1682
21
Единственное место, где так же ветрено, как в турбине Subaru, – это пустынная вершина горы Вашингтон. Пора ветрам встретиться…
Непонятно, с чего начинать, поэтому начнем с исходных данных. Это Америка, а не Гималаи или Антарктида, поэтому когда слышишь, что на горе Вашингтон “самая зверская в мире стужа”, у тебя глаза на лоб лезут – какое преувеличение! Нью-Хэмпшир – уютный штат, укрытый периной лиственного леса и мягким гостеприимным снежным покрывалом. Конец марта, зима почти сдулась. Проезжая по дороге из Бостона аккуратные до приторности городки с деревянными домами, ты почти чувствуешь аромат яблочных пирогов, остывающих на подоконниках.
Так было еще час назад. Сейчас мы с Джастином молча стоим перед въездом на горную дорогу. “Посмотри, как быстро несутся облака”, – шепчу я, глядя на лысую вершину. Следом в тишине морозного вечера слышится ответ: “Кажется, это не облака”. Это поземка. Снег, несомый ветром, клубится в сотнях, а может, тысячах метров от склона горы в пустом небе. И только потом мы слышим его – далекий приглушенный стон. Если прокладывать прямо, то до вершины шесть-восемь километров, но мы четко слышим, как поет ветер.
Так было еще час назад. Сейчас мы с Джастином молча стоим перед въездом на горную дорогу. “Посмотри, как быстро несутся облака”, – шепчу я, глядя на лысую вершину. Следом в тишине морозного вечера слышится ответ: “Кажется, это не облака”. Это поземка. Снег, несомый ветром, клубится в сотнях, а может, тысячах метров от склона горы в пустом небе. И только потом мы слышим его – далекий приглушенный стон. Если прокладывать прямо, то до вершины шесть-восемь километров, но мы четко слышим, как поет ветер.
×
Еще одна данность. Раз нам разрешили заехать сюда на машине – значит, это не опасно. Не опасно – на вершине горы Вашингтон. Subaru спонсирует метеостанцию, стоящую на самом пике. Сначала мы хотели поехать сюда летом, когда эта дорога представляет собой хилл-клаймб вроде Пайкс-Пика. Но потом, узнав, что никто не ездил сюда в зимнее время и что сотрудникам станции необходимо продовольствие, мы решили – едем. Ну, как решили...
Сначала нам запрещали. Мы просили, льстили, требовали, угрожали, и в конце концов метеостанция сжалилась и дала добро. А также его дали Национальный парк и Бетси, которая печет яблочные пироги. Удивительная лояльность для Америки, где чуть что – сразу в суд. Значит, риск и в самом деле мизерный. Я начал беспокоиться, не придется ли мне самому придумывать гиперболы, чтобы наше восхождение хоть в чем-то напоминало опасное приключение.
Сначала нам запрещали. Мы просили, льстили, требовали, угрожали, и в конце концов метеостанция сжалилась и дала добро. А также его дали Национальный парк и Бетси, которая печет яблочные пироги. Удивительная лояльность для Америки, где чуть что – сразу в суд. Значит, риск и в самом деле мизерный. Я начал беспокоиться, не придется ли мне самому придумывать гиперболы, чтобы наше восхождение хоть в чем-то напоминало опасное приключение.
Полседьмого утра, утро следующего дня. У нас Subaru WRX STi с новым улетным антикрылом. Очень самодостаточный автомобиль, который не поддается стадному инстинкту. Он стандартный, с 2,5-литровой 300-сильной турбированной оппозитной “четверкой”, с тугой до скрежета шестиступенчатой механикой и полным приводом. Сейчас мы произведем единственную модификацию – поставим вместо зимних Dunlop комплект Nokian Hakkapeliitta с шипами. Очень по-фински.
У нас есть команда поддержки: добродушные здоровяки в толстых куртках, этакие сенбернары в гортексе. Они приехали на пикапах и отлично умеют управляться с гаечным ключом. Это поднимает настроение. Хауи – наш дозорный на снегоходе, Крис сядет ко мне, а Майк, на всякий пожарный, поедет в арьергарде, в ярко-желтом ратраке с металлической “бытовкой” позади, похожем на штуковину из “Предвестников бури”. Поэтому я назвал его Бертой.
А Джастин? Хауи предложил этому мачо место на снегоходе. Я выставляю +21° на кондиционере, а Джастин напяливает третий комбинезон.
У нас есть команда поддержки: добродушные здоровяки в толстых куртках, этакие сенбернары в гортексе. Они приехали на пикапах и отлично умеют управляться с гаечным ключом. Это поднимает настроение. Хауи – наш дозорный на снегоходе, Крис сядет ко мне, а Майк, на всякий пожарный, поедет в арьергарде, в ярко-желтом ратраке с металлической “бытовкой” позади, похожем на штуковину из “Предвестников бури”. Поэтому я назвал его Бертой.
А Джастин? Хауи предложил этому мачо место на снегоходе. Я выставляю +21° на кондиционере, а Джастин напяливает третий комбинезон.
Я уже говорил, что здесь холодно? Минус тринадцать по Цельсию. Дубак. Мы прошли коротенький инструктаж по безопасности, главная особенность которого состояла именно в его краткости. Мы вооружились лопатами, тросами, моими способностями ездить по снегу и, прежде чем я успел что-либо понять, выехали. Но какая нужна преамбула к восхождению по заснеженной горной дороге? Меня волнует лишь одно. Хауи ляпнул Джастину, что у нас ничего не получится, и что он очень удивится, если мы пройдем хотя бы половину. Джастин передал это мне тем отеческим тоном, которым он обычно готовит к разочарованиям. Не доехать до вершины. Разве такое возможно? Сегодня погода тише, дорога вначале идет через поле, рядом с лыжной трассой. Все красиво, солнце бежит за деревьями, играя на снегу. И вот через сотню метров начинается гора.
Мы чувствуем резкий подъем, как на въезде в многоэтажный паркинг, и переходим на первую передачу. Снег все мягче, и шины начинают проваливаться. Да, теперь десять километров до вершины кажутся испытанием. Когда колеса теряют сцепление, сердце уходит в пятки. Ты и понятия не имеешь, насколько глубок, податлив этот снег, и что под ним. Проще говоря, ты не знаешь ничего.
Кое-где дорога неплохо утрамбована, и колеса Subaru – удивительно! – не проламывают корку. Дорога широкая и обманчиво пологая. Поэтому я решаю рискнуть: перейти на вторую и чуть поднажать. И вот мы уже не крадемся, а мчим, как на ралли Швеции. Я начинаю резать повороты, раскручивая турбину и чувствуя, как начинают буксовать шины. Километр все прекрасно, но потом, без предупреждения, внутреннее переднее проваливается в снег, и STi влетает в сугроб. Пышно. Я пытаюсь выехать враскачку, но ничего не получается.
Кое-где дорога неплохо утрамбована, и колеса Subaru – удивительно! – не проламывают корку. Дорога широкая и обманчиво пологая. Поэтому я решаю рискнуть: перейти на вторую и чуть поднажать. И вот мы уже не крадемся, а мчим, как на ралли Швеции. Я начинаю резать повороты, раскручивая турбину и чувствуя, как начинают буксовать шины. Километр все прекрасно, но потом, без предупреждения, внутреннее переднее проваливается в снег, и STi влетает в сугроб. Пышно. Я пытаюсь выехать враскачку, но ничего не получается.
Через десять минут стыда и сожалений нас нагоняет желтый верзила, и WRX вытягивают в один момент. На нем ни царапинки, но Крис советует проверить давление в шинах. Странно, но оно на 0,2 атмосферы выше, чем на старте, – действует высота. Спускаем шины с 1,9 до 1,3 атм и едем дальше. Мы на подветренном склоне горы, еще глубоко в лесистых складках, и Subaru просто счастлив. Я не трогал настройки дифференциала, и он отлично справляется в автоматическом режиме.
Крис дает знать нашей техподдержке, что мы у “Домика на полпути”, который так называется… ну, сами понимаете, почему. Я слегка поражен нашей скоростью, но уклон впереди быстро возвра-щает меня с небес на землю. Уверен, есть уравнение, куда можно ввести значения сцепления, наклона, массы, покрытия и инерции, и рассчитать идеальный способ восхождения. Думаю, это уравнение называется “опыт”. Компьютер в моей голове выдает результат: “Добавь газу!” Рев, колеса буксуют – и, пройдя две трети пути, я встаю. Приходится съезжать задом вниз. Вскоре я замечаю, что лес кончился. Справа от меня нет ничегошеньки, кроме свежего воздуха. Очень свежего – за бортом теперь -17°С.
Крис дает знать нашей техподдержке, что мы у “Домика на полпути”, который так называется… ну, сами понимаете, почему. Я слегка поражен нашей скоростью, но уклон впереди быстро возвра-щает меня с небес на землю. Уверен, есть уравнение, куда можно ввести значения сцепления, наклона, массы, покрытия и инерции, и рассчитать идеальный способ восхождения. Думаю, это уравнение называется “опыт”. Компьютер в моей голове выдает результат: “Добавь газу!” Рев, колеса буксуют – и, пройдя две трети пути, я встаю. Приходится съезжать задом вниз. Вскоре я замечаю, что лес кончился. Справа от меня нет ничегошеньки, кроме свежего воздуха. Очень свежего – за бортом теперь -17°С.
Не очень соображая, что делаю, я тяну дверную ручку Subaru. А хороши тут петли! Дверь распахнулась навстречу всем стихиям. Ветер залезает в каждую щелочку одежды и кусается так, что тебя передергивает. Я чувствую, как затвердевают волосы в носу, а слезы густеют так, что моргать приходится очень медленно. Жутковато. Где бы найти еще одежды? Семь курток, наверное, хватит. Но как я буду рулить?
Особенно на Пятимильном склоне. Это обсуждается по рации. И это узкая дорога на открытом склоне, в глубоком, рыхлом снегу. Глубиной, наверное, метров пять. Страшно, вполне реально сверзиться в пропасть. Мы пошлем вперед Берту, и, если застрянем, она сдаст назад и вытянет. Но такая победа получит горький привкус.
Особенно на Пятимильном склоне. Это обсуждается по рации. И это узкая дорога на открытом склоне, в глубоком, рыхлом снегу. Глубиной, наверное, метров пять. Страшно, вполне реально сверзиться в пропасть. Мы пошлем вперед Берту, и, если застрянем, она сдаст назад и вытянет. Но такая победа получит горький привкус.
Так и есть. Широкие гусеницы уже роют снег, выкидывая сугробы. Мы не можем тронуться. Пробуем спустить шины до 0,9. В лесу это было легко и просто. Здесь же мы пыхтим по нескольку минут. Ветер жуткой силы, на таком и стоять-то невозможно, не говоря уж о том, чтобы выполнять какие-то манипуляции. Мы падаем на сиденья, Subaru уже не машина, а система жизнеобеспечения. Никуда мы не доедем. STi до сих пор был безотказен – почти как Defender, механические дифференциалы предсказуемы и послушны. Единственный фейл – турбина. Ты стараешься давить на газ очень плавно и нежно, но выходишь за черту оборотов – и она вступает в игру. Момент успеет дойти до колес, и те мгновенно начинают буксовать и закапываться.
Изрыгая проклятия, немеющими пальцами мы тянем длинный трос. Ратрак тянет, а нас мотает по узкой дороге. Туда-сюда, туда-сюда… Дьявол, мы сваливаемся!
Изрыгая проклятия, немеющими пальцами мы тянем длинный трос. Ратрак тянет, а нас мотает по узкой дороге. Туда-сюда, туда-сюда… Дьявол, мы сваливаемся!
Край надвигается, а за обрывом – пустота и отвесный спуск. Рай для лыжника, но в нашей ситуации – кошмар. Готовясь стать огромным снежком, мы с Крисом напрягаемся. Но натыкаемся на сугроб, и сваливание прекращается. Фу-ух! – выдыхаем из себя литры воздуха. Трясущимися руками я открываю водительскую дверь и проваливаюсь – пол-метра до снега и еще полметра в него. Ух, край был близко.
Мы копаем, толкаем, тянем и дерем горло еще десять минут. А после – еще полтора часа пытаемся проехать до шпильки Крэгвей. Естественно, на галстуке. Еще одну попытку предпринимаем от Шестимильного парка, но, проехав сотню метров, снова садимся на трос. Короткий. Так нас будет меньше таскать, зато гигантские гусеницы Берты всего в полутора метрах от бампера пережевывают снег прямо у нас под носом.
Джастин смотрит на нас с крыши кузова. Должно быть, у него в руках камера, но сейчас он не в состоянии снимать. Холод доконал его на снегоходе. Да, порой статьи в журнале имеют последствия. И отмороженный нос – это так, семечки.
Мы копаем, толкаем, тянем и дерем горло еще десять минут. А после – еще полтора часа пытаемся проехать до шпильки Крэгвей. Естественно, на галстуке. Еще одну попытку предпринимаем от Шестимильного парка, но, проехав сотню метров, снова садимся на трос. Короткий. Так нас будет меньше таскать, зато гигантские гусеницы Берты всего в полутора метрах от бампера пережевывают снег прямо у нас под носом.
Джастин смотрит на нас с крыши кузова. Должно быть, у него в руках камера, но сейчас он не в состоянии снимать. Холод доконал его на снегоходе. Да, порой статьи в журнале имеют последствия. И отмороженный нос – это так, семечки.
Другое дело – объектив. На Шпильке порывы ветра так сильны, что снег никогда не лежит, ни единой секунды в году. Земля здесь закована в лед. Ступишь – и он лопается, а ветер сразу уносит осколки. Джастин обходит Subaru спереди и исчезает. Никогда не видел, чтобы кто-то падал так резко – это смешно. Но не сейчас. Линзы Джастина вдребезги, но когда мы сажаем его в машину, он требует открыть дверь, чтобы объектив не запотел от разницы температур. Он выходит из машины, открывает багажник, и наши бумажки – парковочные талоны, карточки, гостиничные чеки – в мгновение ока уносит ветром.
Делать нечего. Вверх по склону, к Коровьему лугу, ветер несет уже нас. Здесь, на высоте 1700 метров, гора Вашингтон ненадолго выравнивается, но порывы хлещут нас по бокам, вынуждая постоянно подруливать. Красота необыкновенная, повсюду фигурная наледь. На пути отсюда до вершины мы почувствовали всю силу стихии этой горы и, признаться, преисполнились благоговейного ужаса. Это враждебное, злобное и яростное существо. Минус 28°С и скорость ветра в 100-110 км/ч дают ощущение мороза в -60°. А для горы Вашингтон это обычный день, никакой стужи.
Делать нечего. Вверх по склону, к Коровьему лугу, ветер несет уже нас. Здесь, на высоте 1700 метров, гора Вашингтон ненадолго выравнивается, но порывы хлещут нас по бокам, вынуждая постоянно подруливать. Красота необыкновенная, повсюду фигурная наледь. На пути отсюда до вершины мы почувствовали всю силу стихии этой горы и, признаться, преисполнились благоговейного ужаса. Это враждебное, злобное и яростное существо. Минус 28°С и скорость ветра в 100-110 км/ч дают ощущение мороза в -60°. А для горы Вашингтон это обычный день, никакой стужи.
Клочья облаков проносятся мимо, и сквозь них видны строения на вершине. Замерзшими и выдохшимися мы пересекаем Тещин скат и подъезжаем к финишной прямой. Ехать здесь легко, снег плотный – не то что внизу. WRX STi удивил меня. Автомобили с электронным полным приводом не дали бы такого контроля. Все, что тяжелее, быстро провалилось бы в снег, а все, что выше, не устояло бы при таком боковом ветре. Этот новый Subaru крут.
У горы Вашингтон острая вершина с отвесными склонами. Последние метры – с подветренной стороны. Снег там рыхлый, толщиной двадцать сантиметров, но это уже не пугает. Клянусь, мы преодолели подъем на одной лишь силе воли. И вот мы стоим среди беспорядочно наставленных строений, в кольце закаленного форта, построенного человеком в этом враждебном месте, и тихо ликуем. Я, Крис и Джастин. Конечно, мы не прошли весь подъем сами, но зато и гора, и машина сохранили лицо. Я лезу под сиденье и достаю пакет. Ну, не просто же так мы сюда ехали...
НЕСКОЛЬКИМИ ЧАСАМИ ПОЗЖЕ…
Зачем мы здесь
У горы Вашингтон острая вершина с отвесными склонами. Последние метры – с подветренной стороны. Снег там рыхлый, толщиной двадцать сантиметров, но это уже не пугает. Клянусь, мы преодолели подъем на одной лишь силе воли. И вот мы стоим среди беспорядочно наставленных строений, в кольце закаленного форта, построенного человеком в этом враждебном месте, и тихо ликуем. Я, Крис и Джастин. Конечно, мы не прошли весь подъем сами, но зато и гора, и машина сохранили лицо. Я лезу под сиденье и достаю пакет. Ну, не просто же так мы сюда ехали...
НЕСКОЛЬКИМИ ЧАСАМИ ПОЗЖЕ…
Зачем мы здесь
Это было уже вечером. Из-за сильного ветра на вершине ничего нельзя оставлять незакрепленным. Даже здания притянуты цепями. Потому Subaru пришлось отогнать к подножию. Спуск был еще страшнее подъема. Потом мы сели в Берту и отправились на метеостанцию к четырем метеорологам. Погода ясная, закат редкой красоты, ветер воет, не смолкая. Несмотря на это, мы с Джастином долго стояли на улице, пораженные красотой пейзажа, напоминавшего Луну. Небо потемнело до чернильно-черного цвета, и зажглись звезды. Более сильного ощущения удаленности и одиночества я не испытывал никогда. Огни городов на равнине были далеки, точно на другой планете.
В 1934 году на этой 1917-метровой горе была зафиксирована рекордная сила ветра на уровне земли – 372 км/ч. На самой высокой вершине Президентского хребта штормовые ветра дуют два дня из трех. В этот уголок география Северной Америки загоняет большинство потоков воздуха, идущих через континент. На первом этаже датчик скорости ветра показывает 225 км/ч. Метеорологи отдыхают в маленькой комнате за спиральной лестницей. Здесь мы открываем пакет и вынимаем мармит, шоколадное печенье, чай, горчицу и тушеные бобы. Так себе наборчик, но нельзя же приехать с пустыми руками.
В 1934 году на этой 1917-метровой горе была зафиксирована рекордная сила ветра на уровне земли – 372 км/ч. На самой высокой вершине Президентского хребта штормовые ветра дуют два дня из трех. В этот уголок география Северной Америки загоняет большинство потоков воздуха, идущих через континент. На первом этаже датчик скорости ветра показывает 225 км/ч. Метеорологи отдыхают в маленькой комнате за спиральной лестницей. Здесь мы открываем пакет и вынимаем мармит, шоколадное печенье, чай, горчицу и тушеные бобы. Так себе наборчик, но нельзя же приехать с пустыми руками.
Источник:
Ссылки по теме:
- Новая Subaru WRX STI
- Тест-драйв Ariel Atom 3.5R
- Субарист влетает в пробку. Последствия (4 фото)
- Impreza — WRX STI, тюнингованный по японским стандартам
- Тест-драйв десятилетнего ВАЗ 2112
Новости партнёров
реклама
Честно сказать- из личного опята: по сравнению с предыдущими моделями СТИх новая- совсем не хороша! опопсела она совсем. под предыдущими мы понимаем модели до лисы. покемон уже не то.
Так то мы частенько на коньюктивитной стихе пердвигаемся)