890
6
статья от 20.02.2019 в "Известиях"
В США и — в меньшей степени — в Европе раскручивается очередной виток общественной кампании по борьбе с «расовыми стереотипами». Расистский подтекст находят даже в тапочках и свитерах и в совершенно вроде бы нейтральной сказочной литературе. При этом реальность совершенно другая.Последний абзатц статьи оказался пророческим.
В США и — в меньшей степени — в Европе раскручивается очередной виток общественной кампании по борьбе с «расовыми стереотипами». Расистский подтекст находят даже в тапочках и свитерах и в совершенно вроде бы нейтральной сказочной литературе. При этом реальность совершенно другая.Последний абзатц статьи оказался пророческим.
«Редиска — нехороший человек»
Начиналось всё, впрочем, довольно благородно: из американского обихода постепенно исчезли этнические пейоративы, еще лет сто назад встречавшиеся и в газетных заголовках. Слово, которое русскими переводчиками Марка Твена и Уильяма Фолкнера давалось как «черномазый», стало просто неприличным для употребления — сперва в образованных кругах, а затем и в обществе вообще. Даже в сообщениях СМИ о каких-либо расистских выходках применяется благопристойный эвфемизм n-word.
Схожие процессы, впрочем, шли во всем мире, причем во многих странах начались значительно раньше, чем в «прогрессивных» Штатах: оскорбительные именования отдельных этносов, считавшиеся вполне уместными еще во времена Пушкина и Гоголя, уже к началу ХХ века стали неприемлемыми в кругах интеллигенции; сегодня же они проходят практически по разряду непечатной брани и употребляются разве что в самых маргинальных кругах социума. Однако никому, кажется, не приходит в голову предложить отредактировать или вовсе запретить «Тараса Бульбу» или «Скупого рыцаря». Контекст литературного произведения, к тому же дающего историческую перспективу, может потребовать адаптации языка к былым нормам словоупотребления.
Схожие процессы, впрочем, шли во всем мире, причем во многих странах начались значительно раньше, чем в «прогрессивных» Штатах: оскорбительные именования отдельных этносов, считавшиеся вполне уместными еще во времена Пушкина и Гоголя, уже к началу ХХ века стали неприемлемыми в кругах интеллигенции; сегодня же они проходят практически по разряду непечатной брани и употребляются разве что в самых маргинальных кругах социума. Однако никому, кажется, не приходит в голову предложить отредактировать или вовсе запретить «Тараса Бульбу» или «Скупого рыцаря». Контекст литературного произведения, к тому же дающего историческую перспективу, может потребовать адаптации языка к былым нормам словоупотребления.
Американцы отмечают годовщину марша протеста от Сельмы до Монтгомери, которые стали частью массового движения за избирательные права чернокожих
Фото: Global Look Press/ZUMA/Dana Mixer
Фото: Global Look Press/ZUMA/Dana Mixer
×
Но в Северной Америке процесс начиная с 90-х годов ХХ столетия стремительно развивался именно по самому абсурдному сценарию: активисты борьбы с «проклятым наследием прошлого» требовали изъятия из библиотек «Приключений Гекльберри Финна», «Сарториса» и «Шума и ярости», даже такой признанной обличающей расизм классики как «Хижина дяди Тома» и «Убить пересмешника» — именно из-за употребления в тексте того самого n-word. Кое-где призывы увенчались успехом: сочинения Марка Твена изъяли из школьных программ в некоторых городах США.
Самих авторов некоторые особо рьяные борцы тоже поспешили обвинить в расизме — слишком много белых персонажей, да и афроамериканцы недостаточно героические. Напрашивающиеся аналогии с другой страной, где в 1930-е изымали того же Твена и торжественно жгли на площадях (впрочем, именно как проводника антирасистских идей), в голову борцам явно не приходили — да и сама попытка сравнить их методы с нацистскими, скорее всего, была бы объявлена проявлением мракобесия.
Самих авторов некоторые особо рьяные борцы тоже поспешили обвинить в расизме — слишком много белых персонажей, да и афроамериканцы недостаточно героические. Напрашивающиеся аналогии с другой страной, где в 1930-е изымали того же Твена и торжественно жгли на площадях (впрочем, именно как проводника антирасистских идей), в голову борцам явно не приходили — да и сама попытка сравнить их методы с нацистскими, скорее всего, была бы объявлена проявлением мракобесия.
Праведная страсть в продвижении «единственно верной» идеологии ошарашивала даже европейцев. «Возьмем американский случай political correctness. Этот принцип призван насаждать толерантность и признание любой инакости, религиозной, расовой и сексуальной, и при всем том он становится новой формой фундаментализма, которая канонизирует до степени ритуала язык повседневного общения и предпочитает букву духу — можно даже дискриминировать слепых, но с неукоснительной деликатностью именуя их «слабовидящими», а в особенности можно сколько угодно дискриминировать тех, кто отклонился от обязанности соблюдать правила politically correct», — писал еще в 1999 году итальянский ученый Умберто Эко, человек достаточно левых взглядов, которого уж никак не заподозрить в сочувствии мракобесам («Пять эссе на темы этики», пер. Е. Костюкович).
Взять с наличным
Но даже Эко вряд ли предвидел в какие формы выльется этот «новый фундаментализм» два десятилетия спустя. Теперь полуофициальной программой борцов стали так называемые расовые стереотипы — крайне расплывчатое понятие, под которое при желании можно подвести почти что угодно. На свет вытаскиваются вовсе забытые темы, вроде пресловутого «блэкфейс» (популярного некогда в Америке и действительно отвратительного развлечения, когда белые артисты в гриме представляли в нарочито карикатурной форме чернокожих). Реальные блэкфейс-шоу исчезли еще полвека назад, но сегодня мишенью стала в первую очередь индустрия моды. Несколько известных брендов были вынуждены изъять из продажи самые разные предметы одежды и обуви, в которых активисты смотрели намек на «блэкфейс»: от туфель и свитеров до... брелоков в виде обезьянки. Строго говоря, человек, который смотрит на игрушечную макаку и видит в ней африканца, сам является расистом — но это лишь в рамках старой парадигмы; ныне такой персонаж — передовой боец отряда борьбы со стереотипами.
Такое умение разглядеть в самых невинных вроде бы вещах скрытую пропаганду расизма местами напоминает настоящую паранойю. Впрочем, вспоминается и пример из истории — правда, совершенно с иной полярностью. По свидетельству Александра дю Шайла, схожим умением отыскивать «печать Антихриста» практически в чем угодно — от эмблем технических училищ и маркировки резиновых изделий рижской фабрики «Треугольник» до вензеля императрицы Александры Федоровны и ордена Почетного легиона — обладал печально известный Сергей Нилус. Тот самый, что пустил в широкий оборот знаменитую антисемитскую фальшивку «Протоколы сионских мудрецов». «Мои попытки привести его в чувство — писал дю Шайла в 1921 году в газете La Tribune Juive — лишь разжигали его безумие». Нынешние «борцы со стереотипами» реагируют столь же характерно.
Африканцы обвинили Махатму Ганди в расизме и снесли его памятник
«Это большая победа для ганцев, потому что эта статуя постоянно напоминала нам о нашей никчемности», — заявил один из студентов вуза после сноса памятника.
«Это большая победа для ганцев, потому что эта статуя постоянно напоминала нам о нашей никчемности», — заявил один из студентов вуза после сноса памятника.
«Покайся, тебе скидка выйдет!»
Мощным оружием при этом становятся социальные сети. Кампании в Twitter и Facebook* давно уже напоминают то ли советские проработки («У них первый был вопрос — «Свободу Африке!», / А потом уж про меня — в части «разное»), то ли истерики американской прессы в худшие времена маккартизма. Особенно достается «мастерам слова», среди которых в зоне особого внимания — авторы фэнтези-книг для подростков. Причина проста до изумления: населяя вымышленные миры придуманными народами, такие сочинители не всегда бдительно подходят к соблюдению правильного подхода к расовым проблемам. Так, автора романа «Черная ведьма» Лори Форест заклевали и за то, что, будучи белой, она посмела дать книге такое название (ведьма при этом «черная» в значении «злая» — но это только усугубляет вину), и за то, что в книге описан мир, в котором меньшинства — оборотни и феи, к примеру — считаются дикими и отсталыми. Критики при этом явно не в состоянии (или намеренно не желают) понять различие между авторским высказыванием и речью литературного героя.екоторые литераторы, впрочем, проявляют оперативность и извиняются заранее. Так, в феврале 2019 года популярная писательница Маргарет Роджерсон опубликовала покаянный пост, в котором сообщила, что по незнанию допустила в своем новом, еще не опубликованном фэнтези-романе «антисемитский стереотип». А именно: одного из персонажей, колдуна, другие персонажи подозревают в наличии у него рогов. Действие книги, как и приличествует жанру, происходит в сказочном мире — в котором у героев, в принципе, могут быть хоть рога, хоть хвосты и копыта. С рогами в европейской иконографии во времена Ренессанса иногда изображали пророка Моисея (с полным к нему уважением — просто из-за неверно переведенного слова из Ветхого завета); рога встречаются у ростовщиков на некоторых миниатюрах XI–XIII веков — но какое отношение все это имеет к современному антисемитизму и стереотипам понятно, видимо, лишь бдительным гражданам, указавшим Роджерсон на то, «яко опасно ходит».
Большинство комментаторов похвалили саморазоблачительный порыв, указав, впрочем, что раньше никогда и не слышали о подобном стереотипе (теперь, очевидно, они значительно обогатили свои познания). Из финальной версии романа тема рогов будет исключена, но писательница принесла искренние извинения критикам, получившим предпродажные экземпляры (там оскорбительные намеки убрать не успели), и заботливо указала страницы, которые необходимо пропустить, дабы не расстроиться
Большинство комментаторов похвалили саморазоблачительный порыв, указав, впрочем, что раньше никогда и не слышали о подобном стереотипе (теперь, очевидно, они значительно обогатили свои познания). Из финальной версии романа тема рогов будет исключена, но писательница принесла искренние извинения критикам, получившим предпродажные экземпляры (там оскорбительные намеки убрать не успели), и заботливо указала страницы, которые необходимо пропустить, дабы не расстроиться
Такая забота о душевном спокойствии потенциального читателя — весьма характерный штрих. Политкорректный дискурс стремится создать населенный мультикультурными феями стерильный симулякр действительности, упорно не замечая при этом тревожные тенденции в реальном мире. Трагедия в синагоге в Питтсбурге осенью 2018-го и 57-процентный рост антисемитских выходок, зафиксированный в Штатах в 2017 году по данным Антидиффамационной лиги, случились явно не из-за появления в печати «неполиткорректных» романов для подростков. Да и движение Black Lives Matter возникло не по следам поступления в продажу «неправильных» тапочек, а как реакция на насилие в отношении самых незащищенных социально групп афроамериканцев.
Американский писатель-фантаст Энди Дункан заявил, что роман-эпопея «Властелин колец» Джона Толкина является «расистской» книгой по отношению к оркам. Об этом он рассказал в интервью в подкасте Wired.
Банальность зла
Заметим, что всё это происходит в стране, где свободно продается литература самого экстремистского толка, включая «Майн кампф» Гитлера, и вполне легально действуют организации вроде Американской нацистской партии и Национал-социалистического движения — предусмотренное первой поправкой к конституции право на свободу слова и свободу собраний соблюдается свято. И, разумеется, либеральная пропаганда демонстративно не замечает, что многие реальные преступления на почве расовой и этнической ненависти совершаются либо выходцами из белой бедноты, либо афроамериканцами из неблагополучных районов.«В американской культуре складывается нездоровая атмосфера, напоминающая сталинскую борьбу с космополитизмом. Весь общественный дискурс уже второе десятилетие накачивается подозрительностью и навязчивыми поисками врагов. Идет перманентная абсурдная глобальная война с расистами-сексистами-фашистами, под которыми подразумеваются все несогласные с прекрасными идеями неолиберальных политик идентичности. Всё это напоминает худшие периоды ХХ века и навевает печальные мысли о судьбе самих охотников на ведьм. При этом опросы показывают, что большинство американцев отвергает политкорректность, что не мешает мастерам дискурса. Единственная надежда, что в лишенные смысла постмодернистские времена даже тоталитаризм возвращается в виде фарса», — считает американо-израильский писатель и публицист Михаэль Дорфман.
И в Европе пытаются свалить все межэтнические проблемы на местных правых, упорно игнорируя преступления, совершаемые прибывающими во всё более угрожающих количествах мигрантами из проблемных государств Африки и Ближнего Востока. Иногда, как в случае с профессором философии Ицхаком Меламедом, избитым в аэропорту Бонна сперва иммигрантом-палестинцем, а затем и прибывшей на место инцидента полицией, потерпевший и сам становится объектом обвинений.Подмена реальной борьбы — в том числе законодательными методами — с проявлениями нетерпимости и расизма преследованием любых отклонений от предписанного канона политкорректности ведет в конечном счете лишь к новому обострению этнических и расовых противоречий, особенно на «низовом» уровне. «Самая ужасная нетерпимость — нетерпимость людей бедных», — писал в уже цитированной выше работе Умберто Эко.
И пока образованная и состоятельная Америка ищет «черную кошку» там, где ее никогда и не было, малообеспеченные слои общества (а ниже черты бедности в США сегодня живут 40–45 млн человек, или 12,3% населения) медленно, но верно приближаются к состоянию «войны всех против всех». Возможно, именно это и стоит в долгосрочных планах «творцов политкорректности»?
И в Европе пытаются свалить все межэтнические проблемы на местных правых, упорно игнорируя преступления, совершаемые прибывающими во всё более угрожающих количествах мигрантами из проблемных государств Африки и Ближнего Востока. Иногда, как в случае с профессором философии Ицхаком Меламедом, избитым в аэропорту Бонна сперва иммигрантом-палестинцем, а затем и прибывшей на место инцидента полицией, потерпевший и сам становится объектом обвинений.Подмена реальной борьбы — в том числе законодательными методами — с проявлениями нетерпимости и расизма преследованием любых отклонений от предписанного канона политкорректности ведет в конечном счете лишь к новому обострению этнических и расовых противоречий, особенно на «низовом» уровне. «Самая ужасная нетерпимость — нетерпимость людей бедных», — писал в уже цитированной выше работе Умберто Эко.
И пока образованная и состоятельная Америка ищет «черную кошку» там, где ее никогда и не было, малообеспеченные слои общества (а ниже черты бедности в США сегодня живут 40–45 млн человек, или 12,3% населения) медленно, но верно приближаются к состоянию «войны всех против всех». Возможно, именно это и стоит в долгосрочных планах «творцов политкорректности»?
* Запрещены в РФ
Источник:
Ссылки по теме:
- Борьба за уважение: афроамериканцы, которые сражались в Первой мировой войне
- Коронавирус расист. В США чернокожие умирают гораздо чаще, чем белые
- Трампа исключили с позором из питерских казаков
- Актрису, угрожавшую "насрать в парик" темнокожей коллеге, обвинили в расизме
- В США белые встали на колени перед чернокожими американцами, и россиянам этого не понять
Новости партнёров
реклама
.jpg)
Заткнуть рты, только мнение либералов свято, агрессия, ненависть, истеричный поиск врагов прогрессивного человечества, ненависть к своей собственной стране и гражданам.