Танкист из легенды

Мне навсегда запомнилась одна из последних встреч с Павлом Даниловичем. Как-то осенью в конце 1990-х я оказался в госпитале имени П.В. Мандрыки в Серебряном переулке, где на следующее утро в процедурном отделении столкнулся с ним, что называется, нос к носу. Поговорить, разумеется, не удалось.
Пришёл в палату и погрузился в раздумья: то ли пригласить его к себе, то ли найти повод самому нанести к нему визит. И вдруг стук в дверь. Открываю: на пороге Павел Данилович. И не с пустыми руками…
…Три часа, проведённые с таким отменным рассказчиком, как мой гость, пролетели словно миг.
Говорили в основном о войне. И о прошлой – Великой Отечественной, и о той, возможность которой в современном мире не исключается никогда. Передавая содержание того давнего разговора, я посчитал необходимым дополнить его теми сведениями о боевом прошлом Павла Даниловича, которые почерпнул из самых различных источников.
Получившийся «симбиоз» в целом выглядит так.
В субботу 21 июня 1941 года выпускник 2-го Саратовского танкового училища лейтенант Павел Гудзь, всего неделю назад прибывший в приграничный 63-й танковый полк 32-й танковой дивизии, заступил дежурным по части. Однако довести дежурство до конца не довелось. Помешала начавшаяся под утро война.
Поднятый по боевой тревоге полк начал выдвижение к границе. Место в голове полковой колонны занимал взвод управления: пять танков KB-1, два Т-34 и два бронеавтомобиля БА-10. Командовал взводом новоиспечённый лейтенант Гудзь. Как и положено, его командирский КВ шёл головным. За рычагами – опытный механик-водитель Галкин, в недавнем прошлом испытатель танков на Кировском заводе в Ленинграде.
Встретив передовой отряд немцев, лейтенант не спасовал и повёл взвод на сближение. Первой была уничтожена вражеская пушка. А уже к 12 часам дня взвод подбил 5 немецких танков, 3 бронетранспортёра и несколько автомашин.
А о мастерстве механика-водителя, лучшего в полку, и говорить не приходится. Ловким скользящим ударом по ленивцу, направляющему колесу, Галкин сбивает с немецкого танка гусеницу. Затем сильным повторным ударом сваливает его в кювет.
Это был первый в дивизии, а может, и во всей Красной Армии танковый таран. За первый в своей жизни бой лейтенант Павел Гудзь был представлен к ордену Красного Знамени. Однако представление так и осталось нереализованным: было уже не до орденов.
Вот так же, лидером, лейтенант Гудзь шёл на своём КВ и во время дерзкого прорыва через Львов оказавшейся в полукольце 32-й танковой дивизии. Здесь его экипаж уничтожил 3 немецких танка. Лейтенанта снова представляют к ордену Красного Знамени. Но, как и в первом случае, орден так и не был вручён. И всё же свои два ордена Красного Знамени Павел Данилович заработает (на снимке). Правда, это произойдёт позже.
В конце августа сорок первого 63-й танковый полк был переформирован в 89-й отдельный танковый батальон: командир батальона капитан К. Хорин, адъютант старший батальона (в переводе на современный язык – начальник штаба) лейтенант П. Гудзь. А вскоре пришёл долгожданный приказ: для получения новой техники командному составу батальона убыть в Москву.
По прибытии в столицу танкистов расквартировали в одном из домов на улице Песчаной, близ метро «Сокол». Прибывавшие с Урала танки KB временно ставили во дворе и по мере укомплектования поступающим пополнением танковые роты немедленно отправлялись на фронт.
Поздним вечером 6 ноября комбат Хорин получил неожиданный и не совсем понятный приказ: для участия в военном параде на Красной площади 7 Ноября направить туда к 8 часам утра роту KB-1 в составе пяти танков. Проезжая утром на своём танке мимо памятника Пушкину, который стоял тогда на противоположной стороне площади, он попал в объектив кинокамеры и оказался запечатлённым на кадрах кинохроники. Так лейтенант Гудзь стал участником легендарного парада. После парада – в бой.
Вот фрагмент записи рассказа генерала П. Гудзя, сделанной в 1989 году журналистом И. Дыниным, долгие годы работавшим в «Красной звезде»: «89-й отдельный танковый батальон, которым командовал капитан К. Хорин, разрывали на части. Сначала для поддержки рот брали по взводу, потом по одному танку. Иного выхода у командования не было. Силы подразделений таяли. Когда телефонист в очередной раз передал трубку Хорину, у него в распоряжении оставалось только два танка».
Полученная по телефону боевая задача заключалась в следующем.
В захваченной 30 ноября деревне Нефедьево немцы сосредоточили до двух десятков единиц бронетанковой техники, большое число автомобилей, гужевого транспорта с целью занять рубеж обороны по берегу небольшой речки на окраине деревни. Приказ был краток: сорвать замысел противника. «Одна надежда на тебя, Павел, – по-братски напутствовал лейтенанта комбат. – Доверяю тебе единственный и последний КВ. Формируй экипаж и ночью в бой».
Каждый понимал: для уходящего в ночь экипажа этот бой, скорее всего, станет последним.
Под прикрытием темноты и огня полковой артиллерии к трём часам ночи лейтенант Гудзь вывел КВ-1 на выгодную позицию в 600 метрах от крайних домов деревни. Как только забрезжил рассвет, танкисты насчитали восемнадцать прячущихся за избами танков. Восемнадцать против одного.
Выстрел – и задымил первый вражеский танк. Вторым выстрелом удалось поджечь вторую машину. И вдруг страшный грохот, КВ чуть ли не подпрыгнул. Ощущение – будто экипаж оказался внутри огромного колокола, по которому ударили тяжеленной кувалдой. Снаряд угодил в лобовую броню. Однако она выдержала.
Огонь был настолько интенсивным, что танкисты буквально задыхались от пороховых газов. Но продолжали стрелять. Запылали ещё шесть немецких машин. Гудзь мастерски использовал преимущество в силе огня и прочности брони своего «Клима Ворошилова».
Когда в атаку перешла наша пехота, КВ рванулся с места и, набирая скорость, стал помогать ей пулемётным огнём. Немецкие танки попытались преградить ему дорогу. Но первым же снарядом Павел Гудзь выводит из строя ведущую машину, вторым – следующую.
В этом бою из упомянутых 18 танков 10 были уничтожены, остальные предпочли ретироваться.
За геройски проведённый бой лейтенант Гудзь в очередной, третий по счёту, раз был представлен к ордену Красного Знамени. Однако командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков внёс в наградной лист исправление: орден Ленина. Лейтенант Дмитрий Старых из экипажа КВ был награждён орденом Красного Знамени, старший сержант Аким Кирин орденом Красной Звезды, сержанты Павел Саблин и Филипп Татарчук медалями «За отвагу».
Так совпало, что на следующий день И.В. Сталин заслушивал доклад командующего Западным фронтом генерала армии Г.К. Жукова о ходе боевых действий. Здесь же находился и командующий 16-й армией генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский. По словам Константина Константиновича, Сталин, выслушав доклад, стал расспрашивать Жукова о мужестве бойцов 16-й армии. И тут Рокоссовский, воспользовавшись паузой, доложил Верховному о подвиге экипажа лейтенанта Гудзя.
На что Сталин мгновенно отреагировал:
– Он герой?
– Нет.
– Почему не герой? Дать!
– Никак нельзя, — вмешался в разговор Г.К. Жуков, пояснив, что буквально накануне он подписал приказ о награждении геройского экипажа орденами и медалями, а самого лейтенанта представил к ордену Ленина. Верховный усомнился в справедливости такого решения командующего фронтом.
Фамилия героического лейтенанта-танкиста прозвучала не только в Кремле. Когда, выступая в феврале 1942 года на массовом митинге в Лондоне, глава советских профсоюзов Николай Шверник рассказал о том, как наш танковый экипаж в одном бою уничтожил десять фашистских танков, площадь разразилась аплодисментами.