Из истории военной журналистики

Впервые широкий общественный интерес к военным новостям проявился в период наполеоновских войн.   Военная тема в периодической печати России стала широко освещаться во время нашествия Наполеона в 1812 году. Русское общество впервые почувствовало себя единой нацией, сплотившейся в общем порыве патриотизма. В газетах и журналах того времени появились военные стихи, рассказы, рассуждения, заметки и сообщения с фронта.

В 1813 году была учреждена в благотворительных целях первая в России военная газета «Русский инвалид». Основана чиновником Павлом Пезаровиусом. Доход предназначался в пользу инвалидов войны, солдатских вдов и сирот. 

В 1812 году  Николай Греч стал издавать журнал «Сын Отечества». В нем впервые в российской периодической печати появилась военная иллюстрация. Учитывая, что фотография в то время еще не существовала, в основном это были карикатуры на французов. Одна из самых известных – «Французский суп». Это иллюстрация к заметке, рассказывающей, что французы в Москве охотились на ворон ради пропитания.

Дальнейшее развитие военной журналистики в России связано с Крымской войной 1853–1856 годов.  Российское общество хотело знать, что происходит на полях сражений.

Исключительную роль в освещении Крымской войны сыграли корреспонденции  Николая  Берга и Льва Толстого, Николая Сокальского и Аркадия Столыпина.

Публикации русских военных корреспондентов  ежедневно поступали с театра военных действий.

В июле 1855  в журнале  «Москвитянин» была напечатана  статья «Десять дней в Севастополе» была подписана инициалами Н.Б. (Николай Берг) 

Вскоре  последовали еще четыре публикации: «Севастопольские письма»;«Письма из Севастополя и Бахчисарая»; «Крымские письма к М.П. Погодину»; «Письма из Одессы».

Берг давал регулярные корреспонденции в «Москвитянин» в форме частных писем редактору и издателю Михаилу Погодину. На первый взгляд письма напоминают переписку двух приятелей. Но на самом деле - это умелый журналистский прием, снабженный датами, деталями, историческими фамилиями и другими ценными сведениями о Крымской кампании. Такой журналистский замысел позволял получать ощущение присутствия, сиюминутности происходящего, читатель мог видеть войну в динамике событий: бои, перемирие, знакомства и т. д. Убедительность повествованию передавали рассказы о реальных людях: генералах, адмиралах, рядовых.

А в  «Современнике»  появился очерк «Ночная вылазка в Севастополе.» Редакционная сноска гласит: «Сообщением этой статьи мы обязаны г. Л.Н.Т.».

Редакция журнала объявила Льва Толстого своим постоянным фронтовым корреспондентом. Толстой записал в дневнике 20 марта 1855 года: «…напишу Севастополь в различных фазах и идиллию офицерского быта».   Очерки из осажденного Севастополя, позднее собранные вместе и получившие общее название «Севастопольские рассказы», стали считаться произведениями прозы. То есть художественным вымыслом, а не публицистикой. Хотя это в чистом виде журналистская работа, именно так и задуманная, и выполненная.

Русский военный корреспондент Николай Петрович Сокальский работал сотрудником газеты «Одесский вестник», и собирал материалы, записывая их из рассказов раненых солдат в одесских госпиталях.  Среди них были рассказы рядового Московского полка Павла Таторского, матроса Галищенко, пластуна Самсона Полянского и др.   Ценность этих  публикаций состоит в том, что Николай Сокальский старался передать впечатления очевидцев войны.

Описания военных действий в Севастополе, сделанные военным корреспондентом Аркадием Столыпиным, были очень яркими, запоминающимися материалами в прессе.Благодаря очеркам Аркадия Сталыпина,  Генерал Хрулев был удостоен ордена Св. Георгия III степени. Проявившие особый героизм и мужество 46 солдат и офицеров, были награждены военными знаками отличия и орденами Св. Георгия.

Благодаря публикациям военных корреспондентов, улучшилось снабжение армии медикаментами и врачебной помощью. Весь мир узнал о самоотверженном подвиге  медсестры Даши Севастопольской, новаторских идеях хирурга Пирогова.

 А что там в Европе? Западная пресса старалась вовсю!.

При просмотре подшивок ан­глийской газеты «Таймс» за  тот период  можно увидеть постоянные

пов­торения в  о «неумолимой жестокости русских», их «агрес­сивном желании превратить Черное море в Русское озеро». 15 декабря 1853 г. “Times” сообщи­ла об «ужасной резне», которую устроили русские, и о том, как русские моряки достреливали уже сдавшихся турецких матросов, хотя их было легко живыми взять в плен: «Шесть русских линей­ных кораблей направили свой огонь  и таким образом убили этих несчастных турок, которых было бы легко принять в качестве военнопленных. Русские должны быть осуждены за этот акт осо­бого злодеяния, и победа, которой они могли бы похвастаться, должна покрыть их позором».  Публикация прекрасно отвечает тактике манипулирования об­щественным сознанием и создания образа «врага».

Не отставали и представители так называемой "прогрессивной общественности". Как водится,  они развернули антироссийскую пропаганду и распространяли подлые и лживые листовки – прокламации.
«Написанные бойким языком, с полным старанием сделать их доступными пониманию простого народа и преимущественно солдата, прокламации эти писались двумя лагерями: одни были подписаны  Головиным, Сазоновым и прочими лицами, покинувшими свое отечество ( как знакомо!!!!); другие – поляками Зенковичем, Забицким и Ворцелем», – отмечал дореволюционный историк Дубровин.

Издатель журнала «Москвитянин»  и историк  М.П. Погодин писал:

Европу газетно-журнальную  можно разделить на три категории. Первые ненавидят Россию, потому что «не имеют об ней ни малейшего понятия. Причем вина в том, что все российские «учреждения считаются дикими, личность — беззащитною, литература — безгласною.

Вторые ненавидят Россию, потому что считают ее «главным препятствием общему прогрессу.  Россия якобы тормозит развитие демократии и конституциона­лизма в Европе.

Наконец, к третьей категории принадлежат радикально настро­енные европейцы («различные выходцы, изгнанники, политиче­ские бобыли и пролетарии, которым терять нечего», кото­рые «желают войны как бы то ни было, надеясь вызвать ею новые происшествия, новые столкновения, полезные для осуществления их замыслов, частных и общих».

По Погодину, любое объ­яснение с этой Европой бесполезно: «Она поймет только грозу и силу».

Подобная русофобия происходит от слепой ненависти и злобы к России, по мысли Погодина, «злобы безот­четной», иррациональной, объяснить которую невозможно.

По­годин осознавал не только важность журналистики, но и устной пропаганды как приема ведения войны.

Заканчивает Погодин свое сочинение призывом о необходимости обратиться ко всем подданным с призывом защитить пра­вославную веру от иноверцев,  да кликнуть клич: «Православные! за гроб Христов, за Святые места, на помощь к нашим братьям, истомленным в му­ках и страданиях…».

Остаётся пожелать нынешним военкорам - быть честными, объективными и похожими на наших первых военных журналистов.