Немногие правители в мировой истории настолько круто меняли жизнь своих государств, как это сделал Петр I. Сегодня Fishki хочет заглянуть дальше бритья бород и строительства флота, рассмотрев не самые известные стороны жизни легендарного правителя.
Почему Петр носил матерную кличку? Как строились его отношения с женщинами? И за что первого российского императора критикуют виднейшие историки?
Царя подменили?
Исторических деятелей подобного масштаба всегда окружают легенды и слухи. Про Петра I, в частности, настойчиво ходят истории, что однажды его… просто-напросто подменили. И действительно, как еще объяснить принципиальнейшие преобразования, которые он устроил?
По одной версий, это случилось еще в колыбели. Коварные чужеземцы якобы выкрали царевича у зазевавшихся нянек и заменили «немчонком».
Младенца Петра касается и другая версия. Будто бы правивший тогда царь Алексей Михайлович сказал супруге, царице Наталье Нарышкиной: «Коли не родишь сына, учиню тебе озлобление».
Как назло, женщина родила дочь - и ей пришлось спешно решать проблему, обратившись к швейцарскому придворному Францу Лефорту - одному из главных сподвижников Петра I в будущем. У иностранца тогда как раз родился сын - и мальчика оперативно поменяли с девочкой.
Впрочем, эта версия выглядит крайне сомнительной. Франц Лефорт стал заметной фигурой при русском дворе уже после смерти Алексея Михайловича, а главное - у Петра был старший брат Иван, впоследствии даже правивший с ним совместно, но никогда не интересовавшийся государственными делами и рано умерший.
Особенно интенсивно слухи о подмене окружают так называемое «Великое посольство» - крупную дипломатическую миссию 1697-1698 годов, затеянную Петром I для того, чтобы найти союзников против Османской империи.
Правитель с товарищами обошли порядка 10 государств, и в некоторых из них, согласно молве, Петру приходилось туго. В Риге Петра замуровали в стене, засмолили в бочке где-то в Германии, а в Швеции даже замучили по личному приказу королевы Кристины - естественно, во всех случаях заменив иноземцем, в итоге разрушившим многовековой уклад русского быта.
«Доказательств» этому приводится немало - якобы Петр и изменился внешне (стал выше ростом, похудел и поменял форму лица), и зловредное введение в России табакокурения и, о ужас, стремление проводить ночи в компании… солдат из караула.
Но, конечно, при критическом рассмотрении все эти теории смотрятся крайне зыбко. Прежде всего, непонятно, зачем западным странам нужно было ставить в России марионеточного правителя, в итоге модернизировавшего страну и превратившего ее в империю. Тем более непонятно, зачем это нужно было Швеции, в итоге проигравшей Петру Северную войну и потерявшей статус сильной державы. Да и королеве Кристине было бы непросто приказать убить русского царя - ведь она умерла еще в 1689-м, за восемь лет до Великого посольства.
Пахом-Пихайх...й
Гораздо логичнее объяснять резкие поступки и решения Петра I его специфическим характером. Современники отмечали, что русский правитель был противоречивым и порывистым человеком. Одним из ярчайших проявлений этих его качеств стало создание «Всешутейшего, всепьянейшего и сумасброднейшего собора». В рамках этой организации Петр и его ближайшие соратники устраивали масштабные пьянки и гуляния, во многом высмеивающие традиционные ценности. Царя, а впоследствии и императора (ведь Петр проводил «мероприятия» Собора до конца жизни) даже обвиняли в намеренном очернении церкви и называли антихристом.
Однако царь смеялся и над собой - например, выбранного главу Собора он называл в письмах «королем» и «вашим величеством», а себя — его «холопом». Внутреннее же прозвище государя звучало как Пахом-Пихайх...й. Надо сказать, что сакраментальное слово из трех букв присутствовало в именах всех членов общества: Брих...й Хилков, Дуйнах...й Шемякин, Медведьх...йвытащи и др.
Деятельность Собора историки оценивают по-разному. Кто-то считает, что она носила важную кадровую и просветительскую функции - Петр проверял людей на неформальность мышления и приучал, что достижения не зависят от чина. Кто-то же попросту называет ее крайне постыдной и приводит соответствующие примеры - например, однажды участнику гуляния «забили в задний проход свечу и пели вокруг нее ирмосы (религиозные песнопения)».
Рубль за вырванный зуб
Эксцентричность Петра выходила и за пределы России. Так, во время визита во Францию в 1717-м ему предложили «самую богатую и красивую в мире постель», некогда была сделанную для Людовика XIV, «короля-Солнца». В пиршественном зале же был накрыт роскошный стол из лучших блюд французской кухни, уже тогда самой изысканной в мире.
Но царь роскоши не оценил. Он попросил предоставить помещение поскромнее и поставил свою походную постель в гардеробной. Что касается угощений: «Русский монарх спросил себе кусок хлеба и печеной репы. Запив эту скромную трапезу двумя стаканами пива, удалился восвояси».
К сожалению, специфический нрав Петра мог приводить и к тяжелым последствиям. Иоганн Корб, секретарь австрийского посольства в Москве, писал, как правитель однажды обошелся с генералиссимусом Алексеем Шеиным: «Царь с исказившимся лицом закричал, что изрубит в котлеты весь его полк, а с самого генералиссимуса сдерет кожу, начиная с ушей. Тем, кто пытался заступиться за Шеина, Петр нанес серьезные раны - у одного оказались перерублены пальцы, у другого надрублены кости головы». Сам он осознавал, что подвержен припадкам гнева и говорил: «Я могу управлять другими, но не могу управлять собой».
Страдали подданные и от другой страсти монарха - медицины. Он даже получил диплом хирурга и всегда носил с собой набор инструментов. Царь проводил кровопускание, ставил пиявок, но особенно любил рвать зубы. Слуги носили за ним мешок, в котором было до тысячи вырванных монархом зубов - причем далеко не всегда пациенты шли на это добровольно. Но Петр все же проявлял справедливость и награждал претерпевших от его процедур - 1 рубль за зуб, червонец за отворение крови.
Монашка и наложница
Буйный нрав царя не мог не отражаться на его личной жизни. Fishki уже писал о многочисленных фаворитках Петра I - но и отношения с законными женами складывались у государя более чем бурно. Первая - Евдокия Лопухина - была старше мужа на три года. Первое время супруги испытывали друг к другу нежные чувства. В личных письмах оба подписывались ласковыми прозвищами: Петр называл себя Петрушкой, а Евдокия - Дунькой. Так, Евдокия, ожидая возвращения Петра из очередного путешествия, писала ему:
«Здравствуй, свет мой, на множество лет! Просим милости, пожалуй, государь, буди к нам, не замешкав. А я, при милости матушкиной, жива. Женишка твоя Дунька челом бьет».
К сожалению, идиллия не продлилась долго - через три года царь сблизился с немкой Анной Монс и вынудил супругу постричься в монахини (по некоторой версии, хотел ее казнить, но был отговорен Лефортом). Однако, Евдокия еще постаралась взять реванш у неверного мужа - в монастыре она познакомилась с прибывшим для набора рекрутов майором Степаном Глебовым и «жила с ним блудно». Мало того, в итоге вскрылось участие женщины в заговоре, где состоял и ее сын от Петра I - царевич Алексей.
В отличие от большинства участников заговора, включая Глебова и царевича Алексея, Лопухиной удалось избежать смерти - она была выпорота и сослана в дальний монастырь, где провела 7 лет, после чего еще 2 - в Шлиссельбургской крепости. Тем не менее, мужа она пережила, и с воцарением своего внука, Петра II - с почестями вернулась в Петербург, до конца дней прожив в роскоши.
Второй избранницей Петра I стала Марта Крузе - служанка, захваченная русской армией в 1702 году. Видная пленница сначала была наложницей графа Шереметьева, после - князя Меньшикова, а уже потом приглянулась и государю.
Женщина стала для монарха настоящей отдушиной - только она могла утихомирить его приступы гнева. В мемуарах одного из современников говорится:
«Звук голоса Катерины (в России девушка сменила имя) успокаивал Петра; потом она сажала его и брала, лаская, за голову, которую слегка почесывала. Это производило на него магическое действие, он засыпал в несколько минут. Чтоб не нарушать его сна, она держала его голову на своей груди, сидя неподвижно в продолжение двух или трех часов. После того он просыпался совершенно свежим и бодрым».
Бескомпромиссный Петр добился того, что их официально повенчали в 1712 году. Союз был гармоничен в течение многих лет, хотя царь далеко не всегда был верен новой жене. Современники писали: «Он любил видеть ее всюду. Не было военного смотра, спуска корабля, церемонии или праздника, при которых бы она не являлась… Екатерина, уверенная в сердце своего супруга, смеялась над его частыми любовными приключениями, как Ливия над интрижками Августа; но зато и он, рассказывая ей об них, всегда оканчивал словами: ничто не может сравниться с тобою».
За год до смерти, осенью 1724-го Петр I заподозрил императрицу в супружеской неверности с ее камергером Монсом, которого казнил по другому поводу. Голову казненного царь принес Екатерине на подносе. Он перестал с ней говорить, доступ к нему был ей запрещен.
Только при смерти Петр примирился с женой. В январе 1725 Екатерина проводила все время у постели умирающего мужа - император скончался на ее руках.
Читайте также: Не только Матильда. Кем были фаворитки русских императоров
Город на костях?
Не избежало пересудов и главное творение Петра - город Санкт-Петербург. Особенно распространены разговоры, будто бы культурная столица была буквально построена на костях несчастных крестьян, согнанных превращать топкие болота в площади и мостовые.
Подобные оценки берут свое начало от свидетельств иностранцев, бывавших при русском дворе. Так, датский посланник Юст Юль в 1710 г. отмечал в записках, что при сооружении Петропавловской крепости «от работ, холода и голода погибло, как говорят, 60 000 человек». Геркенс, посетивший Петербург в 1710—1711 гг., пишет, что Петербургскую крепость построили быстро: «Но поскольку люди не были привычны к такой работе, жили в скверных условиях и на худом содержании, то многие, — говорят, даже свыше ста тысяч человек — при этом погибли и умерли».
Согласно немцу Христиану Веберу, проведшему пять лет в России (1714—1719), потери русских при строительстве были намного больше: «Это как бы бездна, в которой изнемогает и гибнет бесчисленное множество Русских подданных. Люди, знающие основательно это дело, уверяют, что при возведении крепости в Таганроге... погибло более 300 000 крестьян, и еще более на Петербургских и Кроншлотских работах, частию от голода, а частию вследствие болезней, развившихся от болотистой почвы». Существовало и немало других свидетельств, где цифры сильно разнились - от 50-60 до нескольких сотен тысяч погибших.
Но большинство источников говорят примерно о 100 000 жертв. Эта цифра нашла свое отражение и в искусстве. Так, поэт Адам Мицкевич писал:
Вогнать велел он в недра плавунов
Сто тысяч бревен —
целый лес дубовый, —
Втоптал тела ста тысяч мужиков,
И стала кровь столицы той основой.
Современные историки не согласны с данными цифрами. При этом, они признают, что никакой единой документации не сохранилось, и оперируют лишь процентом смертности в отчетах отдельных подразделений и бригад. Этот процент сильно разнится - где-то он составляет 0,19%, а где-то доходит до 13,25%. Взяв общее количество работавших на строительстве города за 190 000 человек, и посчитав среднюю смертность в 6-8%, исследователи пришли не к такой большой, хотя и серьезной цифре - от 12 до 26 тысяч (при учете самого высокого процента смертности) погибших с 1703 по 1712 годы. По некоторым оценкам, смертность в 6-8% является обычной для строек того времени.
Как бы то ни было, но самые яркие легенды о «городе на костях» были фактически опровергнуты. Считалось, что Санкт-Петербург не только фигурально «построен на костях» - его земля буквально усеяна останками строителей, которых не успевали нормально хоронить. Так, французский дворянин Обри де ла Мотрэ описывал, что при строительстве дома на углу Невского проспекта и Фонтанки «было найдено множество черепов тех несчастных людей, что погибли при рытье этого протока». Позднее на этом месте произвели раскопки и обнаружили кладбище XV—XVI вв. Также, кости находили и в других местах города - но это были кости скота, который рабочие употребляли в пищу.
Тиран или благодетель?
Похожие претензии предъявляются и при общей оценке деятельности Петра I. Распространена точка зрения, что реформы, войны и стройки непоседливого государя стоили России чуть ли не 20% населения! Впрочем, специалисты считают такое утверждение несерьезным. Его источником считается книга 1892 года историка Павла Милюкова об итогах царствования Петра I. Автор нашел, что в подворной переписи 1710 г. число тяглых дворов на 20% меньше, чем в переписи 1678 г. Но уже там он приводит разные причины: 29% умерли в домах, 20,4% взяты в солдаты и на работы, 37,2% — сбежали, 8,8% перешли в другие сословия и переселились и т.д.
Дальнейшие исследования в принципе отрицают настолько значительное уменьшение количества жителей. Оценки разнятся от 5-6% убыли населения до полного отсутствия убыли - а лишь замедления темпа прироста.
Тем не менее, резкий и бескомпромиссный стиль правления Петра I вызывает неоднозначные оценки. Так, историк Николай Карамзин, признавая его величие, критиковал правителя за чрезмерное увлечение иностранным, стремление сделать Россию Нидерландами. Резкое изменение «старого» быта и национальных традиций, по мнению историка, далеко не всегда было оправдано. В результате русские образованные люди «стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России».
Похожую оценку давал писатель Федор Достоевский, считавший, что излишние культурные изменения вызвали проблемы, от которых Россия страдала в конце ХIХ века:
«Ускорять же искусственно необходимые и постоянные исторические моменты жизни народной никак невозможно. Мы видели пример на себе, и он до сих пор продолжается: еще два века тому назад (при Петре) хотели поспешить и все подогнать, а вместо того и застряли.
Петровская реформа, продолжавшаяся вплоть до нашего времени, дошла, наконец, до последних пределов. Дальше нельзя идти, да и некуда: нет дороги, она вся пройдена… Вся Россия стоит на какой-то окончательной точке, колеблясь над бездною».
А вот уже упоминавшийся Людовик XIV отзывался о коллеге-правителе весьма комплиментарно:
«Этот государь обнаруживает свои стремления заботами о подготовке к военному делу и о дисциплине своих войск, об обучении и просвещении своего народа, о привлечении иностранных офицеров и всякого рода способных людей. Этот образ действий и увеличение могущества, которое является самым большим в Европе, делают его грозным для его соседей и возбуждают очень основательную зависть».
Еще один великий историк, Ключевский, отмечал в правлении Петра I коренное противоречие - впрочем, вполне свойственное русскому народу:
«Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку… хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно».
Итог же характеристикам Петра неплохо подводит фраза Софии Ганноверской - герцогини, наследницы британского престола и одной из ярчайших современниц первого российского императора:
«Это человек очень хороший и вместе очень дурной. В нравственном отношении он полный представитель своей страны».
Читайте также:
"Источал нестерпимое зловоние". Тайные болезни русских царей
Мы все - потомки рабов? Насколько ужасно было крепостное право
