Тихое утро на Камчатке в окрестностях Невельской бухты. Ты просыпаешься и, зевая, идёшь к берегу, где стоят ящики с вчерашним уловом, на котором разлеглось ОНО.

Карма — злая штука. Если в прошлой жизни ты наступил на хвост собаке, в этой она обязательно пришлёт тебе ответочку в виде 800 кило отборной псины. Знакомься, это сивуч, он же северный морской лев — гроза и гордость Камчатки.

Ох, уж эти мастера юмора и сатиры, блистательные Ильф и Петров! Взяли они и прославили российского «миллионщика», именитого промышленника Николая Стахеева в легендарном произведении «Двенадцать стульев».

Леонид Гайдай любил животных, и легко находил контакт с ними. Читал, что у Никулина была злая собака, кусавшая даже хозяина, и единственным, кого она не трогала, был Гайдай. Да что там собаки — Леонид Иович даже к медведю в клетку входил!
Его фильмы редко обходились без братьев наших меньших, более того, в фильмах, с которых началась кинослава Гайдая, главным героем был как раз зверь — пёс Барбос. Но речь мы сегодня будем вести не о собаках.

С какими только зубами слоны не щеголяли: и вниз тормашками, и прямыми, и загнутыми в бараний рог. А некоторые вовсе решили: «Четыре — лучше, чем два!», и отрастили себе для полного счастья вторую пару клыков, переплюнув всех модных хоботных того времени. Звали этих некоторых стеготетрабелодонами! Сложноватое название, но да ладно.