Май над Влтавой: спасли ли власовцы Прагу в конце Второй мировой?

К лету 1944 года в Берлине догадывались, что война на Востоке пошла немного неудачно. Советский «паровой каток» перемалывал дивизии и корпуса вермахта и СС столь же методично, как тремя годами ранее немецкие группы армий шли на восток. Можно было сколько угодно рассказывать удивительные истории, как каждый танковый батальон истреблял по советской танковой армии — но маячивший впереди конец был немного предсказуем и крайне неприятен.

К этому времени даже рейхсфюрер Гиммлер, поборник расовой чистоты и других упоротых теорий, понял, что величие германской расы помогает против русских дивизий не больше, чем дух Ямато — против американских морпехов. Теперь будущее рейха и «новой Европы» должны были спасать те, кто ещё вчера считался прирождёнными рабами‑унтерменшами.

(Фото: Пленный Власов на допросе у генерал-полковника Линдемана)

Именно от Гиммлера генерал Власов, который в плену резко переквалифицировался из образцового сталинского командарма в идейного борца с большевизмом, получил отмашку на создание политического центра, «комитета освобождения народов России» и двух «русских» дивизий при нём. Чем он и занялся с конца 1944 года.

Дивизии получились разные. Если во вторую дивизию большей частью гребли военнопленных напрямую из лагерей, делая предложения, от которых трудно отказаться, — то основой для первой стала печально известная 29-я ваффенгренадерская дивизия ваффен-СС «РОНА».

Её личный состав был склонен к резне мирного населения ещё во времена «Локотского самоуправления» на Брянщине. А при подавлении Варшавского восстания «борцы с большевизмом» творили с мирными поляками и даже неудачно подвернувшимися немцами такое, что командира дивизии Каминского в буквальном смысле расстреляли эсэсовцы за зверство.

В дополнение к этим проверенным кадрам в состав дивизии включили личный состав нескольких «восточных батальонов» и прочих специалистов по смене флага в острый момент. В первом же боестолкновении с РККА в ходе мартовских боёв 1945 года на Одере дивизия понесла существенные потери без особых успехов.

Когда не впечатлённое немецкое командование приказало отвести дивизию в тыл и оборудовать там позиции в ожидании советского удара на Берлин, 1-я дивизия РОА вдруг обнаружила у себя лапки. Бои с регулярными советскими частями понравились её личному составу гораздо меньше карательных операций и резни мирного населения. Вместо того чтобы ждать советские танки и встречу с внимательными сотрудниками НКВД, дивизия самовольно двинулась на юго-запад.

(Фото: Генерал Власов и бойцы РОА)

Немцы очень удивились. Но в суматохе последних недель войны у них не было возможности разъяснить хитрым русским коллаборационистам политику фюрера и рейха. 1-я дивизия РОА беспрепятственно брела по немецким тылам, отжимая еду и разграбляя военные склады.

У неё был хитрый план: пройти через австрийский Зальцбург в Словению. Туда же отступали из Югославии казачьи карательные части фон Паннвица, а также четники и усташи в трогательном единстве — хотя совсем недавно одни жгли хорватские деревни, а другие истребляли десятки тысяч сербов самыми чудовищными способами.

Коллаборационисты всех мастей мечтали зацепиться за горы на итальянской и австрийской границе, получить после войны помощь от западных союзников как борцы с коммунизмом и превратить Словению в буфер с «красной» Югославией.

Путь в Словению лежал через Прагу.

(Фото: Чехословацкая бригада летом 1944 года)

Тем временем у чехов тоже созревал хитрый план. Всю войну протекторат Богемия и Моравия был образцово-показательной оккупированной территорией. Нацисты не слишком обижали местных жителей и расстреляли «всего лишь» 20 тысяч человек — а остальные в поте лица работали на благо экономики и военной машины рейха. Ничего подобного масштабному восстанию братьев-словаков чехи до самого конца не устраивали. Самый серьёзный карательный эпизод с немецкой стороны вызвала операция по устранению Гейдриха. Ну а сильнейший партизанский отряд — выросшую до полутора тысяч бойцов бригаду имени Яна Жижки в Моравии — подготовили в СССР, и поначалу он, по большей части, состоял из всё тех же словаков.

В общем, чехов упрекнуть трудно. Кто знает, насколько серьёзным было бы сопротивление в других местах Восточной Европы, если бы немцы вели себя в стиле более мягких эпох. Да и партизанить в урбанизированной, густонаселённой и сытой Богемии было сложно. Особенно с учётом того, что заметную часть населения протектората составляли немцы, всегда готовые сообщить в гестапо о странных действиях каких-нибудь подозрительных чехов.

Но к маю 1945 года на фоне горящих руин Берлина такое поведение соотечественников Швейка стало выглядеть уж совсем двусмысленным.

Формально страдают в оккупации, бедолаги, а если присмотреться, так вроде и нет — работают на рейх, который всё мировое сообщество старательно развинчивает. Неприлично.

К тому же части чехов, привыкших к буржуазному комфорту, совсем не хотелось стать участниками коммунистических экспериментов в руках товарища Сталина.

Обеспеченные слои чешского общества и офицерство старой чехословацкой армии очень надеялись, что в Прагу первыми придут американцы. Но если их опередят русские — тем более нужно будет предъявить самостоятельно освобождённую столицу, чтобы иметь более веские аргументы о послевоенном устройстве Чехословакии. Особенно учитывая, что в даже в не очень деятельном чешском сопротивлении первую скрипку всё равно играли коммунисты.

Пражский подпольный центр «Бартош» решил устроить восстание. Но так, чтобы и условности соблюсти, продемонстрировав решительную борьбу за свободу, — и не слишком сурово за это получить от стоявшей в Богемии и Моравии группы армий «Центр». А лучше, если немцев в Праге поможет побить кто-нибудь ещё.

Кстати, а что это за странные русские в форме вермахта бредут мимо чешской столицы?..

(Фото: Генерал Буняченко в Праге, кадры кинохроники)

Вечером 3 мая делегация офицеров из пражского подпольного центра «Бартош» прибыла на встречу с командиром 1-й дивизии РОА Сергеем Буняченко.

После войны уцелевшие бойцы дивизии рассказывали о «едином порыве прийти на помощь братьям-славянам, угнетаемым немцами». Интересно, что «герои РОА» обнаружили угнетение немцами славян только в мае 1945-го. А до того в составе РОНА и 29-й дивизии СС увлечённо резали и пытали русских, белорусов, поляков и словаков во имя германского рейха. Ну и единый порыв на помощь угнетённому славянству отчего-то начался только после напряжённых переговоров с чехами в течении полутора суток.

Власовская дивизия должна была стать главным козырем восставших (её численность превосходила личный состав немецкого гарнизона Праги), а также козырем правых политических сил против коммунистов. Чешские офицеры даже подписали с Буняченко соглашение о «совместной борьбе против фашизма и большевизма». Для пущей убедительности они рассказали, что вот-вот к чешской столице выйдут американские танки из Баварии, которые не пустят в город РККА. И пообещали Буняченко, ни много ни мало, должность губернатора освобождённой Праги.

Странно, что заодно не предложили корону Чешского королевства — лишь бы «русская дивизия» пошла помогать восстанию.

Буняченко поверил чехам. И решительно «послал» своего руководителя Власова, требовавшего двигаться дальше в Словению.

Утром 5 мая разведка дивизии РОА отправилась изучать ситуацию в Праге. Определив дислокацию немецких частей, вечером к городу двинулась и остальная дивизия, периодически вступая в бои и стычки с подвернувшимися немцами. В конце концов, это было не первое предательство «идейных борцов с большевизмом», партизанами и мирным населением.

Тем временем в Праге началось. Жители города вывешивали чешские знамёна и открыто посылали немцев. Чешское радио призвало войска и полицию протектората явиться на Шверинову улицу. Туда же кинулись части вермахта и СС, которых в миллионном городе было около десяти тысяч. У здания радиостанции разгорелись первые бои, вскоре перекинувшиеся на весь город. Он покрылся баррикадами и пожарами.

Поначалу пражане дрались гражданским оружием, но вскоре повстанцам удалось захватить военные склады. После чего по немцам стали применять даже счетверённые зенитные пулемёты и фаустпатроны. Командующий немецкой группой армий «Центр» фельдмаршал Шёрнер бросил на восставший город бомбардировщики и двинул войска.

Число повстанцев с оружием к тому времени достигло 30 тысяч человек. Но без помощи регулярных войск против десятков тысяч эсэсовцев им было не устоять. Пражское радио отправляло в эфир всё более отчаянные призывы к власовской дивизии. Восемнадцать тысяч её солдат очень пригодились бы чешским повстанцам на пражских улицах.

Те же не слишком торопились «спасать братьев-славян от фашизма и большевизма». Весь день 6 мая, пока вермахт и СС перемалывали одну баррикаду восставших за другой, 1-я дивизия РОА провела в неспешном сосредоточении на окраинах Праги.

Понаблюдав за этим фарсом, пражский центр повстанцев принялся отправлять в эфир призывы о помощи уже к советским войскам.

Маршал Конев развернул свой 1-й Украинский фронт и немедленно бросил его на юг к Праге — с приказом идти днём и ночью, не обращая внимания на усталость. Танки и мотострелки Конева шли в прорыв через Рудные горы, сбивая немецкие заслоны и снося узлы обороны. Вскоре к наступлению присоединились 2-й и 4-й Украинские фронты.

Ну а генерал Буняченко, стоявший на окраинах города, отдал приказ начать наступление в городские кварталы чешской столицы только в час ночи 7 мая. Бои начались в пять утра.

(Фото: Генерал Паттон на плечах благодарных пльзенцев)

Ранее, утром 6 мая, первые M-24 «Чаффи» из состава 3-й армии генерала Паттона под ликование горожан ворвались в центр Пльзени. Американцы разоружили немцев — но дальше не пошли. Хотя генерал Паттон, которого жители Пльзени натурально носили на руках, мечтал о лаврах освободителя Праги и очень не любил коммунистов.

Причиной этого были строгие инструкции: по Ялтинским соглашениям в Прагу должны были войти исключительно советские войска. Поэтому парням Паттона вместо последнего рывка к чешской столице пришлось заняться борьбой со знаменитым пльзенским пивом и экскурсиями по заводу «Шкода», где до появления американцев исправно выпускались «хетцеры» и прочие полезные для вермахта вещи.

Слухи об остановке американцев постепенно просачивались в Прагу. К вечеру пехота дивизии помогла чехам отбить у немцев кварталы в западной части города. Об интенсивности боёв неплохо говорят потери дивизии — около 200 человек убитыми на фоне трёх с лишним тысяч у чешских повстанцев.

Тут окончательно стало ясно, что американцы остановились в Пльзени и дальше не пойдут. Зато к городу форсированным маршем мчатся советские танки сразу трёх фронтов, у которых к «героям антибольшевистского сопротивления» будет масса самых интересных вопросов. Буняченко и его дивизия немедленно сказали: «Упс, ошибочка вышла!».

Они заключили перемирие с немцами и рванули в сторону американцев на Пльзень. Занятые дивизией районы Праги незамедлительно вернулись под контроль вермахта и СС.

Как-то неудобно получилось с освобождением братьев‑славян.

(Фото: Советские солдаты ведут бой в окрестностях Сливице)

Группенфюрер Карл Фридрих фон Пюклер-Бургхаус подписал последнюю немецкую капитуляцию, поскольку остатки его колонны после нескольких часов советского и американского огня подумали, что снега в Сибири не так уж и много. И, понимая, что за зверства на советской территории его ждёт неминуемая петля, граф незамедлительно застрелился.

Ну а несостоявшиеся «освободители Праги» из состава 1-й дивизии РОА тоже попытались умолить американцев пропустить их на Запад. Янки отнеслись к ним с нескрываемым презрением. Они и сами не испытывали симпатий к коммунистам, но нацистов не любили гораздо больше. А особенно — предателей и карателей.

Здесь, на линии разграничения, власовцев и настигли советские войска. После чего «герои антибольшевистского сопротивления» получили всё причитающееся.

АЛЕКСЕЙ КОСТЕНКОВ