор убийце: Рачич был приговорён к заключению, которое «отбывал»… на роскошной вилле с большим количеством прислуги! (П. Рачич был освобождён немецкими оккупантами в 1941 г. и спокойно жил в оккупированном Белграде, но в 1944 г. был похищен и убит партизанами).
Смерть Радича превратила его в мученика и радикализировала хорватское общество. Вскоре после выстрелов Рачича появляется зловещая организация «Хорватский домобран» (доброволец), именуемое движением усташей (повстанцев). В её состав вошли идейные фашисты, бывшие австрийские офицеры-хорваты и ультрареакционеры-католики. Главным методом их борьбы за независимость Хорватии был террор. Лидер усташей Анте Павелич просил о помощи власти стран, враждебных КСХС – Италии, Венгрии, Болгарии и Германии. В Италии и Венгрии появились усташские учебно-тренировочные лагеря. В Болгарии Павелич установил тесные отношения с македонской ВМРО. В 1929 г. усташи и боевики ВМРО начали террористическую кампанию: они подрывали поезда, обстреливали госучреждения, военных и жандармов.
В 1929 г. в обстановке нараставшего хаоса король Александр I установил военную диктатуру, сменив название страны с «КСХС» на «Югославия». Он ввёл цензуру, запретил большинство партий и профсоюзов, ограничил демократические свободы и создал политические трибуналы. В Хорватии и Македонии устанавливалась военная власть. Идеологией режима было объявлено «интегральное югославянство» - единство всех южнославянских народов без национальных различий. В 1931 г. была принята новая конституция Югославии и восстановлены демократические свободы. Все проправительственные политики были объединены в Югославянскую радикально-крестьянскую демократию (с 1933 г. - Югославянская национальная партия), основой которой стала сербская Народная радикальная партия. Идеологией режима в целом остался сербский православный национализм, хотя его радикализм и был приглушён. Среди сербов в 1930-е гг. продолжали распространяться антихорватские настроения: популярный священник и один из вождей четников Момчило Джуич повторял, что «страна не сможет существовать, потому что никто не может поместить сербов и хорватов в одном том же мешке». Численность сербских четников в 1938 г. достигала 500 тысяч. Понятно, что хорватский и македонский сепаратизм тоже никуда не делись, поскольку они питались ненавистью к сербскому гегемонизму. 14 сентября 1932 г. усташи попытались поднять восстание, атаковав пост жандармерии под Госпичем, но потерпели поражение.
«Югославянский» курс продолжался недолго: 9 октября 1934 г. в Марселе усташские и македонские террористы застрелили югославского короля Александра. К власти пришёл принц-регент Павел при малолетнем короле Петре II, который попытался сгладить национальные противоречия уступками: лидеры хорватов и словенцев вышли из заключения, национальные партии (кроме усташей и ВМРО) были легализованы. В 1939 г. сербские и хорватские политики подписали соглашение, согласно которому в рамках Югославии создавалась автономная Хорватская бановина. Это противоречило идее «интегрального югославизма» и вызывало негодование народов, которые автономии не получили. Для успокоения хорватов королевская власть в 1937 г. заключила договор о конкордате с Ватиканом, что было воспринято как закрепление особого статуса хорватов. Протесты сербов и черногорцев приняли опасный характер, и в 1939 г. конкордат был отменён, что возмутило уже хорватов. Это свидетельствовало о непоследовательности и нерешительности королевской власти.
***
Самая влиятельная партия Хорватии, крестьянская, в 1918 г. поддержала создание КСХС, но быстро пресытилась сербской гегемонией и перешла в оппозицию. В 1919 г. партия добавила в название слово «республиканская» и потребовала независимости Хорватии. На выборах 1920 и 1923 гг. партия получила большую поддержку и стала второй по численности фракцией в парламенте.
В 1925 г. ХРКП согласилась на признание монархии, отменила слово «республиканская» и создала альянс с сербской Народной радикальной партией; её лидер Степан Радич и несколько членов руководства вошли в правительство. Однако союз сербских и хорватских националистов оказался неустойчивым: в декабре того же года умер Пашич, альянс развалился, и Радич вышел из правительства. В 1928 г. ХКП с союзниками в лице небольших сербских партий получила большинство в парламенте, но жёсткая позиция сербских радикалов не позволила Радичу сформировать правительство.
«Только хорваты мешают»
В КСХС возник тяжёлый политический кризис. 8 августа 1928 г. в парламенте сербский депутат-националист, бывший член «Чёрной руки» и активист радикальной партии Пуниша Рачич спровоцировал свару и начал стрелять в депутатов-хорватов. Лидер хорватов Степан Радич и его коллега Иван Пернар погибли. Их похороны вылились в огромные манифестации, сопровождавшиеся стычками между сербами и хорватами. Колоссальный резонанс в хорватской среде вызвал приговор убийце: Рачич был приговорён к заключению, которое «отбывал»… на роскошной вилле с большим количеством прислуги! (П. Рачич был освобождён немецкими оккупантами в 1941 г. и спокойно жил в оккупированном Белграде, но в 1944 г. был похищен и убит партизанами).
Смерть Радича превратила его в мученика и радикализировала хорватское общество. Вскоре после выстрелов Рачича появляется зловещая организация «Хорватский домобран» (доброволец), именуемое движением усташей (повстанцев). В её состав вошли идейные фашисты, бывшие австрийские офицеры-хорваты и ультрареакционеры-католики. Главным методом их борьбы за независимость Хорватии был террор. Лидер усташей Анте Павелич просил о помощи власти стран, враждебных КСХС – Италии, Венгрии, Болгарии и Германии. В Италии и Венгрии появились усташские учебно-тренировочные лагеря. В Болгарии Павелич установил тесные отношения с македонской ВМРО. В 1929 г. усташи и боевики ВМРО начали террористическую кампанию: они подрывали поезда, обстреливали госучреждения, военных и жандармов.
В 1929 г. в обстановке нараставшего хаоса король Александр I установил военную диктатуру, сменив название страны с «КСХС» на «Югославия». Он ввёл цензуру, запретил большинство партий и профсоюзов, ограничил демократические свободы и создал политические трибуналы. В Хорватии и Македонии устанавливалась военная власть. Идеологией режима было объявлено «интегральное югославянство» - единство всех южнославянских народов без национальных различий. В 1931 г. была принята новая конституция Югославии и восстановлены демократические свободы. Все проправительственные политики были объединены в Югославянскую радикально-крестьянскую демократию (с 1933 г. - Югославянская национальная партия), основой которой стала сербская Народная радикальная партия. Идеологией режима в целом остался сербский православный национализм, хотя его радикализм и был приглушён. Среди сербов в 1930-е гг. продолжали распространяться антихорватские настроения: популярный священник и один из вождей четников Момчило Джуич повторял, что «страна не сможет существовать, потому что никто не может поместить сербов и хорватов в одном том же мешке». Численность сербских четников в 1938 г. достигала 500 тысяч. Понятно, что хорватский и македонский сепаратизм тоже никуда не делись, поскольку они питались ненавистью к сербскому гегемонизму. 14 сентября 1932 г. усташи попытались поднять восстание, атаковав пост жандармерии под Госпичем, но потерпели поражение.
«Югославянский» курс продолжался недолго: 9 октября 1934 г. в Марселе усташские и македонские террористы застрелили югославского короля Александра. К власти пришёл принц-регент Павел при малолетнем короле Петре II, который попытался сгладить национальные противоречия уступками: лидеры хорватов и словенцев вышли из заключения, национальные партии (кроме усташей и ВМРО) были легализованы. В 1939 г. сербские и хорватские политики подписали соглашение, согласно которому в рамках Югославии создавалась автономная Хорватская бановина. Это противоречило идее «интегрального югославизма» и вызывало негодование народов, которые автономии не получили. Для успокоения хорватов королевская власть в 1937 г. заключила договор о конкордате с Ватиканом, что было воспринято как закрепление особого статуса хорватов. Протесты сербов и черногорцев приняли опасный характер, и в 1939 г. конкордат был отменён, что возмутило уже хорватов. Это свидетельствовало о непоследовательности и нерешительности королевской власти.
***
Можно ли сделать вывод, что идея объединения южных славян в 1918 г. провалилась? КСХС-Югославия просуществовала до её разгрома немецкими, венгерскими и итальянскими войсками в 1941 г. Это государство оставалось непрочным, а отношения между населявшими её народами периодически обострялись. Если большинство сербов благосклонно относились к идее единства югославянских народов, то значительная часть хорватов, словенцев, черногорцев и боснийцев разделяли её недолго. «Среди хорватов аббревиатура СХС расшифровывалась: «Сербы хотят всего» (Srbi Hoce Sve), а среди сербов: «Только хорваты мешают» (Samo Hrvati Smetaju)» (Матонин Е.В. Иосип Броз Тито. (ЖЗЛ) - М.: Молодая Гвардия, 2012. С. 25). Попытка короля при помощи диктатуры интегрировать народы Югославии провалилась из-за невозможности заставить сербскую элиту «потесниться», уступив места другим народам. Резкий переход от югославского интегризма к признанию национальной обособленности народов страны, что выразилось в создании Хорватской бановины, только расшатал ситуацию, создав ощущение неопределённости.
Многие политики и общественные деятели страны разочаровались в югославянстве. Характерный пример - черногорский политик Секула Дрлевич. До Первой Мировой войны он был ярым сторонником единства славян, а черногорцев считал частью сербской нации. Однако великосербский курс КСХС возмутил Дрлевича, и он поддержал повстанцев-зеленашей. Сербские националисты устроили на его покушение, и он чудом выжил. К началу 1940-х гг. Дрлевич стал крайним сепаратистом, готовым, подобно усташам, примкнуть к любой силе, намеревавшейся расчленить Югославию. Подобный путь прошли многие хорватские и словенские интеллектуалы.
Помимо националистов, выступавших за радел Югославии на национальные «квартиры», против единого государства выступали коммунисты. Мировое коммунистическое движение и компартии балканских стран изначально считали, что национальные государства на Балканах нежизнеспособны, поэтому после революции следует объединить их в Балканскую федерацию. Югославию коммунисты считали основным препятствием для создания федерации и не жалели сил для её уничтожения: в 1930-е гг. коммунисты сотрудничали с усташами и ВМРО в деле расчленения страны. В 1935 г. коммунисты, в лице одного лидеров КПЮ Моше Пьяде, подписали с усташами (персонально – с будущим начальником концлагеря Ясеновац Миле Будаком) соглашение о сотрудничестве:
«Правление югославской коммунистической партии, сознавая свою роль, признает, что Балканский полуостров нельзя будет долгое время подвергнуть коммунизации, пока не будет сломан хребет сербству и православной церкви. (…) Ради этого правление едино в том, чтобы подготовить совместную почву для коммунизации Югославии и Балканского полуострова и для уничтожения всего того, что является сербским и православным по вере.
Правление хорватской усташской организации предчувствует, что в случае, если не наступят быстрые изменения, то хорватский народ подпадет под югославскую подлость и сербскую гегемонию, и предлагает сотрудничество всем подавляемым народам Королевства Югославии, а особенно коммунистической партии для ускорения хода событий и согласно предписаниям этого правления. Правление хорватской усташской организации обязуется помогать и участвовать во всех материальных изданиях, демонстрациях, манифестациях и различных акциях протеста, которые проводят коммунистические объединения.
Правление коммунистической партии считает хорватскую усташскую организацию важным фактором и помощником в уничтожении существующего состояния, в достижении усташских идеалов обещает свою помощь.
Правление этих партий обязуется избегать несогласия и распри между собой, например путем открытых воззваний, частных разговоров и т.д., двусторонне безусловно помогать друг другу в случаях демонстраций, революции или войны, а особенно что касается уничтожения всего, что является сербским или православным» (Овај документ се чува у Архиву војно-историјског института, Недићева грађа, К. 1. Ф. 1. Д9-9а)» (Гвоздени Одред «Сотрудничество коммунистов и усташей в предвоенной Югославии». 5.08.2009, http://forum.senica.ru/index.php?showtopic=668).
Разумеется, коммунисты Югославии не были принципиальными сербофобами – просто государствообразующий народ был помехой для формирования вненациональных сообществ, основанных на марксисткой идеологии. Впрочем, до Второй Мировой войны югославские коммунисты оставались маловлиятельной силой. Их звезда взошла во время войны. И звезда эта была кровавой.
К моменту вторжения германо-итало-венгерских войск в апреле 1941 г. Югославия оставалась непрочным государством, раздираемым межнациональными противоречиями. При этом крайние сепаратисты, в первую очередь усташи и ВМОРО, не пользовались поддержкой большинства хорватов и македонцев, и опирались в основном на внешние силы – Германию, Италию, Венгрию и Болгарию.
Превращение Югославии в кровавую кашу, начавшееся в 1941-м, по-видимому, всё же не было фатальным. Скорее, югославская элита оказались слишком подвержена национальным, религиозным и личностным предрассудкам, чтобы предотвратить разгром своей армии, а в условиях оккупации - не допустить обрушения страны в дикое средневековье. И всё же к 1941 г. идея югославизма, хотя и демонстрировала свои многочисленные недочёты, оставалась живой.
(Выдержка из статьи http://www.historicus.ru/prizraki-yugoslavii/).
Евгений Трифонов
P.S. Комент из источника:
Александр Балабаев
Даже при явной антисербской тенденциозности автор пишет о массовых зачистках хорватами сербов, а не наоборот.
И прочитав это в общем то проховатское сообщение следует помнить 3 вещи:
1. Первая мировая, геноцид сербов хорватами.
2. Вторая мировая, геноцид сербов хорватами.
3. Конец 20 века, геноцид сербов хорватами.
Многие политики и общественные деятели страны разочаровались в югославянстве. Характерный пример - черногорский политик Секула Дрлевич. До Первой Мировой войны он был ярым сторонником единства славян, а черногорцев считал частью сербской нации. Однако великосербский курс КСХС возмутил Дрлевича, и он поддержал повстанцев-зеленашей. Сербские националисты устроили на его покушение, и он чудом выжил. К началу 1940-х гг. Дрлевич стал крайним сепаратистом, готовым, подобно усташам, примкнуть к любой силе, намеревавшейся расчленить Югославию. Подобный путь прошли многие хорватские и словенские интеллектуалы.
Помимо националистов, выступавших за радел Югославии на национальные «квартиры», против единого государства выступали коммунисты. Мировое коммунистическое движение и компартии балканских стран изначально считали, что национальные государства на Балканах нежизнеспособны, поэтому после революции следует объединить их в Балканскую федерацию. Югославию коммунисты считали основным препятствием для создания федерации и не жалели сил для её уничтожения: в 1930-е гг. коммунисты сотрудничали с усташами и ВМРО в деле расчленения страны. В 1935 г. коммунисты, в лице одного лидеров КПЮ Моше Пьяде, подписали с усташами (персонально – с будущим начальником концлагеря Ясеновац Миле Будаком) соглашение о сотрудничестве:
«Правление югославской коммунистической партии, сознавая свою роль, признает, что Балканский полуостров нельзя будет долгое время подвергнуть коммунизации, пока не будет сломан хребет сербству и православной церкви. (…) Ради этого правление едино в том, чтобы подготовить совместную почву для коммунизации Югославии и Балканского полуострова и для уничтожения всего того, что является сербским и православным по вере.
Правление хорватской усташской организации предчувствует, что в случае, если не наступят быстрые изменения, то хорватский народ подпадет под югославскую подлость и сербскую гегемонию, и предлагает сотрудничество всем подавляемым народам Королевства Югославии, а особенно коммунистической партии для ускорения хода событий и согласно предписаниям этого правления. Правление хорватской усташской организации обязуется помогать и участвовать во всех материальных изданиях, демонстрациях, манифестациях и различных акциях протеста, которые проводят коммунистические объединения.
Правление коммунистической партии считает хорватскую усташскую организацию важным фактором и помощником в уничтожении существующего состояния, в достижении усташских идеалов обещает свою помощь.
Правление этих партий обязуется избегать несогласия и распри между собой, например путем открытых воззваний, частных разговоров и т.д., двусторонне безусловно помогать друг другу в случаях демонстраций, революции или войны, а особенно что касается уничтожения всего, что является сербским или православным» (Овај документ се чува у Архиву војно-историјског института, Недићева грађа, К. 1. Ф. 1. Д9-9а)» (Гвоздени Одред «Сотрудничество коммунистов и усташей в предвоенной Югославии». 5.08.2009, http://forum.senica.ru/index.php?showtopic=668).
Разумеется, коммунисты Югославии не были принципиальными сербофобами – просто государствообразующий народ был помехой для формирования вненациональных сообществ, основанных на марксисткой идеологии. Впрочем, до Второй Мировой войны югославские коммунисты оставались маловлиятельной силой. Их звезда взошла во время войны. И звезда эта была кровавой.
К моменту вторжения германо-итало-венгерских войск в апреле 1941 г. Югославия оставалась непрочным государством, раздираемым межнациональными противоречиями. При этом крайние сепаратисты, в первую очередь усташи и ВМОРО, не пользовались поддержкой большинства хорватов и македонцев, и опирались в основном на внешние силы – Германию, Италию, Венгрию и Болгарию.
Превращение Югославии в кровавую кашу, начавшееся в 1941-м, по-видимому, всё же не было фатальным. Скорее, югославская элита оказались слишком подвержена национальным, религиозным и личностным предрассудкам, чтобы предотвратить разгром своей армии, а в условиях оккупации - не допустить обрушения страны в дикое средневековье. И всё же к 1941 г. идея югославизма, хотя и демонстрировала свои многочисленные недочёты, оставалась живой.
(Выдержка из статьи http://www.historicus.ru/prizraki-yugoslavii/).
Евгений Трифонов
P.S. Комент из источника:
Александр Балабаев
Даже при явной антисербской тенденциозности автор пишет о массовых зачистках хорватами сербов, а не наоборот.
И прочитав это в общем то проховатское сообщение следует помнить 3 вещи:
1. Первая мировая, геноцид сербов хорватами.
2. Вторая мировая, геноцид сербов хорватами.
3. Конец 20 века, геноцид сербов хорватами.
Источник:
Новости партнёров
реклама
